этого объявишь? Или на хольмганг вызовешь? Ты мне бросишь вызов? Или может быть какому-нибудь столпу архимагистру из моей империи? Веймину, может? Он как раз знаком с Захаром. Ну, так давай! А если нет, то завязывай уже лицемерить здесь, Рудольф, ты не у себя дома! Лучше моли Катаклизм и всех известных богов о том, чтобы твой сын остался жив! Потому как мне кажется, кроме него у тебя наследников более нет!
* * *
Пиршество алой молнии Реанора…
Истребление алой молнии Реанора…
Всё живое и враждебное обратится пеплом и кровью.
И в заключение…
Рассвет династии…
Оба резерва мгновенно ухнули куда-то вниз. Расход был катастрофический, а крупицы эфира полностью истаяли где-то внутри меня, так и не добравшись до очага.
Сейчас я не видел своего лица, я не видел своего тела, для меня в данную секунду более не существовало ничего. Ни боли, ни жалости, ни здравомыслия. Не было никаких чувств, не было эмоций. Реанорский транс и сущность Жнеца Бездны без остатка поглотили Зеантара, сына Айлы и Флараса, оставляя после себя жестокого убийцу и безжалостного деспота.
И прямо сейчас, чтобы утолить свою жажду, мне нужна была жизнь вшивого смертника и кровь. Кровь глупца, который дерзнул встать на пути у Линчевателя Мерраввина. Кровь и смерть.
Сноп игл кровавой молнии Реанора…
Тело со страшной, точнее молниеносной скоростью перемещалось по полю битвы, попутно с этим уничтожая надоедливые силуэты Габсбурга, распыляя десятки стихийных игл за раз и пытаясь отыскать того самого. Настоящего.
Туманные лоскуты в данный момент походили на смертельный град или же нескончаемый водопад. Правда, большая часть вражеского арсенала уходила в молоко. С рассветом династии шутки оказались плохи, но некоторые, так или иначе достигали цели и наносили ощутимый урон телу, тем самым оставляя кровоточащие глубокие раны на руках, ногах, спине. Однако сейчас боли не было, всё отошло на второй план. Да и по большому счету в какой-то степени я добровольно на них нарывался, истребляя одного, либо другого клона и продолжая преследовать мастерски скрывающийся оригинал.
Вот только весьма скоро арсенал Австрийского начал меняться и тот по-прежнему ускользал от меня в самый последний момент, оставляя после себя обманку. Я сеял смерть сотням его копий, но им на смену приходили тысячи.
Сизое марево преобразовывалось на глазах. Обрывки тумана начали преобразовываться в бритвенно острые обломки, клинки, копья, стрелы. Порой становилось тяжело дышать от их напора даже под действием рассвета.
Причем в данном случае мне даже не могли помочь все мои сильные реанорские стороны. Транс хоть и давал частичную неуязвимость, но глушил большую часть обострённых чувств. К тому же и сам Балинт кое-чего стоил, но затем в одно из мгновений сумасшедший план образовался в голове сам по себе.
Плащ алой молнии Реанора…
Пагуба дома Нор-Ата… Рассекающий вал…
Цепная молния Реанора…
Тело моментально покрылось защитой, цепная россыпь молний создала безопасное пространство и техника рассвета резко прекратила своё действие, а вал с неистовой силой вновь на несколько секунд расчистил близлежащую округу от полчищ врагов. Но арсенал Габсбурга был воистину огромен. Потому как стоило мне остановиться, как лавина опасной и чужеродной магии вновь накрыла меня с головой и смертельный танец с множеством его копий вновь продолжился.
‒ Неужели ты именно так мстишь за своего сына, жалкий пёс? Боюсь, твой отпрыск славно веселится в Аду, ‒ безумно рассмеялся я, демонстративно уничтожая с пяток клонов, выпрямляясь во весь рост и напитывая остатками магии плащ. ‒ Вот же он я! Перед тобой! Его убийца! А ты дерьмовый папаша, раз не можешь сдержать своё слово!
‒ Признаю, ты достойный соперник! Не думал, что ты способен на единение! Оттон тебе не чета! ‒ вдруг загрохотали сотни его клонов. ‒ Но ты всё равно сдохнешь! Я сдержу обещание… Ты сдохнешь в мучениях!
Единение? Что за бред?
‒ Вперед, Габсбург! Дейст…
Однако до конца договорить фразу я не успел. Потому как в следующую секунду лицо искривилось в бешеной улыбке, защита полностью разрушилась, а до ушей донесся хруст собственных костей и звук разрываемых мышц и сухожилий. Затем всё моё тело оказалось крепко-накрепко опутано туманными нитями и подвешено за руки и ноги в метре над землей и с каждым мигом натяжение всё усиливалось. Правда, кроме безумного смеха у меня изо рта более не вырвалось ни слова. Но на этом горе-папаша не остановился. Всего лишь вдох спустя орда его туманных клонов расступилась, из неё вылетел оригинал и на всём ходу размашистым ударом секиры напрочь до самого плеча отсёк мне правую руку, которая удерживала копьё, а после с удовольствием со всего маху несколько раз приложился по ней своей ногой.
Арена, погрузившаяся в гробовое молчание, вновь загудела, готовясь лицезреть закономерный кровавый финал, вот только я так и продолжал тихо смеяться себе под нос.
‒ Шутки кончились,