- Милош, помоги, - чуть обернувшись, попросил он.
Верный друг и помощник в мгновение ока оказался рядом, позволяя Ренарду опереться на него. Ренард еле ноги передвигал, но стоило им скрыться от глаз Эмелин, как он вдруг «ожил», отстранил от себя Милоша и потрепал Алмаза за жесткую гриву.
- Под седлом, - тихо проговорил он, возвращая красавца-скакуна. – Милош, мне больше некого об этом просить. Я прошу тебя, не подведи.
Милош только и смог, что кивнуть в ответ, а глаза тут же предательски заблестели – он уже давно догадался, о чем именно его попросят. Еще в тот час, когда пришел к своему королю с вестью о появившемся в доме Терезы пареньке.
- Нууу, - улыбнулся Ренард, подбадривая друга, - не вздумай сопли распускать.
- Ренард, но как же так...
- Так бывает, это жизнь. Время рождаться, время умирать. Не грусти, Милош, я устал здесь. А там меня уже ждет Тереза.
Вопросительный, пронзительный взгляд устремился на Ренарда.
- Тереза умерла, - дрогнул голос Ренарда. – Два месяца назад. Послушай, друг мой, я завещаю тебе самое дорогое, что осталось у меня на этом свете. Позаботься о моем сыне. Филипп наверняка захочет избавиться от него, поэтому спрячь Этьена в Абервике. Все подробности найдешь в письме. Денег хватит вам обоим, вы ни в чем не будете нуждаться.
- Ренард, не переживайте об этом. Как о собственном позабочусь, будьте спокойны!
- Спасибо тебе, Милош, за добрую службу и верную дружбу. Пора мне, братец, не жди моей смерти, увези Этьена сегодня же. Он ждет тебя в пещере. Остановитесь в гостинице на пару дней, а потом со службы уйдешь и уедете в Абервик. Не сегодня завтра меня не станет, но ты Этьена на похороны не пускай, если вдруг изъявит желание. Для всех он должен раствориться, исчезнуть.
- А Филипп? А Эмелин? Не заподозрят? Исчезнет мальчик, исчезну я...
- Ты мне служил, так что Филипп только рад будет от тебя избавиться. Скажешь, что устал, что на покой хочешь – он не станет удерживать. Даже если поймут, то не сразу, а искать вас в Абервике... Они же не знают, что связывает меня с этим местом. Так что вы будете там в безопасности. Разыщешь людей, которых я написал тебе – они всему обучат Этьена. Десяти лет должно хватить – в нем моя кровь кипит, я чувствую в нем себя. Вот увидишь, он справится!
- Не сомневаюсь, Ренард.
Ренард не удержался, крепко обнял друга, а потом спешно затараторил над его ухом, боясь опоздать, боясь, что Эмелин что-нибудь заподозрит:
- Милош, у меня ведь сын есть! – он едва не плакал, руки задрожали, глаза заблестели; он до сих пор никак не мог поверить, что негаданное, нежданное счастье в лице испуганного мальчишки свалилось на него на закате жизни. Ну а с кем еще поделиться радостью, как не с преданным другом, единственным свидетелем сердечной тайны? – Мой! Родной! Единственный! Ты понимаешь меня? Моя малышка... Она же не просто сбежала – она сына моего спасала! Маленькая, глупая девочка... Испугалась, что я не смогу защитить их... Я так хотел привезти в Абервик ее, но никогда не думал, что жить там придется моему сыну...
- Не волнуйтесь, Ренард, глаз с него не спущу. Как служил Вам, так послужу ему! Но если свяжется с крестьянкой, - Милош надрывно рассмеялся, уже не пытаясь спрятать слезы на покрывшемся первыми морщинками лице, - тут уж не обессудьте. У Вас вся жизнь из-за этой девушки наперекосяк пошла…
- Не говори так.
- Это так, Ренард. И повторить Вашу судьбу я этому мальчику не дам.
- Я хочу только одного – чтобы мой сын был счастлив.
- Вот именно поэтому я ни одну крестьянку на пушечный выстрел к нему не подпущу!
- Упрямый, ты ничуть не изменился, - улыбнулся Ренард. – Спасибо тебе за все. Прощай, Милош, и прости, если обидел чем...
- Да что Вы говорите-то такое!
- Мне пора. Прощай…
Последнее пожатие плеча, последний взгляд, наполненный слезами. Ренард резко, насколько хватило сил, развернулся и пошел прочь, придерживаясь за стену, ощущая каждой клеткой умирающего тела теплоту камня – все вокруг прощалось со своим королем, напоследок даря особенно отчетливые ощущения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Увидев мужа, Эмелин бросилась к нему навстречу и вовсе не напрасно – с каждой минутой сил становилось все меньше и меньше. Он перевел дух, прежде чем сделать шаг, и уже даже засомневался, что сможет живым добраться до постели…
Глава 47
Добрался. С невероятным облегчением плюхнулся на кровать.
- Вы самоубийца! - запричитала Эмелин, переведя дух. – Неужели так спешите на тот свет?
- А Вы будто бы расстроены, - улыбнулся Ренард.
- Да прекратите же! Я никогда не желала избавиться от Вас!
- Надеюсь на это.
- Вы невыносимы, Ренард, - Эмелин, вздохнув, поспешила к выходу.
- Эмелин... – хриплый голос и внимательный, выжидающий взгляд заставили ее обернуться. – Вы не вправе обижаться на меня.
Несмотря на слабость, он умудрялся и сейчас источать невидимую, неоспоримую власть.
- Вы про мальчика? Я подчинюсь любому Вашему решению, Ренард, - тихо проговорила Эмелин, стараясь скрыть от мужа свое недовольство.
- И все-таки Вы злитесь... Эмелин, вернитесь, нам стоит это обсудить, - приказал Ренард, одним лишь взглядом указывая на кровать. – Он мой сын. И Вы прекрасно знаете, что прав на наследование у него гораздо больше, чем у Филиппа.
Он говорил спокойно, без злости, без жажды мщения за многолетний обман, но Эмелин вдруг побледнела, растерялась.
- Что с Вами? - спокойно спросил Ренард, едва сдерживаясь от соблазна подольше насладиться ее испугом.
- Со мной? Со мной все в порядке, - пролепетала она.
- Оставьте, Эмелин. Ваша ложь больше неуместна. Ваш сын совсем не похож на меня. И у меня никогда не было светловолосого деда. В нашем роду мальчики всегда рождались смуглыми брюнетами.
Эмелин бледнела на глазах – сейчас к этому разговору она не была готова, но все же собралась, пересилила себя, заглянула в задумчивые, все такие же молодецкие карие глаза мужа и, наконец, выдавила:
- Значит, Вы все знали с самого начала?
Ренард задумчиво разглядывал мертвецки бледную, перепуганную женщину и понимал только одно: за долгие годы супружества они ничуть не стали ближе друг другу; перед ним стояла все та же чужая, незнакомая женщина, что и в день их знакомства.
- И Вы молчали все эти годы... Почему, Ренард? Почему не дали мне объясниться, напрочь отказывались говорить со мной о Филиппе?
- Что бы это изменило? – Ренард взял жену за руку и усадил рядом с собой. – Согласен, нужно было прилюдно выпороть Вас, а потом изгнать вместе с Вашим отпрыском. Но я не за этим начал этот разговор, не мне Вас судить – я и сам не безгрешен. Эмелин, я хочу одного: чтобы ни Вы, ни Ваш сын не мешали Этьену. Для всех Филипп мой сын и законный наследник, я не собираюсь ни оспаривать это, ни отказываться от него – что сделано, то сделано, и его вины в случившемся меньше всего. Но у меня есть МОЙ родной сын, в котором течет МОЯ кровь, и будет справедливо, если власть в итоге перейдет к нему. И клянусь Вам, моя дорогая, я с того света прокляну Вас, если Вы посмеете ослушаться моего приказа.
Эмелин молчала, слезы непрерывным ручьем катились по щекам... Он знал. Все знал с самого начала. С того самого дня, когда впервые увидел орущий комочек в кроватке... Когда застыл на мгновенье перед ребенком, когда бросил взгляд на нее – побледневшую, опустившую глаза в попытке спрятать грех под черными пушистыми ресницами. Что двигало им, когда без слова упрека он стал нести эту чушь про несуществующего деда? Признание собственной вины? Нежелание скандала? Или возможность навсегда оттолкнуть от себя ненужную, нелюбимую женщину? А может быть, желание оправдать собственную неверность?
- Ренард, я не собираюсь мешать этому мальчику, будьте спокойны. Вы ведь к Милошу из-за него ходили?
- Нет, - отрезал Ренард, а у самого холодок по спине пробежал от мысли, что Эмелин так быстро раскусила его планы.