Однако, это не просто. Дело в том, что ваш мозг сосредоточен либо на складывании знака, куда и распределяет вашу негативную энергию, либо на слова, которые вы произносите после. Вам следует разделить поток энергии и придать своим словам глубины, а складыванию знака — техники. Тогда, глядишь, вы, дебилы, поумнее окажетесь».
Виктор выругал себя за то, что не усилил барьер заклинанием. Странное дело, отметил он чуть после, когда уходил от тянущихся к нему, длинных-длинных культей, это ведь барьер Паладина всего первого уровня, но я каким-то хреном могу сбивать атаку герцога!
Не успел он обрадоваться этому факту, как руки, каждая из которых удлинилась на добрых пару метров, сжала его тельце и впечатала глубоко в снег. Барьер рассеялся прямо перед падением, и парень почувствовал, как кровь проступает по зубам.
— Mucro! — Он выставил правую руку так, будто держит клинок. В последний момент перед ним, из всполохов чёрного пламени, образовалось лезвие, с кривой рукоятью. Когнос, протягивая вереницы длинных когтей, даже не заметил, как пара его культей прорезались о призывной клинок. Тот растрескался и рассыпался в воздухе, но дал Звереву возможность вырваться из крепкой хватки герцога.
«Демоническая энергия, — звучал голос в голове, — негативная или проклятая. Чёрное пламя. Вы можете использовать её против людей, даже против демонов! Это узор, кретины, узор, сплетённый из тысячи оттенков! И вы должны уметь вышивать красиво, если хотите стать первоклассным охотником».
Зверев бросал заряженные пламенем шары, бурлящие тенями прямо в морду демона. Но его щит, его панцирь, который этот засранец сплетал, как паук свою сеть, сотни, если не тысячи лет, оказывался слишком мощным!
«Мне ни за что не пробиться, — горько подумал Виктор и одна из рук вырвалась от основного тела демона, проскочила мимо егоз зарядов, прорвала ослабший барьер и вгрызлась в горло. Воздуха стало смертельно не хватать, и Зверев почувствовал, как округа тускнеет, а ноги начинают слабеть. — Ни за что… Он сильнее».
Жар окатил его бедро, и он пришёл в себя. Однорукий махнул клинком ещё раз, и рука лениво сползла на снег.
— Вставай, осёл! — Однорукий целой рукой впился в кисть своего товарища так больно, что Зверев и сам не заметил, как оказался на земле. — Барьер! Барьер!
Виктор сложил знак Паладина, проговорив при этом громко: «Сautela!». Языки змей снова бронёй заползли на Зверева и Однорукий, стоя рядом, тоже облачился в доспехи теней. Виктор знал, что те, кто открыл техники, изначально поняли, что сами техники — это лишь инструменты. Даже те методы, которыми пользовались в ортодоксальных уголках Святой Инквизиции, где правило исключительное и абсолютное нетерпение к негативной энергии, они (эти методы), могли извращённо наполняться и негативной энергией. Эффект меньше или совсем отсутствует, но использовать такую технику гораздо проще.
Сейчас Зверев, чувствуя, как пот стекает по его лицу, удерживал свой слабенький барьер Паладина, который на освящённой энергии работал бы просто превосходно. Языки змей тлели и их барьер расступался.
— Однорукий, отвлеки его!
— Понял! — «Как нахрен я его отвлеку, придурок?!» — хотел было выпалить беловолосый, но что уже поделать. Вариантов нет.
Когнос, видимо, издевался над ними. Он лениво пускал из-под своего плаща потоки мёртвый культей, которые наполняли округу, словно какой-то газ, но сам демон при этом не особо напрягался. Три головы только дёргались в приступе надменного хохота.
Однорукий вырвался из-под влияния барьера, и демон даже не обратил на это внимание. Его интересовал только Виктор, что очень обидело Однорукого.
«Я по-твоему, сукин ты сын, ничего не стою? А вот, погляди!»
Он рванул прямо к твари, уходя то влево, то вправо, от потока мёртвых останков. Запах исходил такой, что желудок узлом зашёлся. Но Однорукий бежал, по пути разрезая мешающие культи. Те падали, шипели, некоторые таяли, а некоторые — снова срастались.
Он сделал ещё несколько рывков. Обороты клинком, уворот, защита, атака. Кровь, чёрная и противная. Мёртвые пальцы по пути хватали парня за грудь, руки, ноги, рвали одежды и волосы. Он резал их быстро, не желая расходовать лишних сил. Однорукий, наконец, вырвался из этой вереницы дружелюбных рукопожатий, норовящих удушить его и, наконец, заприметил одутловатое тело Когноса.
«А ты и не думаешь напрягаться. Ну-ка…»
Плетения из человеческих конечностей расходились из-под плаща твари и росли, словно лозы, расплетаясь в разные стороны, но имея одну цель. Тело демона было ровно посередине, но Однорукий плюнул на безопасность, и его подошва ощутила потвердевшее от гниения и мороза, человеческую ткань. Он увидел хохочущие головы, наставил клинок и вложил всю силу в удар.
Блеск. Тёмная, склизкая кровь брызнула из продырявленной пары глаз.
«Отрезал?»
Пальцы сжали тело Однорукого в холодные объятия. Лёгкие выплюнули струйку воздуха, и он вдруг подумал, о том, какой он мягкий и неповоротливый. Хруст.
Снег был мягким, как пуховое одеяло, но чертовски сильно жёг щёки. Беловолосый захотел прикрыть глаза, но рёв трёх голов, который больше походил на скрежет рельс, поднял его на ноги. Он приложил пальцы к виску и почувствовал тёплую кровь, от которой лохматые волосы стали липкими. Шатаясь и чувствуя, как всё под грудью пронзает тупой, ноющей болью.
— Витя? — Три головы Когноса бились в судорогах и тварь бессознательно распускала свои километры конечностей в разные стороны, заполняя опушку, словно газ.
Лазурный небосвод окрасили вспышки разношёрстных молний, каждая из которых била по аморфному телу существа. Когнос пытался закрываться полчищами рук, но их пробивали заряды молний, впечатывая глубоко в снег.
Однорукий успел отыскать Виктора Зверева. Тот лежал в сугробе, окрашенном кровью, и свесил голову на грудь. На руках его вспучились чёрные вены, из глаз проступала кровь. Китель его разорвали пуще прежнего, оставив только клочки на груди и спине. Рукавов не было и теперь виднелась его бледная, испещрённая тонкими шрамами и царапинками, кожа, с синяками и кровоподтёками.
— Эй, Витя! — Однорукий, сам, будучи доходягой, еле добрался до своего товарища. «О, господи! — Лицо Зверева было будто обмочено в чёрно-бурых чернилах. — Что это за срань?» — Вставай, Витя! Придурок, вставай!
Тёмно-красная жижа ползала по его лицу, лезла в уши, рот и глаза. Сначала Однорукий думал, что это дерьмо Когноса, но потом увидел пульсирующие прожилки в этой чёрной кляксе.
— И что мне с этим делать? — Он взглянул на свою протезированную руку. Ядер у него оставалось не так много, всего три. Он раскрыл защитный механизм, вынул чёрное ядрышко и раскрыл Звереву рот. Жижа, ползущая по лицу, восприняла это как вызов и от неё начал исходить чёрный пар, обжигающий руки. Выругавшись пару раз, он заставил Виктора