Военный совет 1-го Дальневосточного фронта назначил особоуполномоченным в Харбин заместителя начальника штаба фронта генерал-майора Шелахова. Ему поручалось вылететь с первым эшелоном десанта, чтобы предъявить харбинскому гарнизону условия безоговорочной капитуляции, овладеть, в районе Харбина наиболее важными объектами и до подхода главных фронтовых сил не допустить разрушения важнейших мостов через Сунгари, электростанций, железнодорожного узла и средств связи.
В семнадцать часов 18 августа с аэродрома в Хороле поднялись в воздух и кружным путем, с выходом на Сунгари, где действовали корабли Краснознаменной Амурской военной флотилии, взяли курс на Харбин транспортные «Ли-2» с первой группой десантников. Вместе с ними был на борту и заместитель начальника штаба 1-го Дальневосточного фронта генерал-майор Шелахов. Точных данных о положении в городе и располагавшемся там советском консульстве не имелось. Было лишь известно, что на Харбин откатывались остатки главных сил 1-го фронта Квантунской армии, разбитых на фронте под Муданьцзяном.
Через два часа советский десант приземлился на аэродроме в Харбине и быстро овладел всей его территорией. Вскоре туда прибыл в сопровождении группы генералов и офицеров начальник штаба Квантунской армии генерал Хата. Сутулые, в мятых коричневых мундирах, маленьких фуражках с длинными козырьками и высоких желтых сапогах японские генералы смотрелись не очень респектабельно. Хата доложил генерал-майору Шелахову, что японские войска в окрестностях Харбина полностью дезорганизованы и его штабом не управляются. Особоуполномоченный 1-го Дальневосточного фронта потребовал в ответ их безоговорочной капитуляции и предъявил категорический ультиматум:
«1. Во избежание бесцельного кровопролития командование советских войск предлагает прекратить сопротивление и приступить к организованной сдаче в плен, для чего через два часа представить данные о боевом и численном составе войск Харбинской зоны.
2. При добровольной капитуляции генералам и офицерам Квантунской армии, до особого распоряжения советского командования, разрешается иметь при себе холодное оружие и оставаться в своих квартирах.
3. Ответственность за сохранение и порядок сдачи вооружения, боеприпасов, складов, баз и другого военного имущества до подхода советских войск полностью несет японское командование.
4. До подхода советских войск поддержание надлежащего порядка в Харбине и его окрестностях возлагается на японские части, для чего разрешается иметь часть вооруженных подразделений во главе с японскими офицерами.
5. Важнейшие объекты в городе Харбине и его окрестностях: аэродромы, мосты на реке Сунгари, железнодорожный узел, телеграф, почтовые учреждения, банки и другие важнейшие объекты подлежат немедленному занятию подразделениями десанта.
6. Для согласования вопросов, связанных с капитуляцией и разоружением всей Квантунской армии на территории Маньчжурии, начальнику штаба Квантунской армии генерал-лейтенанту Хата, японскому консулу в Харбине Миякава и другим лицам по усмотрению японского командования предлагаю в семь ноль-ноль 19 августа на самолете нашего десанта отправиться на командный путь командующего 1-м Дальневосточным фронтом».
Генерал Хата попросил три часа для «подготовки необходимых материалов». Его просьба была удовлетворена генерал-майором Шелаховым.
После принятия условий капитуляции японской стороной, перед десантом встали сложные и ответственные задачи по разоружению крупной Харбинской группировки и поддержанию порядка в городе и его окрестностях. Подход советских войск из-за проливных дождей задерживался, поэтому, по решению маршала Мерецкова, десантный отряд был усилен. Поздно вечером в тот же день в Харбине десантировался его второй эшелон численностью сто пятьдесят восемь человек.
Примерно таким же образом развивались события и на Забайкальском фронте. В течение дня 18 августа на многих его участках японские войска, частями и подразделениями, начали сдаваться в плен. Однако в Калганском укрепрайоне враг отверг предъявленный ультиматум, а парламентер из числа военнопленных был застрелен японским офицером. Гарнизон укрепрайона продолжал сопротивление.
Маршал Малиновский связался по телефону с Главкомом дальневосточной группировки, доложил:
— Александр Михайлович,-не все японские гарнизоны капитулируют. Танкисты генерала Кравченко находятся в ста пятидесяти километрах от Чанчуня и в двухстах тридцати от Мукдена. Готовлю в штаб Ямады специальную миссию, которой поручаю добиться подписания командармом акта о безоговорочной капитуляции, а в Мукден — воздушный десант.
Маршал Василевский поддержал смелое намерение:
— Согласен, Родион Яковлевич. А кто вылетает в расположение противника в качестве особоуполномоченных Военного совета фронта?
— В Чанчунь — начальник отдела комплектования Оперативного управления полковник Артеменко, в Мукден — начальник политотдела фронтового штаба генерал Притула.
— Одобряю обе кандидатуры. И еще, Родион Яковлевич. По нашим разведывательным данным, сейчас в Мукдене находится правительство Маньчжоу-Го. Поручите генералу Притуле добиться от него, чтобы официальный представитель правительства разъяснил по радио своему народу два принципиальных момента: первый — японские войска капитулировали, второй — Красная Армия никаких иных целей в Маньчжурии не преследует, кроме освобождения ее народа из-под ига японских оккупантов.
— Все ясно, Александр Михайлович. Десант в Мукден вылетает немедленно, а специальная миссия в Чанчунь стартует завтра утром. На всякий случай, вслед ей тоже готовится крупный воздушный десант. Так что в обиду наших парламентеров не дадим, ни при каких обстоятельствах.
В тринадцать часов свыше двухсот гвардейцев-смельчаков из состава войск генерал-полковника Кравченко десантировались в Мукдене. И сразу приятная новость. Десантников вышли встречать представитель императора Пу И и начальник японского гарнизона. При осмотре аэродромных помещений в одном из них был обнаружен и сам император со свитой. Накануне ему было приказано немедленно вылететь в Токио. Пу И явился в аэропорт, но подходящего самолета не оказалось. Ждать пришлось долго. А в середине дня на аэродроме приземлились наши десантники.
Император Маньчжоу-Го сразу попросил генерал-майора Притулу не выдавать его японским властям. Пожаловался по поводу угнетенного положения местного населения в период японской оккупации. А затем вручил нашему особоуполномоченному, заготовленное ранее послание: «С глубоким уважением к Генералиссимусу Советского Союза Сталину я выражаю ему искренние чувства благодарности и желаю Его Превосходительству доброго здоровья».
Обстановка в Мукдене была такова, что никто не мог поручиться за безопасность Пу И и его свиты. Во избежание каких-либо неожиданностей генерал-майор Пригула счел за благо поместить «императора» за решетку под надежную охрану и доложил о происшедшем Главкому дальневосточной группировки. Маршал Василевский тут же отменил «арест» Пу И и разъяснил нашему особоуполномоченному, как следует обращаться с персонами столь высокого ранга.
Жизнь в Мукдене била ключом. Население юрода приближалось к двум миллионам. Особое место в нем принадлежало японской колонии, насчитывающей свыше семидесяти тысяч человек. Колония русских белоэмигрантов не превышала полутора тысяч. Мукден быстро наполнялся остатками отходящих под ударами Красной Армии японских войск, войск Маньчжоу-Го и князя Дэ Вана. Управиться в таком городе двумстам, двадцати пяти десантникам было, конечно, невозможно. Срочно требовались подкрепления.
В двадцать три часа 18 августа командующий 4-й отдельной армией генерал Микио представил особоуполномоченному 1-го Дальневосточного фронта приказ командующего Квантунской армией о прекращении боевых действий и разоружении, именной список генералов и сведения о численном составе Харбинского гарнизона, насчитывающего свыше сорока трех тысяч личного состава. К этому времени генерал-майор Шелахов уже переехал в особняк советского консульства в центре города, где ему оказывал всевозможную помощь сведущий в местных делах консул Павлычев. Десантники же оперативно взяли под свою охрану мосты, электростанции, вокзал, а также здания японской миссии, жандармерии и полицейского управления.
По дороге, у первого перекрестка, Шелахов обратил внимание на группу вооруженных ребят в гражданской одежде, с красными повязками на рукавах. Спросил Павлычева:
— Что это за люди, Георгий Иванович?
— Это ребята из семей русской колонии, в основном, гимназисты и студенты, — уверенно ответил консул.
— Так они на чьей, собственно, стороне? Красную Армию приветствуют или отвергают? — снова спросил Шелахов.