что на ухо кричал ему Иван Семеныч. Потом, когда тот ушел и Рома остался наедине с Ильей, то первым дело немного отвел его подальше от гулкого шума и начал рассказывать, что, да как? Он оказался довольно простым и очень жизнерадостным человеком. Таким, каких ему не удавалось встретить уже больше года. Этот юнец без какого-либо чувства отчаяния объяснял про то, как им вместе придется затаскивать набитые камнями тележки наверх по этим самым рельсам под ногами. После каждого предложения он обычно спрашивал, всё ли ему понятно, а когда Рома кивал головой, то снова улыбчиво продолжал дальше. Он лишь вкратце объяснил о том, что сегодня им нужно пробить метров пятьдесят. Примерно столько же, сколько сделала и прошлая группа, ведь только тогда им будет засчитан, как он сказал, «рабочий день».
Поначалу таскать тележку вместе с ним пришлось, как ужаленный в ту самую пятую точку. Он даже сам порой удивлялся тому, какие силы ещё сидели внутри его дряхлого тела и то, как Илья порой выглядел куда более уставшим, нежели сам он. Правда, вся эта энергия закончилась через несколько часов, выкатившись вместе с камнями наружу. Ещё через примерно час его колени были разбиты напрочь, а ещё через такое же время легкие могли лишь вдыхать какую-то часть пыльного и темного воздуха. Теперь это было не просто тяжело. Это стало настоящей пыткой, несравнимой ни с какими допросами и камерами. Очертания скрипящих впереди тележек то и дело расплывались в его глазах и порой, даже этот ужасный звук, пропадал с его ушей, будто бы тоже теряясь где-то внутри. Спасало лишь то, когда на небольшое время они выкатывали их наружу и могли вдохнуть хоть немного полу-настоящего воздуха, в котором уже серый снег казался чем-то абсолютно несущественным.
Рабочая бригада, что трудившаяся внизу, порой демонстрировала его тяжелому и уставшему взгляду такие вещи, от которых лишь больше хотелось упасть. Оказалось, что та самая пожирательная машина с огромными зубцами крутилась почти вручную и пятеро человек, что стояли вместе внизу, синхронно, порой с дикими выкриками, какими-то рычагами заставляли махину крутиться. Камни, летящие вниз, часто приземлялись около их худощавых тел, раздавить которые, кажется, не представляло особого труда. Они были самыми настоящими титанами, правда, первоначально вызывающие образы пленных африканцев.
Так продолжалось до того момента, пока кто-то сзади не стукнул чем-то железным по рельсе и после громкого и ещё более оглушающего звука наступила почти гробовая тишина. В этот момент Рома находился почти наверху. Они каким-то чудом докатили тележку до верхнего тупика и Илья, без каких-либо слов и эмоций грохнулся прямо около неё.
– Перерыв, – тяжело дыша сказал он.
Рома сел на рельсу и так же тяжело дыша пытался выкинуть из головы мысль о том, что это, скорее всего, ещё только половина. Казалось, что в тот момент, когда он начинал об этом думать, тут же его тело просто переставало существовать.
– Ты живой? – вдруг спросил напарник.
– Ну, как сказать. Наверное, да, – уверенно и без всякой скромности ответил ему он.
– Ну, хорошо. Думаю, что мужики половину уже точно пробили. Ещё немного и отдых, – тяжело, но с все той же радостью говорил тот. – Нужно потом ещё примерно сто метров пробурить и всё. Конец этому объекту. Наше дело тогда будет готово.
– А что потом?
– Потом? Ох…, – как-то устало и не так уже весело сказал Илья. – Ну я собираюсь на юг рвануть. Найду там, наверное, свою жизнь. Не верю я, что в тех местах ничего нет. Точно кто-то должен быть. Ну не верю вот, хоть убей, – непонятно о чем заговорил он.
– То есть, ещё сто метров и потом нас всех отпустят?
Парень повернул свою лежащую голову в его сторону и как-то немного удивленно посмотрел его действительно непонимающий взгляд.
– Ну да. А тебе что сказали, когда сажали? Тут, вроде как, в нашем отряде у всех одинаковый срок. Исправительные работы так сказать сделал и всё, свободен. Хех. Странный ты, правда.
Роме немного стало легче, хоть внутри всё же сидел какой-то корень недоверия, вроде как ещё умеющий различать правду от лжи и эта даже была не самого Ильи, а кем-то, сказанным более высоким, кто, как казалось, пообещал это молодому пареньку.
– А где мы?
– Как где? Ты серьезно? – снова во все том же удивленном выражении спросил его он, на этот раз даже немного привстав.
Тот молчал. Ему, конечно, было, что сказать, но усталость и нежелание давали о себе неплохо знать.
– Возле Ладожской. Как раз в метрах ста от неё.
– Где?
– Ну, ладожская. Ладожский вокзал знаешь? На севере.
Тут он уже точно понял, что тогда, ещё утром, он действительно видел далеко впереди ростральные колонны. Это было для него сильным удивлением, который моментами покрывал страх. Он даже не мог и предположить, что его смогут увезти так далеко от того места, где поймали.
– Ну чего ты задумался? Ещё скажи, что не знал о том, где мы? Хаха, – улыбчиво потревожил он впавшего в какое-то небытие, того самого уставшего новичка с полу зеленым лицом. – Давай, покатили дальше. А то Семеныч нас прибьет.
Дальше работа шла немного легче. Временами он думал о том, почему здесь находится и правда ли всё это когда-то закончится? Времени, чтобы поразмыслить над этим было вполне предостаточно, хоть всё указывало прямиком на то, что сейчас никак не до этого. Присмотревшись внимательнее к тем лицам, что кажется, своими руками рыли туннель в огромном камне, он не мог поверить, что все они действительно способны здесь жить всё время, обрекаясь на вечные муки. Это просто не укладывалось в нормальной, вроде как ещё здоровой голове.
Час за часом он делал то, что всё же понемногу создавало из него овоща, которому всё больше становился безразличен окружающий его темный и душный туннель. Может быть, даже именно это и поспособствовало тому, чтобы он почти не заметил, как эта каторга закончилась, никак даже не обращая своё туманное внимание на звон, идущий от рельсы.
– Эй, друг. Всё, стоп, тормози. Там уже точно всё. Это даже перебор. Пускай следующая группа катит, – сказал напарник, хлопая его по плечу и шагая наверх вхолостую.
Первое время он до конца не мог понять, что катить дальше эту тележку не имеет никакого смысла. Его взгляд лишь пресно смотрел то вниз, на всё больше приближающиеся где-то там тяжелые звуки бригады, то наверх, на Илью, который всё увереннее поднимался к свету.
– Ну, давай же! Не отставай! – кричал тот, поглядывая