— Он мог, — согласилась я, не желая видеть, как Ал его пытает. — Он знает, что ты меня учил. И явился, потому что… — Я запнулась, и слезы у меня прекратились. — Ал сказал, что появился, ощутив, как я проваливаюсь в линии. — Я подняла голову, посмотрела Пирсу в глаза. — Это и произошло? Я настраивала ауру?
На лице Пирса выражение сомнения медленно сменилось чем-то вроде живого интереса. Но тут я чихнула, и сразу еще раз.
— Будь здорова, — сказал Пирс, но я обернулась, прижимая, руку к лицу, и краткая радость сменилась страхом. Свело судорогой живот, и тупая боль, которую я относила за счет отчаяния, стала сильнее. В панике я протянула руки, в ощущении, что мир подо мной уходит вниз, вцепилась в плечо Пирса. Слишком рано еще солнцу заходить в Сан-Франциско. Это Ал?
— Пирс? — прошептала я, перепуганная до смерти. Кто-то меня поймал. — Кто-то меня поймал, Пирс! — бормотала я, леденея от страха. — Не могу прекратить!
Открылась дверь ванной, застрекотали крылья пикси.
Пирс обнял меня — но я чувствовала, как руки его истончаются.
— Рэйчел, клянусь, ничего с тобой не случится! — сказал он, стараясь заставить меня на него посмотреть, но мной овладела паника. — Я найду Биса, а потом пойду за тобой, обещаю. Никто тебя не тронет!
— Ее вызывают? — спросил Ник с другого конца кухни, но ответа не получил.
Сопротивляться было глупо. На этот раз слезы потекли по-настоящему, большие и тяжелые.
— Спасибо, — шепнула я, цепляясь за Пирса, и потом так свело живот, что пришлось согнуться пополам. Пирс притянул меня к себе, и я вдохнула его тепло.
— Принимаю, — простонала я, прижавшись лбом к плечу Пирса, стараясь дышать через боль. Дисбаланс требовал выправить себя, иначе он бы меня убил.
Как только я произнесла это слово, боль исчезла. Затаив дыхание, я посмотрела на Пирса, на небритое лицо в дюймах от моего — он пытался меня обнадежить, но в глазах читалась тревога.
— Я тебя найду, — сказал он шепотом.
— Да, — ответила я, и верила ему.
А потом его руки прошли сквозь меня — и меня не стало.
Глава пятнадцатая
Как уходит вода в сток, стекла с меня аура, протянулась сквозь меня, растворяя на ходу мое тело, сокращая меня всю до мысли о самой себе. Хотя и не было у меня сердца, я слушала, как оно бьется, затаила несуществующее дыхание, чувствуя, как проскальзываю в линии, пытаясь найти что-то иное, новое ощущение, чувство, которое поможет мне все это осмыслить. Кто-то менял мою ауру — или платил кому-то еще, чтобы это дня него сделали.
Слушай, как Бис, подумала я, дозволяя осознанию внешнего мира струйкой просачиваться сквозь скорлупу, что я вокруг себя построила. И это была ошибка.
Разум пронзило холодом, и я закричала. Боль была такой резкой, что я пропустила момент выпадения в реальность, и визг ворвался в бытие раньше меня, отдавшись от белых стен и кафеля нечеловеческим эхом. Я набрала воздуху еще раз завопить, и он ворвался в горло булькающим порывом. Пистолет выпал из руки, стукнулся о белые плитки, за которые я цеплялась.
Где я?
Холод в черепе раздулся до болезненного кома мороженого размером с Аляску.
— Больно, черт! — выдохнула я.
Пальцы крючило от попыток зацепиться за кафель. Я поняла, что стою на четвереньках и боюсь шевельнуться — так было больно.
Пистолет. Где мой пистолет?
Тяжело дыша, я выглянула из-под упавших волос и увидела пурпурно-черный пузырь безвременья, в котором сидела. Пурпурный? Я такой ауры сто лет не видела. У кого-то очень высокое самомнение.
— Это она? — спросил голос у меня за спиной, и я заставила себя сесть, скрестив руки и вцепившись пальцами в бицепсы, чтобы скрыть дрожь. Пистолет лежал рядом со мной. Слава тебе, Господи! Брук в идеальном деловом платье, накрахмаленная и отглаженная, в сияющих красных туфлях. И почему я не удивлена? А вот Вивьен нету. Поумнела, наверное.
— Ну, привет, Брук, — мрачно сказала я, садясь по-турецки и кладя пистолет себе на колени.
Слишком все у меня болело, а то бы я могла и испугаться двух здоровенных лбов в белых халатах, которые стояли рядом с ней. Но куда я, к черту, попала? Солнце на Западном побережье еще не зашло. С этой мыслью я потянулась через пурпурный пузырь к ближайшей линии и обнаружила, что я все еще в Цинциннати и в университете. У меня брови сами приподнялись. Ты что надумала, Брук? Работаешь вне полномочий ковена? Ах ты, нехорошая девчонка! Как тебе не стыдно?
На тележке возле двери лежали шприцы. Похоже, они имеют в виду применять не заклинания колдунов, а лекарства людей, — вполне понятно. Заклинания земной магии не подействуют после солевого душа, который обязательно будет. Блин, там же еще и каталка стоит с привязными ремнями.
Я эту ауру видела, подумала я, проверяя пузырь и подгибая пальцы, когда учуяла кусачее железо. Похоже, круг был поставлен на крови.
— Убери круг, — потребовала Брук, и я посмотрела в угол, следуя ее взгляду. Тощего мужика, который там сидел и дрожащей рукой направлял на меня пистолет, я не узнала. Рядом с ним стоял охранник, переодетый медбратом — всего их трое, значит. С мрачной рожей он смотрел на пистолет, но явно не возражал, что ствол направлен на меня. Вызвавший меня заклинатель был одет в костюм, слишком, пожалуй, свободный. Галстук съехал набок, выбился и болтался, будто после драки. Лицо с мелкими чертами обрамляли короткие волосы, медовую кожу украшала свежая ссадина на скуле. Перепуган. Вообще говоря, если присмотреться…
— Ли? — ахнула я, поднимая пистолет, но никуда не целясь.
Выглядел Ли ужасно. При первой нашей встрече он был во фраке, а я — в прокатном платье дороже моей машины. Был он тогда ловок, обаятелен, уверен в себе — и боролся за контроль над игорным картелем Цинциннати. Он бы выиграл тогда, но сделал ошибку, поставив все на путешествие в безвременье и победу надо мной в соревновании по лей-линейной магии. Он победил — и Ал забрал его к себе фамилиаром, как более искусного колдуна.
В последний раз, когда я видела Стэнли Саладана, он был едва живой: ему приходилось выдерживать присутствие Ала в разуме и теле, чтобы демон мог большую часть месяца ошиваться по эту сторону линий. Сейчас он выглядел ненамного лучше.
Ли в ответ намой слова прищурился. Тонкое азиатское лицо исказилось злостью. Обеими руками он держал направленный на меня пистолет. Пули через пузырь не пройдут — если Ли его не уберет. Он явно опасался, что я могу оказаться Алом.
Но могу и не оказаться.
— Нет, — ответил он с отчетливым среднезападным произношением. — Он вполне может принять ее внешность. Я его не выпущу, пока он не заговорит. Хочу слышать, как он говорит!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});