Главком дальневосточной группировки был совсем «близко» к этим событиям и уверенно доложил:
— На Сахалине и на Шумшу бои продолжаются, товарищ Сталин. Приграничный укрепрайон на Сахалине войска 16-й армии преодолели и наступают в южном направлении. На Курилах, после освобождения Шумшу, будет высажен морской десант на Парамушир и далее. Их защищают войска 5-го фронта, а не Квантунской армии, которые, но данным нашей разведки, подчиняются непосредственно императорской Ставке. Так что, они прекратят сопротивление тогда, когда начнут действовать приказы Верховного Главнокомандующего союзных держав генерала Макартура.
— Выполнят они приказ Макартура или нет, наши войска должны продолжать свое дело, — весомо закончил разговор Верховный. — Нам ветер дует в спину. Мы можем обождать неделю-другую, пока начнут действовать приказы этого американского генерала. Свою главную задачу на материке Красная Армия уже полностью выполнила.
Рано утром 20 августа усиленные подвижные отряды 6-й гвардейской танковой армии вступили в Чанчунь и Мукден. Получив оперативные донесения об этом от командиров 7-го механизированного и 5-го гвардейского танкового корпусов генералов Каткова и Савельева, генерал-полковник Кравченко тотчас доложил о происшедшем в Ванемяо[77]. Соответственно, маршал Малиновский сообщил эту победную весть в Хабаровск. Все шло по плану. В середине дня такие же донесения маршал Василевский получил из штабов 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов — их главные силы практически одновременно вошли и заняли Харбин. Передовой отряд 10-го механизированного корпуса под командованием генерал-майора Савченко вошел в этот день в Гирин. Его поддерживал ударный полк 277-й стрелковой дивизии генерал-майора Гладышева.
Интерес, проявленный Верховным к развитию событий на острове Сахалин и на Курилах, побудил Главкома дальневосточной группировки более детально ознакомиться с обстановкой на этих отдаленных участках боевых действий. В середине дня маршал Василевский связался по телефону с командиром Камчатского оборонительного района генерал-майором Гнечко и подробно уточнил у него обстановку.
Голос Главкома дальневосточной группировки звучал подчеркнуто ровно.
— Алексей Романович, как идут у вас дела? На материке процесс капитуляции и разоружения японских войск набирает силу. Сегодня ударные соединения наших главных фронтов овладели ключевыми центрами Маньчжурии — Чанчунем, Мукденом и Харбином.
— Они раньше нас начали свои операции, Александр Михайлович, — уклончиво возразил генерал-майор Гнечко. — Не стоим на месте и мы. Думаю, что завтра обязательно завершим освобождение Шумшу, а дальше операция пойдет уже легче. Противник сделал ставку на укрепление пограничного острова всей гряды и здесь сосредоточил главные силы 91-й пехотной дивизии в составе двух бригад. Имеет свыше семидесяти танков, а также несколько артиллерийских батарей.
— Неужели командование японских войск на островах не получило приказа о капитуляции?
— Получило, товарищ маршал. Вчера наши парламентеры встречались с представителями командующего японскими войсками в северной части Курильских островов генерала Цуцуми и получили от них заверения, что с шестнадцати часов 19 августа войскам приказано прекратить всякие боевые действия. В результате последующих переговоров в восемнадцать часов японские представители приняли и подписали условия капитуляции, изложенные нашими парламентерами. Но когда сегодня отряд кораблей во главе с минным заградителем «Охотск», с представителями командования нашего оборонительного района и военно-морской базы Тихоокеанского флота в Петропавловске и десантом, вышел в район расположения основных баз японцев для встречи с генералом Цуцуми, он был обстрелян из орудий береговых батарей и атакован воздушными торпедоносцами противника.
— Нельзя верить японским захватчикам на слово, Алексей Романович. Готовьте основательный штурм островов и заставьте противника капитулировать силой, — кратко распорядился Главком дальневосточной группировки.
В разговоре с командующим 16-й армией генерал-лейтенантом Черемисовым маршал Василевский выяснил, что и на Сахалине японские войска продолжают упорное сопротивление. Судьбу южной половины острова должны решить десантные отряды Северной Тихоокеанской флотилии вице-адмирала Андреева, которые в срочном порядке перебрасываются в район Маоки из Советской Гавани и Тетюхи.
Особоуполномоченный Забайкальского фронта генерал-майор Пригула хорошо помнил наказ маршала Малиновского: сразу же, после выполнения самых неотложных мероприятий, обязательно съездить в лагерь военнопленных союзных стран на окраине Мукдена. В нем, с декабря сорок первого японцы содержали пленных американцев, англичан, австралийцев, голландцев. Условия содержания были тяжелыми.
Вскоре после полудня 20 августа, когда в Мукден прилетел член Военного совета Забайкальского фронта генерал-лейтенант Тевченков, его намерение посетить лагерь военнопленных американцев было тотчас реализовано.
К приезду представителей советского командования военнопленные, а их набралось свыше двух тысяч, в подавляющем большинстве американцев, были выстроены во внутреннем дворе по-барачно. Но как только небольшая советская делегация появилась на территории лагеря, строй моментально сломался. Изможденные, бледные люди бросились навстречу своим освободителям, в адрес которых на разных языках полетели искренние слова приветствий и благодарности. Тут же нашлись организаторы и командиры. Возник общелагерный бурлящий, импровизированный митинг.
Генерал-лейтенант Тевченков предоставляет слово нашему особоуполномоченному фронта в Мукдене генерал-майору Притуле. Советский генерал поднимается на крыльцо ближайшего барака, взволнованно говорит:
— Сегодня утром частями Красной Армии занят город Мукден. Я уполномочен советским командованием сообщить вам, что с этой минуты все американские, английские и другие военнопленные союзных нам государств, находящиеся в этом лагере, полностью свободны!
Не все стоящие перед воображаемой трибуной понимали русскую речь, но последнее слово генерал-майора Притулы: «свободны», определенно поняли все. Бурный восторг снова охватил военнопленных. Вверх полетели пилотки и носовые платки. На глазах многих еще молодых по возрасту людей, выступили слезы радости. Раз за разом русское слово «Свобода» пронеслось над толпой из конца в конец лагеря.
Начальник политотдела штаба Забайкальского фронта переждал это страстное выражение признательности нашей Красной Армии, принесшей им освобождение, и продолжил свою взволнованную речь:
— От имени советского командования поздравляю вас с победой союзных войск над японским империализмом! Вторая мировая война подходит к концу. Скоро в наши дома и семьи придет долгожданный мир. Будем же объединенными усилиями союзников беречь его как зеницу ока, чтобы пережитое здесь вами никогда больше не повторилось.
На крыльцо взбегает американский пленный солдат Байби. Он говорит на понятном большинству узников английском языке. Говорит страстно, волнительно, словно долго заранее готовил эту свою восторженную речь.
— Нам русские войска принесли свободу. Три с половиной года мы томились в этой японской тюрьме. Тысячи узников умерли от голода и пыток. За все время только четверым удалось бежать из этого лагеря, но и они были схвачены охраной и замучены до смерти. Нет слов, чтобы все рассказать здесь об издевательствах японских властей над нами. Наши русские боевые друзья! К вам обращаюсь я, простой американский солдат, со словами горячей благодарности и любви. Никто из нас никогда не забудет этого дня. На всю жизнь мы — самые верные ваши друзья, и эту дружбу с Россией мы будем завещать своим родным и детям!
Голландский журналист Жоэлом, попавший в плен в середине сорок второго, торжественно, вслед за Байби, объявляет советским представителям:
— Я обязательно напишу о вас, добрых русских людях, посланцах неба в нашу темницу!
Член Военного совета фронта генерал-лейтенант Тевченков объявляет, что японская охрана лагеря разоружается, а жестокие охранники, виновные в пытках и издевательствах над военнопленными, арестовываются. Временно, до подхода главных фронтовых сил, управление лагерем возлагается на американских и английских генералов. Он обращается к самому старшему по чину и по возрасту американскому командиру корпуса генералу Паркеру и предлагает ему временно стать начальником лагеря.
Генерал Паркер благодарит представителя советского командования за доверие и сообщает, что кроме него в лагере находятся: вице-маршал авиации Великобритании Малтби, командиры американских корпусов генералы Джонс, Чиновет, Шарп, командиры дивизий союзных армий генералы Бийби, Втофер, Лаф, Орэйк, Пиэрс и Фонк.