человек десять. Самое первое, что сразу же бросилось, была их темная кожа. Издалека она казалась похожа на сильный, строительный загар, который, правда, ещё так же одинаково, дополняла всех странно сильная худоба.
– Ну как? Живой?
Он не сразу переключил свой любопытный взгляд на того человека, а когда понял, что к чему, то оказалось, что вопрос был им не расслышан.
– Ты меня понимаешь? Слышишь меня? – крикнул ему прямо под ухо он, заставив немного щурить глаза.
– Да.
– Иван Семенович. Бригадир. Можно просто Семеныч, – уверенно пояснил тот мужичок и протянул свою темно-черную, большую руку.
Рома, до конца ещё не понимая, что происходит, абсолютно бездумно протянул ему свою веточку и позволил сжать её так, что, кажется, хруст костяшек ладони был слышен на всю камеру.
– Ну, а тебя как звать то?
– Меня? А. Я О… Можно просто – Рома. Да, – запнулся он, вызвав там, спереди небольшой массовый смех.
– Рома, значит. Это хорошо. Значит, русский. А откуда ты?
– Из … Архангельской области.
– Ааа. Из Архангельской. Хм, интересно. Был тут у нас один из этой области, да Василич?
– Точно. Да, да. Эта скотина именно оттуда и была. Тварь поганая, – ответил ему пожилой мужичок откуда-то сзади, в этот момент тихо прищелкивая своими оставшимися зубами семечки.
– А тут как оказался?
Теперь даже при всём желании и раскрепощенности он никак не мог понять, что лучше будет сказать? Когда его глаза стали суетиться он буквально в одну секунду сразу понял, что к чему и быстро, тихим голосом сказал – случайно.
Спереди снова все немного засмеялись, кроме одного человека. Кроме этого самого Ивана Семеновича, который временами всё же довольно необычно посматривал на него, на этот раз, видимо так увлекшись, что даже забыл про свою наработанную улыбку.
– Ну, мы тут все, как ни крути случайно. Ладно, не хочешь говорить – не надо. У нас тут просто все свои. Нам, так сказать, засланные казачки ни к чему. Ну, тогда проходи. Располагайся так сказать, – сказал он и пошел в сторону длинного стола, за которым сидело человек пять – семь. – А, совсем забыл, вон та свободная койка твоя, – показал он пальцем на угол в одной из сторон.
Рома аккуратно зашагал в ту самую сторону, стараясь не оборачиваться на все те взгляды, которые, кажется, окружали его с каждым шагом всё больше. Подойдя к двухъярусной койке, он тихо сел на нижнюю кровать, тут же получив в свой адресс какие-то непонятные крики со стороны. Это был довольно писклявый и в тоже время очень шепелявый голос, в котором из-за малого количества зубов обладателя, он смог различить лишь непонятные маты. Не решив дальше продолжать этот невнятный крик он резко, что ещё было сил, подхватился с этого самого места и остался стоять в стороне. Теперь он был похож на маленького, провинившегося ребенка, который даже не понимал, за что наказан?
В тот момент, когда со стороны стола запахло чем-то очень похожим на запах супа, его желудок, всё это время находившийся под какой-то чудной пропагандой нормального состояния, тут же спустил с себя все эти сказки Роминого мозга и принялся добивать его, что было сил. Уже через несколько секунд он сначала присел, а потом и вовсе завалился на пол, став в небольших конвульсиях и стонах хвататься за свой живот и всю переднюю часть, иногда постукивая своими полуживыми ногами.
Через какое-то время, когда льющаяся откуда-то сверху холодная вода стала быстро приводить его в чувство, стало заметно, как несколько человек, столпившиеся над ним, то и дело что стараются. Один держал чайник, другой какое-то ведро, ну а третий, самый необычный из всех, делал довольно трагичное и тяжелое лицо по-настоящему сопереживающего человека. Именно такое, какого ему, кажется, не приходилось видеть уже вечность.
– Давай, давай, пей, – говорил Иван Семенович, подводя к его губам что-то очень похожее на складной туристический стакан.
Глоток за глотком он втягивал в себя небольшими партиями странно теплую воду и ощущал, как его внутренние органы то и дело оживают.
Через минут пять его тело уже сидело за столом, хило держа ложку в руках и черпая ей небольшими порциями тот самый суп, который, как оказался, никак не хотел принимать организм.
Как бы всё это хорошо не казалось, всё тот же интерес к нему, кажется, не пропадал у всех них ни на секунду. Они то и дело, подлавливая его на том самом моменте, когда он тянулся к теплому супу, вглядывались в новый для них образ, пытаясь забрать всё, что только можно. Кстати, это была одна из причин, почему есть так сильно не хотелось, даже после такой голодовки.
– Ты с мужиками то нашими познакомься. Тебе ведь с ними работать ещё, – сказал тот самый хмурый дед, – расскажи нам хоть, что знаешь, что видел, где поймали, с кем?
Вдруг неожиданно из Роминых рук, со звоном выпала ложка. Ударившись о бетонный пол, она вызвала, кажется, у всех только больший интерес, который загнал уставшего бедолагу в ещё меньший угол. Он как можно быстрее поднял её, а потом, положив на стол, постарался хоть немного собраться.
– Я один шел, – всё быстро обдумав, сказал он. – Одиночка я. Поймали в лесу. Куда-то отвезли. Потом уже сюда.
– А где поймали? – спросил кто-то сзади.
Рома повернулся и увидел перед собой круглолицего мужичка, язвы на лице которого почти полностью прожигали его щеки, а темные, сухие дыры размером с двухрублевую монеты на кистях рук чем-то напоминали небольшие «клеймо».
– В какой ты местности шел? – громче переспросил тот.
Неожиданно вспомнив про то, как Артур говорил об «Ивановской области», он тут же выкинул ему именно её.
– Ивановской? – как-то странно переспросил тот, переглядываясь с другими соседями камеры. – Ты уверен? Или брешешь?
– Уверен.
– Там же Белые были! Причем большой отряд. Голов так несколько тысяч этих лысых, – кто-то ещё, довольно мрачным и грустным голосом, проговорил позади, воцарив этими словами почти гробовую тишину.
– Не, ну он на фашика никак не смахивает. Я то сразу бы его просек, – грубым и каким-то хрипящим голосом проговорил человек с большим шрамом на шее, стоящий сбоку у одной из коек.
– Ой, Мамай, ты тут как тут, – встречным заявлением ответил тот самый худой и лысый человек, вызвав в комнате небольшой смех, хоть на некоторое время разрядивший это волнительное молчание. – Уже промолчал бы. Профессионал хренов.
– Ты мне тут не указывай, как жить. Я же, таких, как ты…
– Что ты, таких, как я? Ну что? Давай! – ответил ему тот