— Нет, — ухмыльнулся он. — Очень удобно. У футболки глубокий вырез.
— Ах ты! — шутливо стукнула его по руке. — Кстати, чья футболочка? Для кого берег?
— Для тебя, — попытался отвертеться Мэл.
— Так и поверила, — посмотрела я на него взглядом дознавателя.
— Кто-то подарил, уж не помню, когда, — начал оправдываться он. — Валялась в шкафу без дела.
— Правда? — прищурилась я. — Подарок одной из бывших?
— Не помню. Бросил и забыл. Честно.
— Ладно, — сказала грозно и тут же, не сдержавшись, поцеловала, хотя собиралась построжиться.
Где-то под боком заиграла модная песенка, и Мэл, чертыхнувшись, извернулся и достал из кармана брюк телефон. Я хотела подняться, чтобы не мешать разговору, но Мэл удержал меня, обхватив крепче. Посмотрев на экран, он ответил на вызов.
— Ну? — спросил в трубку. Прирожденный хам: ни здрасте, ни привета.
Телефон прокурлыкал.
— Я занят. Очень, — ответил Мэл и выслушал говорящего. — Не сейчас и не сегодня.
Опять помолчал, воспринимая поток речи.
— Не твое дело, с кем. Мне некогда, пока, — оборвал разговор, а потом, подумав, отключил телефон.
— Сестра, — пояснил, и мое напряжение спало. — Вечно лезет не вовремя. Уверяла, что забыла у меня записи любимой группы, хотя сто лет здесь не была.
— Если хочешь, не объясняй, — проявила я великодушие, хотя минуту назад сердце скручивалось от ревности к неизвестному звонку. Я ревную Мэла?!
— Объясняю, потому что хочу, — ответил он резковато. — Почему не ешь банан?
— Объелась, — сказала я и неожиданно почувствовала тяжесть в желудке. Так и есть, незаметно мы опорожнили треть холодильника.
Я сконфузилась. Вдруг Мэл подумает: с виду малявка, а затягивает в себя как пылесос. Но, несмотря на угрызения совести, всё же решила употребить банан. Не пропадать же ему, коли очищен, а выбрасывать добро не приучена.
— Пошли в душ, — предложил Мэл.
— В душ? — удивилась я. — Уже два раза ходила.
— Пошли в третий. Вместе.
— Вместе? — от осознания его предложения щеки заполыхали огнем, а кусочек банана встал в горле.
— Опять покраснела, — уел меня Мэл. — Пошли?
— Ну, пошли, — согласилась я нерешительно. — А когда будем убирать свинство? — показала на беспорядок, оставшийся на столе.
— Забудь. Скоро придет домработница, — потянул он за собой. На ходу доедая банан, я старательно делала вид, что меня не шокировать совместным мытьем с парнем. Но, видимо, потрясение было ясно нарисовано на лице, потому что Мэл хитро заулыбался.
Казалось бы, ничего страшного, ведь недавно мы видели друг друга без одежды, поэтому стеснение должно пропасть, но я испытывала страшное смущение, боясь полностью оголиться. Вдруг мое тело не понравится Мэлу? Вдруг грудь мала или талия широка, или кривые пальцы на ногах?
В ванной Мэл неторопливо разделся, и пока он разоблачался, мои глаза боялись опуститься ниже дефенсора на его спине и усиленно изучали кафельные стены помещения.
— Эвка, раздевайся, — протянул он руку.
— Ты, смотрю, любишь ублажать себя разной косметикой, — перевела я взгляд на полочку, заставленную флаконами и тюбиками, и начала расстегивать юбку.
— Мне плевать, — отмахнулся Мэл. — Дарят без конца: на дни рождения, на Новый год и на День независимости. Никакой фантазии.
Неловко и неэротично я стянула одежду и все-таки прикрылась рукой. Мэл опалил меня взглядом:
— Не робей, Эва. Пошли.
Он вступил в кабину, потянув меня за собой. Включив и отрегулировав направление горячих струй, чтобы они не били в лицо, Мэл налил гель на пампушку-мочалку.
— Потрешь спину? — развернулся, подставив место для натирания.
Водя мочалкой, я вдруг обнаружила, что любуюсь Мэлом. Он был сухощав телосложением, не перегруженным мышечной массой, и со стройными длинными ногами, а упругие ягодицы вообще вызвали новую волну удушья и пустили сердце вскачь.
Я старательно терла его поясницу, боясь опустить руку ниже.
— Интересно, — пробормотала, пытаясь справиться с неловкостью.
— Что? — поддержал разговор Мэл.
— Интересно устроила природа, — прочистила горло и сказала громче: — У мужчин широкие плечи и узкие… бедра.
Он неожиданно развернулся.
— Могу показать, чем еще одарила мужчин природа, — бросил красноречивый взгляд вниз. Потупившись с воспламенившимися щеками, признала, что отличие существенное, и подойди я на полшага, оно упрется в бедро.
— Для тех, кто не понял, могу показать, чем природа одарила женщин, — ухмыльнулся Мэл, и, положив руку мне на грудь, легонько сжал ее, потирая темный камушек.
Я покачнулась, и он поддержал меня, обняв.
— Но при всех различиях между нами есть кое-что общее, — выдохнул в губы и поцеловал. Крепко, не давая возможности оттолкнуть и улизнуть.
Сама не поняла, как оказалась прижата к стенке душевой.
— Сюда… ножку, — прохрипел Мэл, поставив мою ногу на узкий выступ кабины, и приподнял меня на руки.
Он отдавался процессу самозабвенно, опьяняя смесью агрессивной страстности и безудержного напора, и я с восторгом отвечала на резкие ритмичные движения, чувствуя, как перекатываются мышцы под руками, скользящими по мокрой спине Мэла, как жжет его прерывистое частое дыхание, как убыстряется ритм.
Мэл простонал глухо, и, содрогнувшись, обмяк.
— Эва, прости, не сдержался, — сказал сдавленно, когда уравновесил дыхание. — Очень хотел с тобой в душе.
Вместо ответа я поцеловала его. Мне тоже понравилось, до дрожи в коленях и руках.
— Что это? — неожиданно спросил Мэл и поднес к глазам брошку из перевитых прутиков. — Только сейчас заметил.
Он не обратил бы внимания вовсе, но безделушка сама показалась на глаза. Значит, мое доверие к Мэлу достигло нужного предела, чтобы он разглядел неприметное украшение.
— Обычный медальончик, — не стала вдаваться в подробности. — Я тоже мало что заметила, потому что обалденный парень не давал продохнуть.
Мэл ухмыльнулся. Ему польстил комплимент, а мне не жалко, потому что сказала то, что думала.
Мы целовались, пока одевались. И у лифта целовались, дважды пропустив. Раскрытые двери постояли и, закрывшись, уехали развозить других жильцов. Наконец-то зайдя в кабину, опять целовались, и Мэл, бросив сумку в сторону, прижал меня к стене, ища на ощупь кнопку "стоп" на панели. Шарил-шарил, притянув к себе за талию свободной рукой, а я обвила его шею и целовала.
Двери лифта распахнулись, а мы не заметили. Лишь вежливое покашливание за спиной Мэла заставило меня испуганно отшатнуться, но он не позволил отодвинуться, продолжая обнимать.
— Кто там? — спросил зловеще.
Я осторожно выглянула из-за его спины. Лифт открылся в знакомом фойе. Перед кабиной стояла невысокая темноволосая девушка, щедро замотанная в шарф лимонного цвета с большими помпонами и, посмеиваясь, наблюдала за нами.
— Какая-то девушка, — сообщила я Мэлу.
— Как выглядит?
— В желтом шарфе, и волосы короткие, — поведала я, недоумевая, почему он интересуется ее внешностью. Наверное, потому что не хочет встречаться с одной из своих бывших! — осенило меня.
Мэл медленно развернулся к невольной свидетельнице наших жарких объятий.
— А я думаю, почему лифт спустился на два этажа вниз, а потом сразу на три этажа вверх, — ослепительно улыбаясь, поделилась девушка наблюдением. — Так и катался целый час. Осторожно, Гошик, не раскачивай кабину, а то оборвется.
Я замерла. Незнакомка, по-свойски обращавшаяся с Мэлом, пронзила сердце острой иглой. А ведь он ведь обещал, что мух больше не будет.
— Не твое дело, как люблю кататься, — отрезал Мэл и, подхватив сумку, вывел меня за руку из лифта.
Зачем этот фарс? Опять кому-то что-то доказывает? — подумала я с неожиданной болью.
— Может, познакомишь? — предложила девица с улыбкой в тридцать два зуба.
Не хочу знакомиться. Уйти хочу.
— Это моя сестра, — пояснил кисло Мэл и обратился к девушке: — Говорил же, нет у меня твоих записей, и не стоило приезжать ради них.