и мой желудок скручивается, когда пальцы касаются холодного металла наручников.
Они на законных основаниях собираются убить меня, и Маркусу, возможно, это даже понравится.
Тревога пульсирует в моих венах, и я надуваю щеки в тяжелом вздохе, прежде чем наконец нахожу в себе силы подняться на ноги. Я потираю наручники между ладонями, пытаясь согреть холодный металл, а затем наклоняюсь над тесной двуспальной кроватью. Я задерживаю дыхание и, прежде чем отступить, как трусливая курица, которой я и являюсь, надеваю наручник на запястье Маркуса и медленно застегиваю его. Металл звякает, и я клянусь, что могу либо потерять сознание, либо меня вырвет. Я даже не хочу думать о том, что Маркус может сделать за долю секунды, проснувшись и приняв меня за незваного гостя.
Я застегиваю наручник на тяжелой раме кровати, прежде чем обращаю свое внимание на Романа в другом конце комнаты. Он растянулся на диване, и часть меня умирает. Парень не спал в нормальной кровати по крайней мере две недели. У нас были нелепые маленькие кровати в бункере, диван в его сгоревшем мега-особняке и ничего, кроме грязного пола камеры на игровой площадке замка. Им понадобится отпуск, как только они, наконец, справятся со всем этим дерьмом… при условии, что мы все пройдем через это живыми.
Пробираясь через дерьмовую комнату мотеля, я подкрадываюсь к Роману и стараюсь не пялиться. Роман — какой-то сверхчеловек, и я не сомневаюсь, что мой пристальный взгляд, задержавшийся на его лице на мгновение, может его разбудить.
Я двигаюсь очень осторожно, пот начинает покрывать мою кожу. Меня может стошнить. Черт, когда я пройду через дверь и сяду в машину, возможно, я так и сделаю. Блядь, я миллион раз бродила по его спальне, пока он спал, и не будила его, даже ночами ворочалась рядом с ним, возможно, несколько раз пинала его в голень, так почему, черт возьми, этот раз кажется таким рискованным?
Подойдя к нему сбоку, я беру наручник и медленно надеваю его на его широкое запястье, чувствуя себя при этом полным дерьмом. Наручники их не удержат. Скорее всего, они просто сорвут их, а если у них в штанах или под подушкой есть пистолет, то они прострелят себе путь на свободу, но этого достаточно, чтобы вывести меня за дверь.
Я лихорадочно ищу, к чему бы прицепить Романа, но все, что у меня есть, — это лампа, прикрученная к полу. Это не вызовет особых трудностей, но на данный момент это единственный шанс, который у меня есть.
Направляясь к двери, я оглядываюсь на своих спящих солдат, без сомнения зная, что скоро увижу их.
Выскользнув из комнаты, я убегаю.
Мой взгляд задерживается на “Эскалейде”, и я в миллионный раз отбрасываю эту мысль. Роману и Маркусу он понадобится. В нем все их оружие и планы. Без него… ну, им не совсем крышка. Они из тех, кто вступает в ситуацию вслепую и выходит оттуда похожими на богов. Машина им не нужна, но она определенно поможет, и я не сомневаюсь, что ночью наступит момент, когда мне понадобится эта помощь. Поэтому вместо этого я бегу к главной дороге.
В миле дальше по улице есть заправочная станция, и к тому времени, как я добираюсь до нее, мое сердце бешено колотится. Я не бегун, но сегодня вечером я гребаная звезда легкой атлетики, нравится мне это или нет.
Я прячусь в кустах, нетерпеливо ожидая. Это не самая лучшая моя идея на сегодняшний день, но когда девушка в отчаянии, никто не знает, что она может натворить.
Черный "Додж РЭМ" влетает на заправку и останавливается рядом с колонкой, а на моем лице расплывается улыбка. Парень, который вываливается с водительского сиденья, выглядит так, словно выпил десятую порцию бурбона за ночь, а отчаяние в его глазах наводит на мысль, что, возможно, какая-то цыпочка только что согласилась позволить ему трахнуть себя в течение целых четырех секунд, которые понадобятся ему, чтобы кончить и прохрипеть не то имя.
Бинго.
Я наблюдаю, ожидая своего шанса сделать ход, и, поскольку я классная сучка, я слежу за тем, чтобы он залил достаточно бензина, чтобы доставить меня туда, куда мне нужно. Проходит несколько минут, и в тот момент, когда он поворачивается спиной к своему "Додж РЭМ" и направляется в магазин, я, как гребаный неудачник, поднимаю кулак и делаю свой ход.
Я мчусь через стоянку, изо всех сил стараясь не шуметь, и, добравшись до большого грузовика, начинаю молиться Тейлор Свифт, чтобы в кабине не было пассажира.
Распахнув дверцу, я быстро осматриваюсь, прежде чем нырнуть головой вперед во внедорожник. Кабина пуста, и, пока мое сердце бешено колотится в груди, я отчаянно выдвигаю сиденье вперед, насколько оно позволяет, прежде чем нажать кнопку "Пуск" и почувствовать, как монстр-машина оживает подо мной.
Она громкая и вся вибрирует от мощности. Я поднимаю голову и наблюдаю за парнем через грязные окна. Он слишком занят, сканируя ряды презервативов, и, зная, что лучшего шанса у меня не будет, я давлю на газ и вылетаю на дорогу, как летучая мышь из ада.
24
МАРКУС
— СУКА! — Голос Романа разносится по маленькому номеру мотеля, и моя голова поднимается с подушки, а глаза распахиваются, готовые к любой угрозе. Я отдергиваю руку назад, запястье саднит от острого холодного металла.
В комнате кромешная тьма, и я мгновенно ищу угрозу, прежде чем мой взгляд возвращается назад и обнаруживает, что моя кровать пуста, а запястье приковано наручником к гребаному изголовью.
— БЛЯДЬ, — рычу я, натягивая наручник, и проверяя его сопротивление.
— Она сбежала, — выплевывает Роман, вставая с дивана.
Я кладу руку на простыни рядом со мной, и тихо ругаюсь, изо всех сил пытаясь контролировать ярость, пульсирующую в моих венах.
— Постель холодная. Ее давно нет.
С дивана доносится тяжелый удар, и я улучаю момент, чтобы оглядеть Романа, обнаруживая в той же долбаной ситуации, только прикованного наручниками к чертовой лампе. Он тянет за наручник, гнев выплескивается из него, как гребаное цунами, разрушая все на своем пути.
— Я, блядь, убью ее, — выплевывает он, отводя от меня взгляд, чтобы скрыть панику в глазах.
— Становись в очередь, — выплевываю я в ответ, сажусь и поворачиваюсь, пытаясь найти слабое место в изголовье кровати, которое я могу использовать в своих интересах. Прошло слишком много времени с тех пор, как я проливал кровь, и я начинаю немного нервничать. Я жажду ее, нуждаюсь в ней. Это мой гребаный эликсир