нам палки в колёса. Убил столько магов и воителей. Мешал нашим планам. И честно сказать, совсем скоро многие выдохнут с облегчением. Ты даже представить себе не можешь, сколько врагов у тебя по всему миру. Амерская Империя. Моя Империя. Прусская Империя. Хунхузы. Святоши. Ты даже разозлил российскую знать. Тебе нет места среди живых. Надеюсь, мой сын услышит, либо увидит, как я прикончу тебя самым жестоким и низменных образом, оскверню твой труп всеми доступными методами! ‒ резко заключил Габсбург, а в глазах у того начали вспыхивать огни праведного гнева.
Ох, Бездна-матерь, сколько злобной экспрессии! Если бы слова либо взгляды могли умерщвлять, то я давно должен был сдохнуть в самых страшных страданиях несколько сотен тысяч раз.
Однако на все разглагольствования Балинта, я лишь тихо рассмеялся и вновь прикрыл глаза, неспешно начиная готовиться к схватке и концентрироваться.
‒ Поверь мне на слово, жалкий обиженный пёс, ‒ тихо изрёк я. ‒ Мёртвые не могут слышать, не умеют говорить и проклинать своих убийц и уж тем более не видят нас. Поверь мне на слово, об этом я знаю как никто другой. Потому как если бы это было так… я бы давным-давно сошел с ума.
‒ Так или иначе, но ты сдохнешь! ‒ прошипел с ненавистью в голосе горе-папаша. ‒ Сдохнешь в самых ужасных мучениях! Я отомщу за сына и обелю достойное имя Оттона Габсбурга-Австрийского!
‒ Твой никчемный сын был полнейшим ничтожеством, трусом, дерьмом, слабаком и глупцом, ‒ продолжил насмехаться я, не обращая внимания на все угрозы. ‒ Когда я резал его медленно на куски, он визжал как бесполезная вшивая дворняга, и не было в той куче презренного мяса, что осталось от твоего семени, ничего достойного, поверь мне. Я казнил ту беспардонную тварь вот этими вот руками, ‒ с надменной улыбкой добавил я, шевеля медленно пальцами. ‒ Я давал ему шанс. Давал возможность забиться в самую глубокую и грязную дыру в вашей вшивой империи, но он меня не послушал. Твой папаша посмел мне угрожать, а твой сучий сын посмел тронуть моё. Отныне он пожинает в Аду то, что посеял. Жил как собака и умер как собака. Совсем скоро уже твой отец поймет, какую ошибку он совершил. Вы дерзнули противостоять не тому существу…
С каждым моим словом гнев Габсбурга всё меньше поддавался контролю и выплёскивался подобно вулкану во время извержения, а грудь его вздымалась подобно кузнечным мехам.
О-о-о-о-о! Если бы он только знал, скольких животных в человеческом обличие я запытал до смерти! Но в данный момент даже таких отцовских эмоций мне показалось мало. Язык у меня как скверное помело, этого не отнять. В одном патриарх Александр был прав — порой я бываю злом во плоти. Вот только Оттон… Однажды Оттон перешел непозволительную черту.
И разлепив веки мне пришлось состроить свою самую мерзкую рожу и вновь заглянуть в глаза Балинта, из которых уже выплёскивались ярость, злоба, гнев и бешенство.
‒ Надеюсь, у тебя есть жена, Габсбург, ведь стоит мне с тобой закончить, как я отправлюсь в гости и славно с ней развлекусь. Даю слово, ей понравится! За грехи твоего отброса сына расплатишься не только ты, но и она. Постараемся заделать Габсбургам нормального наследника.
‒ Ты труп, выродок! ‒ с сочащейся ненавистью проскрежетал сквозь зубы тот. ‒ Без пяти минут оскверненный труп! Я убью тебя! Я ТЕБЯ ПРИКОНЧУ!!! ‒ завопил тот, перейдя на звериный рык.
‒ Зарезал никчемного сына, ‒ весело рассмеялся я, начиная заводиться и кладя свои ладони на джады, ‒ зарежу и никчемного отца. Ведь на всё воля… воля Бездны, ‒ шепотом заключил я на реанорском языке.
Миг спустя многослойный купол захлопнулся с громоподобным лязгом, и в ту же секунду прозвучали самые долгожданные слова за сегодняшний день:
‒ ДА НАЧНЕТСЯ ХОЛЬМГАНГ!!! К БОЮ!!!
Странно, но на моё удивление Габсбург не рванул стремглав за моей драгоценной головой, как ожидалось поначалу. Не стал сходу утолять свою жажду крови. Даже невзирая на океан различных негативных эмоций, выдержки всё-таки ему было не занимать. Похоже, он и в самом деле решил казнить меня всеми имеющимися на Земле способами. Видимо, бой будет занятным и очень долгим.
Правда, уже секунду спустя всё начало меняться с неуловимой глазу скоростью. Сила из моего противника хлынула бушующим и нескончаемым потоком. Однако это была отнюдь не магия. Дух. Алая дымка, рвавшаяся из тела Габсбурга, заполонила треть, если не половину арены. Вначале тот сделал обычный шаг, после шаг преобразился в рывок, руки его легли на рукояти сабель, а затем тот самый стремительный рывок уже походил на смертельный выпад.
Первый этап судебного поединка начал свой отсчет!
‒ Да будет так, ‒ тихо обронил я. ‒ Я с тобой сыграю…
Старший сконатель, если не младший воевода. Вдобавок еще и первый спектр духа. Так и быть. Битва действительно будет занятной и интересной.
Постулат реанорского берсерка…
Пришлось поступать в аналогичной Габсбургу манере. Джады беззвучно покинули ножны, а сила духа наряду с конской дозой адреналина в мгновение ока заструилась по жилам и окутала тело с ног до головы защитным покровом.
Во время движения с пальцев Балинта на одном дыхании сорвались раскалённые до красна и напитанные духом ножи, но в данном случае это был лишь детский лепет. На одних инстинктах тело совершило скольжение влево, резким кувырком также просто ушел от очередной порции метательного оружия, а под конец мои сорвавшиеся иглы отклонили остальную выпущенную шелуху, но взгляд уже не видел более ничего, только своего противника. Ноги и какофония скопившейся энергии сами несли меня в нужную сторону, чтобы мельчайшую долю спустя сталь схлестнулась со сталью. Даже не схлестнулась, а с зубодробительным скрежетом, лязгом и жестокостью начала вгрызаться друг в дружку.
Вихрь…
Вихрь…