Медлить было нельзя. В пятнадцать часов по токийскому радио передается заявление командования Квантунской армии: «Для того, чтобы достичь быстрейшей реализации приказа о прекращении военных действий, мы, командование Квантунской армии, сегодня утром издали приказ, чтобы самолеты с нашими представителями были направлены 17 августа между десятью и четырнадцатью часами (по токийскому времени) в следующие города: Муданьцзян, Мишань и Мулин для установления контакта с командованием Красной Армии. Штаб Квантунской армии желает, чтобы эта мера не вызвала каких-либо недоразумений».
Первый шаг в правильном направлении был сделан. В семнадцать часов радиостанция штаба 1-го Дальневосточного фронта приняла радиограмму генерал-лейтенанта Ямады, в которой говорилось, что им отдан приказ войскам о капитуляции и прекращении военных действий. Такой приказ и следовало отдать еще утром:
«1. Квантунская армия, выполнив до конца свой долг, вынуждена капитулировать.
2. Всем войскам немедленно прекратить военные действия и оставайся в тех районах, где они находятся теперь.
3. Войскам, находящимся в соприкосновении с советскими войсками, сдавать оружие по указанию их командования.
4. Какие бы то ни было разрушения строго запрещаю. Командующий Квантунской армией».
Два вымпела, сброшенные с японского самолета у разъезда Лишний в расположении войск маршала Мерецкова в девятнадцать часов, содержали обращение командующего 1-м фронтом Квантунской армии генерал-лейтенанта Кита к командованию 1-го Дальневосточного фронта с предложением о прекращении военных действий. Но в это же время японские войска практически повсеместно продолжали оказывать сопротивление Красной Армии. Начали сдаваться в плен в районе Боли и перевала Тампинлин лишь части маньчжурской армии императора Пу И.
Ознакомившись с приказом генерал-лейтенанта Ямады о капитуляции подчиненных ему войск, Главком дальневосточной группировки маршал Василевский в ответной радиограмме предложил командующему Квантунской армией с двенадцати часов 20 августа прекратить всякие боевые действия против советских войск на всех фронтах, сложить оружие и сдаться в плен.
В середине августа, когда войска Квантунской армии еще оказывали отчаянное сопротивление атакующим соединениям Красной Армии на всех маньчжурских фронтах, в Москве продолжала находиться делегация Главкома американскими оккупационными войсками в Германии генерала армии Эйзенхауэра. Всю вторую половину дня 17 августа боевые союзники посвятили осмотру «Оружейной палаты» в Кремле. Их восхищениям не было конца, при виде редчайших экспонатов — ювелирных изделий, великолепно расшитых драгоценными камнями костюмов вельмож, старинных флагов и дорогих орденов, заполнявших огромные залы, и составляющих богатейшую коллекцию бесценных драгоценностей.
Вечером — прием у американского посла в Москве. Ближе к полуночи. Гарримана неожиданно пригласили в Наркомат иностранных дел. Вернувшись спустя полтора часа, посол с сияющим видом вышел на середину зала и громко объявил о капитуляции Японии. Это сообщение вызвало овацию всех присутствующих на торжественном приеме.
Визит Эйзенхауэра завершался в Ленинграде. Во время завтрака, устроенного в честь американской делегации, маршал Жуков обратился к сыну главы делегации Джону с просьбой предложить свой тост. Младший Эйзенхауэр сказал, что как молодой лейтенант он не привык находиться в кругу таких выдающихся военных чинов и руководителей, а затем произнес: «Я нахожусь в России уже несколько дней, и услышал много разных тостов. В них говорилось о мужестве и заслугах каждого союзного руководителя, каждого выдающегося маршала, генерала, адмирала и авиационного командующего. Я хочу провозгласить свой тост в честь самого важного русского человека во 2-й мировой войне. Джентльмены! Я предлагаю выпить вместе со мной за рядового солдата великой Красной Армии!»
Маршал Жуков гут же повернулся к генералу армии Эйзенхауэру и четким голосом произнес:
— Мы, должно быть, стареем Айк, если нам пришлось так долго ждать, пока молодой лейтенант не напомнит нам, кто в действительности выиграл воину.
На рассвете 18 августа генерал-лейтенант Ямада направил в штаб Главкома дальневосточной группировки очередную радиограмму, в которой заявил о готовности выполнить все условия безоговорочной капитуляции, сложить оружие и организованно сдаться в плен.
Но динамичные действия в этом направлении в этот день вновь пришли со стороны энергичного противника. Около пятнадцати часов, когда генерал-лейтенант Ямада намеревался закончить дневную «оперативку» и сделать короткий перерыв на обед, поступило необычное донесение командующего 3-м фронтом о высадке воздушного десанта Советов в Мукдене! Генерал-лейтенант Усироку сообщал, что небольшой по численности десант Красной Армии захватил территорию военного аэродрома, взял под свою охрану ключевые объекты города и уже приступил к разоружению частей Мукденского гарнизона, не встретив никакого сопротивления. Командующий Квантунской армией пробежал глазами текст ошеломительной телеграммы и сразу же объявил об... окончании оперативного совещания.
Нет, такого разворота событий просто не ожидал генерал-лейтенант Ямада. Он полагал, что обмен радиограммами между ним и штабами командования Красной Армии продлится еще неделю-другую и все закончится вроде бы само собой. Последует встреча командующих и серия переговоров об уточнении деталей капитуляции. Но вот получается все по-иному. С часу на час такой же десант Советов может нагрянуть в Чанчунь? И он сам, многоопытный генерал-лейтенант Ямада, в тылу своей огромной армии станет пленником Красной Армии, будет разоружен и под охраной вражеских автоматчиков доставлен на советскую территорию?..
Эти грустные размышления одинокого командарма Квантунской армией прервал спустя полчаса советник «императора» Маньчжоу-Го генерал-лейтенант Иосиока. Отрешенно глядя куда-то вдаль, генерал-лейтенант Ямада протянул ему донесение командующего 3-м фронтом.
— Воздушный десант Советов в Мукдене? — негромко, испуганно процедил управитель императорского дворца, но быстро совладал с собой и рассудительно добавил: — Это донесение, Ямада, нам следует немедленно проверить. Возможна дезинформация. К исходу вчерашнего дня советские войска находились еще в двухстах пятидесяти километрах от Мукдена. Опасно выбрасывать десант на таком удалении от наступающих главных сил.
— Проверьте, Иосиока, — отрешенно бросил в ответ командарм Квантунской.
— Но подобное так же неожиданно может скоро произойти и в Чанчуне, Ямада.
Генерал-лейтенант Иосиока тотчас покинул кабинет командарма, чтобы выполнить его срочное поручение. В кабинет сразу же вошел заместитель начальника штаба армии генерал-майор Томокацу. Ямада и его ознакомил с донесением генерал-лейтенанта Усироку.
Прочитав документ, «штабник» быстро возвратил его командарму, негромко, как бы автоматически, сказал:
— Я сейчас же распоряжусь, Ямада, об усилении охраны всех посадочных площадок в городе. Не встретив сопротивления в Мукдене, Советы могут предпринять попытку высадить десант и здесь, в Чанчуне.
— Да, Томокацу, распорядитесь, — согласно кивнул головой генерал-лейтенант Ямада и, сделав небольшую паузу, все же предупредил: — Но не вздумайте давать команду обязательно атаковать его, если это в действительности произойдет. Император согласился принять условия Потсдамской декларации союзных держав и Москва демонстрирует динамичные действия. Праздник на ее стороне. Теперь все может произойти.
— Петля быстро затягивается, Ямада, — продолжил диалог заместитель начальник штаба армии. — Я только что разговаривал по телефону с генералом Микио. Он находится в районе Харбина. Ситуация там более чем критическая. Гарнизон города деморализован. Сейчас с востока на Харбин надвигаются остатки уцелевших войск 5-й армии. Возможно паническое перемешивание частей.
— У вас есть предложения, как это предотвратить, Томокацу? — глаза собеседников встретились.
— Внести предложения, Ямада, в состоянии лишь командующий войсками, хорошо владеющий конкретной обстановкой. Я не отношу себя к таковым. Генерал Микио сообщил мне, что русские заняли Цзямусы и продвигаются в направлении Саньсина. Теперь я не представляю, что на самом деле происходит у него на фронте.
Словно очнувшись, командарм Квантунской вдруг круто переменил тему разговора:
— Скажите, Томокацу, а что происходит в наших санитарных службах? Какие вы получаете донесения с фронтов?
Это был трудный для «штабника» вопрос. Точного положения вещей он не знал, но все же доложил:
— Лазареты в Муданьцзяне остались на месте, Ямада. Обстановка на оборонительных позициях изменяется так быстро, что командованию армий и дивизий бывает просто не до тылов. К тому же, повсеместно ощущается острый дефицит транспортных средств. Допускается нерасторопность тыловых служб. Повседневными стали их ссылки на отсутствие горючего, нехватку парка автомашин. Велики их потери в прифронтовой полосе... Очень велики.