Джуниору, конечно же, звук нравился. Не потому что напоминало колыбельную, как любят другие новорожденные; для него это был военный сигнал. Он услышал и тут же проголодался, хотя вот недавно насытился.
— Если женщина решительно настроена игнорировать нас, то у нас не было шанса с самого начала, — голос Виктории понизился, став хриплым, как у пинап-красотки, сошедшей к нему с плаката.
Его восприятие всеми органами чувств усилилось, подмечая детали, на которые он раньше не обращал внимания.
— Лад…
«Нет! — воскликнул Джулиан. — Мы не уйдем отсюда».
— Пока нет, — ответил Эйден.
Выдох облегчения: «Спасибо».
— Я просто хочу поговорить с вами, миссис Смарт, — позвал он громче. — Пожалуйста. Вы можете спасти чью-то жизнь.
Прошло еще несколько минут. Безрезультатно.
— Это безнадежно, — Виктория так трогательно прикусила губу в задумчивости. — Если бы я могла… но нет, — она моргнула, глядя на него. — А ведь ты можешь.
— Могу что?
— Приказать ей. Ты можешь заставить ее поговорить с тобой.
И правда, может. Все время вылетает из головы.
Он запрокинул голову и уставился в небо. Темный бархат, усыпанный звездами. Такое же грандиозное и безграничное, как и его способность. Он может заставить любого сделать то, что он хочет. Так же как один доктор за другим навязывали ему свою волю, только они это делали при помощи таблеток. Так же как одни приемные родители за другими ожидали от него полного, абсолютного подчинения в благодарность за то, что они оказали ему великую «услугу», забрав к себе. Что угодно, чтобы остаться с ними.
Поступать так с другими… делать это снова и снова, хотя он прекрасно знал, как отвратительно быть по ту сторону.
«Отличный план», — сказал Джулиан.
— Я знаю, — однако, чем чаще он будет это делать, тем легче и чаще он будет полагаться на эту способность, пока не дойдет до того, что он начнет использовать ее в любой ситуации. — Просто… дайте мне немного подумать об этом.
Виктория поняла.
— Тебе не нравится принуждать других.
— Ага, — он потянул ее на диван-качели. Дерево скрипнуло и качнулось, когда они сели.
— Я еще никогда не встречала того, кто бы сопротивлялся использованию Голоса. Это достойно восхищения.
Переживания сменились удовольствием, он прижал ее ближе к себе. И разумеется, следом ему пришла мысль, что он снова хочет быть с ней.
А через мгновение все мысли были только об этом. О сексе. О его первом разе, и он был так счастлив, что это произошло именно с ней. С той, кто понимала его, знала, через что он прошел и с чем еще пытается справиться. С той, кто не судит его и просто рада быть рядом.
— Я не буду говорить с вами о нем, — внезапно раздался знакомый женский голос. — Я не могу.
Шикарно. Опять эта хрень началась.
И все же она была здесь. Краем глаза он видел, как мать Виктории крутилась перед ним, подол ее черной мантии взлетал от вращений, открывая лодыжки. На секунду Эйден задумался, не было ли это видение приветом от Такера, могла ли она быть иллюзией все это время. Возможно, Влад сообщил мальчишке-демону, как выглядела Эдина, и Такер использовал это для того, чтобы свести Эйдена с ума.
Но нет. Когда видение возникло впервые, Такер был с Мэри Энн. Даже демон не мог находиться в двух местах одновременно, вызывая проблемы. В больнице Эйден задавался вопросом, могла ли Эдина появляться, когда о ней вспоминала Виктория. Теперь он отбросил и эту версию. Она никак не упомянула эту женщину, а она бы наверняка сказала что-нибудь.
Внезапно самой вероятной версией показалось то, что это последствия выпитой крови. Он выпил ее — дважды — и все еще не слился разумом с Викторией. Что если таким образом проявлялась их кровная связь?
Никто больше не возник в его видении, и Эйден не слышал ответа на отказ Эдины «поговорить с ним», но она сказала:
— Нет, нет! Я люблю его, и это все, что тебе нужно знать. Я убегаю с ним, но не могу взять тебя с нами, милая. Твой отец может отпустить меня, но он не даст уйти тебе. Он уже доказал это, помнишь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она собиралась бросить свой народ? Оставить Викторию?
— Эйден? — позвала Виктория.
— Одну минуту.
— Ох, ладно.
Она, скорее всего, подумала, что с ним говорят души, но он не стал пояснять.
— Я буду писать тебе каждый день, золотце, — сказала Эдина. Луч солнца пробился сквозь густую пелену тяжелых туч, падая прямо на нее. Как и пылинки вокруг нее, она колебалась. — Обещаю.
Пауза.
— Наберись смелости, Вики, моя девочка, и если отец спросит, где я, скажи, что у себя.
Вики. Виктория. Да. Желудок Эйдена скрутило. Он стал лучше понимать свою девушку. Неудивительно, что она так часто использовала Голос Вуду. Ее всегда окружал хаос. Приказывать людям было ее способом брать управление на себя и добиваться, в конце концов, желаемых результатов.
«Эйден? Что происходит?» — спросил Джулиан.
— Ничего.
Вдруг видение изменилось. Теперь весь остальной мир померк. Вокруг Эйдена выросли черные стены. Не успел среагировать, как над головой уже зеркальный потолок, а под ногами блестящий ониксовый пол.
Он потерял чувствовать свое собственное тело, понял, что смотрит глазами кого-то другого. Виктории. Ему было хорошо знакомо это ощущение.
Прямо перед ним на золотом троне восседал, как полагал Эйден, Влад Колосажатель. Вау, этот тип выглядел впечатляюще. До этого Эйден видел только обуглившиеся останки. А сейчас, даже сидя, король вампиров представал массивной возвышающейся фигурой, воплощением силы.
У него были густые черные волосы и голубые глаза, как два сапфира, горящие в непрерывном огне. Из уголков его глаз тянулись заметные линии — они не столько старили, сколько придавали ему решительный и жестокий вид. Его губы были сжаты в тонкую багровую полосу, недовольно изогнутую, не зная жалости. Шрам дугой протягивался от одной из темных бровей к упрямому подбородку.
Девчонки нашли бы его привлекательным, подумал Эйден, как киношного психопата-убийцу. У Влада были широкие плечи, обнаженный накачанный торс. На каждом из пальцев он носил по кольцу, что выдавало в нем человека, уверенного в своей мужественности. На нем были бежевые брюки, облегающие его ноги, и ботинки со шнуровкой до колен.
— Ты смеешь бросать мне вызов? — хотя Влад говорил на языке, который Эйден никогда раньше не слышал, понять его слова не создавало труда, поскольку их понимала Виктория. — Ладно, я принимаю.
Он встал. Высокий… выше… Просто гигант из сплошных мускулов.
Вампир, которому он это говорил, был таким же высоким и мускулистым.
— Я и не сомневался, что примешь.
— Можешь выбрать оружие.
Вокруг стояла толпа, затаив дыхание, напряженно наблюдая. За исключением одного вампира — Сорина, брата Виктории. Он просто стоял у подмостков, где размещался трон, и смиренно покачивал головой.
Виктория стояла в нескольких шагах от него. Ее взгляд скользнул по зеркалу, и Эйден заметил, что она была маленькой девочкой, может быть, на пару лет старше той, что была в видении с поркой. Ее мать стояла по другую сторону, слезы стекали по ее щекам, черты искажены страхом.
В отражении не было заметно ни намека на эмоции Виктории. Однако она сжала руку матери так сильно, что аж костяшки побелели. Может, она и выглядела спокойной, но внутри была сплошным комком нервов и слишком боялась отпустить.
— Я выбираю мечи, — заявил мужчина.
— Прекрасный выбор, — Влад спустился по ступенькам на пол. — Где и когда?
— Здесь и сейчас.
Удовлетворенный кивок.
— Тогда наши мысли сходятся.
— Только в этом вопросе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кто-то из толпы кинул меч Владу и второй — его сопернику. Оба с легкостью поймали оружие, и через секунду мужчина метнулся вперед, бросаясь в бой.
Влад стоял совершенно неподвижно. И только за секунду до того, как противник настиг его, он увернулся — так быстро, что не видно глазу, — и ударил сам.