Чернопятовых она уже бывала не раз и взяла направление сразу туда.
Дома Андрейка отвязал бумажку от ошейника, дал её понюхать Найде, а потом попотчевал её сахаром, колбасой. Пока она ела сахар и колбасу, смаковала, облизывалась, просила ещё, усиленно работая хвостом, парень нарисовал на этой же бумажке ещё одного чёртика и прикрепил к ошейнику.
— Вот и всё, Найда. Ступай домой, вперёд!
Домой собаку и провожать не надо было за ворота. Кто не знает свой дом? Даже лошадь и та, зачуяв жильё, прибавит ходу, поспешит на конюшню, где ждут её кормёжка и отдых.
В этот день Найда одна сбегала по заказу с записками к Чернопятову раз пять, досыта наелась сахару и колбасы. А на другой день сама, только увидела, что прикрепили бумажку к ошейнику, кинулась стремглав со двора и помчалась к Андрейке.
Так собака стала связным между мною и Чернопятовым. С этого времени я зажил беспечно. Можно было на уроке кое-что и пропустить мимо ушей, не записать домашнего задания. Андрейка — пятёрочник, он выручит, стоит только послать к нему Найду.
Затем я избавился от ходьбы в булочную. В ближайшем хлебном магазине работала Андрейкина мать. Я научил Найду ходить и туда. Дадут мне поручение сходить за хлебом, а я выйду во двор и дам хозяйственную сумку с застёжкой «молнией» в зубы своей учёной собаке. В сумке лежат записка и деньги.
— Ну-ка, Найдочка, сходи, пожалуйста, за меня в булочную.
И она бежит. Собаку с сумкой в магазин и даже за прилавок пускают беспрепятственно. Мама Чернопятова знает, что Найда — собака не обыкновенная, как все, а умная, чистоплотная и, понятно, не позволит себе чего-нибудь плохого.
Из магазина с хлебом Найда бежит не тротуаром, а посредине улицы. От всех встречных собак удирает стрелой.
Всё было хорошо. Но однажды моя Найда вернулась без сумки. Её преследовали три больших пса. Виновато поджав хвост, она нырнула в свою конуру и там затаилась. Я разозлился на чужих собак и прогнал их камнями.
А хлеб нам нужен был к обеду. Нужно было садиться за стол. Вот тут-то я призадумался. Как быть? Если отец узнает про случившееся, мне несдобровать.
Пришлось изворачиваться. В булочной мама Чернопятова дала мне хлеба в долг. А вот как быть с сумкой? Дома я сказал, что сумку у меня попросил Андрейка. Ему надо было что-то унести от мамы из магазина. На этот день я выкрутился перед домашними, но совершенно потерял покой.
Однако всё обошлось благополучно. Сумка оказалась в столе находок при милиции, куда Чернопятовы посоветовали мне обратиться. С той поры я закаялся посылать Найду одну в булочную. Хожу сам, иногда только позволяю ей нести сумку в зубах, идти рядом, по команде «к ноге». Иду так-то, и все встречные обращают на неё внимание, а мальчишки, девчонки, так те останавливаются, открывают рты. Дескать, вот какой помощник у толстого парнишки.
Вскоре моя собака стала, можно сказать, знаменитой. Андрейка везде хвастался Найдой. Вот, мол, у нас с Серёжкой собака так собака. Мировая! Мы её выучили, и она понимает всё, как человек. Говорить только не может. А делает то и то. Даже в магазин за хлебом ходит... И про Найду пошла слава в школе, на улице, по всему городу.
Как сейчас помню вечер. Мы сидели за ужином. Отец и спрашивает:
— Правда, Сергей, что ты посылал Найду в булочную, а сам отсиживался дома?
«Ну, — думаю, — началось!» Потупился и отвечаю:
— Правда.
— Гм!.. Что, она у тебя очень понятливая?
Смотрю на отца. Усмешки у него на лице не видно. Ободрился и говорю:
— Она, папа, очень умнущая, моя Найда.
— Умная, а не умнущая. Грамотей! Ну, рассказывай, чему ты её научил.
Я обрадовался этому разговору. Папа всегда хвалится своими охотничьими собаками перед сослуживцами и приятелями. Тут же, на деле, показывает их «работу», а моей Найды будто и на свете не существует. Меня это сильно задевало.
Может, поэтому я и взялся с азартом обучать Найду, чтобы она была не хуже легавой и гончака.
— Она у меня, папа, знает и выполняет все команды, какие ты даёшь своим породистым собакам. Только я учу её по-русски, а не по-твоему, не знаю по-каковски. У тебя команды: «шарш», «пиль», «тубо», а у меня — «ищи», «возьми», «нельзя»... Моя Найда даже в посыльных работает, вроде почтальона. Мои записки носит к Андрейке, а от него — ко мне. Ну, и за хлебом тоже ходила с сумкой... Хочешь, я тебе покажу всё, что она делает? Хочешь, а?
— Ладно, завтра покажешь, — говорит отец. — Уроки учить — так ты ленивый, а с собакой возиться тебе не надоедает.
Посмотрел отец «работу» Найды на дворе на другой день, а потом заявил:
— Я её испробую на охоте.
Было это в начале сентября. Прихожу из школы. Ну понятно, прямо к конуре. Найды нет, на земле валяется цепочка. Значит, отец ушёл с моей собакой на охоту. У него отпуск. Нарочно приурочил к началу охотничьего сезона.
Вернулся отец с дичью. Кругом обвешался утками-кряквами, большими, жирными.
Не было Найды в конуре и в последующие дни. Смекаю: «Ага, выходит, и для охоты собака дельная».
— Ну как, папа, Найда? — спрашиваю вечером отца, когда он выкладывал уток на стол.
— Молодчина! — отвечает. — Отлично шурует по камышам. Выгонит утку, а убьёшь — из воды достанет, принесёт. Цены нет такой собаке. Надо её испробовать ещё по боровой дичи.
Отпуск у отца четырёхнедельный. И я почти на целый месяц был разлучён со своей посыльной. Пришлось к Андрейке ходить самому.
Оказывается, и по боровой дичи Найда идёт на пятёрки. Отец говорит, что у неё верхнее чутье, ходит в поиске челноком, прекрасно облаивает глухарей.
Однажды среди дня Найда прибежала из лесу с запиской. Развернули бумажку, а там: «Вышлите с Найдой патронов. Они в моём шкафу, в патронташе. Двадцать четыре штуки. Напал на тетеревиные выводки.