изнасилования.
Терапевтическое пространство
Вне зависимости от используемого метода психотерапии чрезвычайно важными являются особенности поля контакта между терапевтом и клиентом: степень доверия, кто за что отвечает, что «о’кей» и что «не о’кей» и т. д. В телесной психотерапии эти вопросам уделяется особое внимание. Например: лежит или сидит клиент, какое положение занимает терапевт, какова дистанция между ними, где и как можно прикасаться к клиенту и т. д.
Проще доверять терапевту, который всегда сидит в кресле на одном и том же расстоянии от клиента. Доверять терапевту, который может к вам прикоснуться гораздо труднее. Клиенту в телесной терапии приходится при поддержке терапевта изучать нюансы в ощущениях безопасности, удовольствия, того, что хорошо, что опасно, приятно или пугает.
В бодинамическом анализе мы много работаем с полем контакта и считаем это особенно важным в терапии жертв нападения/изнасилования, поскольку в этих случаях мы всегда имеем дело с вторжением в телесные границы. Клиент, который прежде чувствовал себя в абсолютной безопасности, сидя в 6 футах от терапевта, может вдруг почувствовать облегчение, ретировавшись на расстояние 15 футов и закутавшись в одеяло. Клиент, который никогда не позволял прикосновений, может точно распознать, какой вид физического контакта приятен и дает ощущение границ, а какой наоборот. Внимание к физическим аспектам поля контакта позволяет достичь больших оттенков и глубины терапии.
Ясные и невыраженные границы
В бодинамическом анализе считается само собой разумеющимся, что за терапевтические границы несет ответственность терапевт. Надругательство над ребенком и, в особенности, инцест, полны манипуляций, соблазнения и деструктивного симбиоза: «Тебе приятно, не правда ли?», «Это наш секрет», «Ты ведь знаешь, как мама плохо со мной обращается» и т. д. При сексуальном насилии над подростком или взрослым человеком также происходит вторжение в границы. Поэтому чрезвычайно важно, чтобы терапевт ясно сообщал клиенту об уважении границ и брал на себя ответственность за сохранение здоровых границ.
К сожалению, всем нам известны клиенты, вовлеченные в сексуальные отношения со своими терапевтами. Обычно это клиенты, имеющие в своей личной истории случаи вторжения в их границы. Такому поведению терапевта нет извинения, несмотря на его объяснения, что взрослый человек (клиент) сам отвечает за себя. Терапевт, вступающий в сексуальные отношения с клиентом, участником воркшопа или студентом чудовищно рискует повторением и закреплением у клиента опыта нападения, насилия и инцеста. Именно под этот тип вторжения подходит описание клиентами «терапевтического инцеста». К счастью, соблюдение сексуальных границ является этическим правилом многих психологических ассоциаций. Надеемся, это поможет. А пока это все еще происходит, давайте открыто говорить с коллегами об ответственности терапевта за сохранения терапевтических границ.
Я очень рекомендую замечательную и ясную статью Clover Southwell о сексуальных границах в терапии. В ней говорится о том, что в терапии необходимо заботиться и о признании ценности сексуальности как одного из богатейших жизненных ресурсов, и о сохранении сексуальных границ в терапевтических отношениях.
Свидетели реальности
Одним их побочных эффектов сексуального насилия и инцеста является создание различных табу и сопровождающие их молчание и секретность. Это очень затрудняет полное осознавание жертвой факта, что насилие действительно произошло. Проводя бодинамический анализ, мы просим клиента пригласить на терапию друзей. Они расширяют поле контакта клиента, являются свидетелями и поддержкой в его осознании реальности насилия и помогают ему в проработке травмы.
Получение помощи, которая должна была бы быть получена
Если нападение/насилие было совершено, это означает, что жертва не смогла самостоятельно защитить себя или убежать, и что никто не помог ей сделать это. Мы признаем, что с насилием нельзя справиться в одиночку, особенно ребенку. Введение в терапию «помощи», например, одного или нескольких взрослых, которые должны помочь ребенку (или взрослому) и поддержать его, необходимо для реорганизации и развития здорового «запечатления» ситуации. Поэтому мы часто используем в терапии одного или более «помощников». Их роль может заключаться, например, в отталкивании насильника, выкрикивании «стоп» и т. д. Опыт получения помощи дает потерпевшим возможность реагировать здоровым образом (разрывать веревки, убегать) и служит основой для построения доверия другим людям в сегодняшней жизни клиента. Нас вдохновил на использование свидетелей и помощников в терапии американский телесный психотерапевт Эль Пессо.
Репэрентинг[24] — восстановление доверия
В чрезвычайных случаях, например, при повторяющемся сексуальном или физическом насилии над детьми, жертва, можно сказать, пережила двойное предательство — от самого насильника одного пола (например, отца) и от потенциальных помощников обоих полов (например, матери и/или других членов семьи), которые не пришли на помощь. В таких случаях мы считаем полезным для клиента и необходимым для полного восстановления доверия работу с терапевтами обоих полов. Клиент может закончить работу с терапевтом одного пола и продолжить с терапевтом другого пола или проходить терапию у одного из них и иметь периодические сессии с другим, возвращаясь затем к первому.
Другой возможностью работы являются группа или воркшоп с двумя терапевтами, мужчиной и женщиной. Терапия в таком формате имеет много преимуществ, в том числе возможность работы в парах с такими же участниками. Участники в таких группах могут говорить о пережитом нападении/насилии, не переживая катастрофы от раскрытия своей тайны в социуме.
В случаях, когда насилие произошло в детском возрасте, терапия должна включать в себя репэрентинг, длительное восстановление доверия как к мужчинам, так и к женщинам, вне зависимости от пола обидчика. Ребенок пережил двойное предательство, если его отец, например, совершал инцест, а мать «игнорировала» сам инцест или реакции ребенка. Следовательно, для восстановления доверия, необходима работа терапевтов и помощников обоего пола.
Нападение/насилие — часто только часть проблемы
В жизни человека возможен единичный случай нападения/насилия: например, женщина была изнасилована, мужчина на отдыхе был избит шайкой хулиганов. Однако гораздо чаще жертва переживает несколько таких ситуаций. Одно насилие делает пострадавшего уязвимым для следующих.
Есть дети, которые после нападения/изнасилования получили от семьи все виды поддержки, о которых только можно мечтать. Но, к сожалению, более распространены случаи, что детей, посылавших сигналы о помощи, просто «не видели». Взрослые не могли или не хотели видеть и слышать крики о спасении.
Такие ситуации показывают, что задолго до происшедшего насилия в семье существовали дисфункциональные паттерны взаимодействия. «Здоровые» родители распознают, что с ребенком что-то не так. В семьях, в которых не видят проблем, возникших вследствие насилия над ребенком, обычно не видели и многих других его проблем и потребностей. За 268 историей нападения/насилия часто лежат эмоционально бедные взаимоотношения в семье, с различными другими видами предательства и пренебрежения. Игнорирование и отсутствие заботы часто скрыты за идеализированным фасадом. Поэтому часто необходимо расширить сферу психотерапевтической работы, что удлиняет