Через неделю я уже знал точный состав и наименование частей, стоявших на правом берегу Георгиевского канала. Так как я денег не жалел, то впоследствии я стал получать сведения о неприятеле ежедневно. Рыбачьи лодки каждую ночь переплывали канал туда и обратно и доставляли все нужные сведения. Конечно, весьма вероятно, что и неприятель получал таким же образом сведения о нас и даже возможно, что те же лица служили и ему и нам, но изловить этих господ бывает чрезвычайно трудно.
Как оказалось, против нашего участка на правом берегу Георгиевского гирла расположилась бригада болгарской пехоты, причем один полк стоял целиком в Тульче, а другой был рассыпан мелкими частями по всему нагорному побережью до морского берега. Таким образом, мои предположения подтверждались, и наиболее угрожаемым пунктом был Измаил.
Командир стрелкового полка, бывшего на моем участке, оказался очень милым человеком, и мы с ним очень скоро поладили. Он вполне согласился с моим мнением о необходимости подчинения его третьего батальона, стоявшего в Чатале, генералу Васильеву, а сам ревностно принялся за укрепление участка против деревни Принц Кароль. Этот участок также мог быть легко атакован неприятелем, но дальнейшее продвижение было возможно только по направлению к Сулину вдоль Сулинского канала, которое могло быть легко остановлено огнем орудий одного миноносца, а потому опасности не представляло.
В общем, неприятель вел себя довольно пассивно. Временами возникала с обоих берегов небольшая перестрелка, и иногда бывали раненые, большей частью вследствие собственной нерасторопности. Мое время протекало в периодическом осмотре позиций и штабной работе, но оставалось много и свободного времени. Мы жили очень комфортабельно в больших комнатах дворца Международной комиссии, у нас был рояль, и иногда устраивались концерты с импровизированными артистами. За это время я познакомился со многими румынскими офицерами, и должен сказать правду, что они произвели на меня хорошее впечатление. Большинство из них были образованы, знали языки и не имели недостатков своих сухопутных товарищей, которые взяли у немецких лейтенантов только их напыщенный вид, но не дисциплину и знание военного дела. Всем им, конечно, не хватало морского опыта, который приобретается только долгими плаваниями и постоянной жизнью в море.
На третий день моего приезда меня посетил адмирал Колчак, пришедший на двух миноносцах. Адмирал ознакомился с положением, но не согласился с моим заключением и нашел, что самый важный участок – это против деревни Принц Кароль, и еще раз приказал обратить на него главное внимание. Он мне рассказал, что только что получил известие о гибели подводной германской лодки на наших заграждениях у Босфора, и потому был в хорошем расположении духа. Через месяц, он надеялся, что в Сулин прибудет Балтийская морская дивизия, и тогда можно быть вполне спокойным за гирла Дуная. По его отъезде я долго думал, как быть с его директивами, и по здравом размышлении решил все оставить по-старому, взяв всю ответственность на себя.
Весь декабрь был довольно спокойный и нарушался только частыми налетами аэропланов, которые бросали бомбы иногда поодиночке, а иногда целыми группами. Вначале они спускались довольно низко, но постепенно наши батареи начали пристреливаться и заставили их брать высоту все выше и выше. Вред, причиняемый ими, в общем, был невелик. Они старались попасть, главным образом, в наши аэропланные ангары, но те были хорошо замаскированы, и бомбы падали главным образом в воду и в плавни. Несколько домов, впрочем, немного пострадали, но жертв почти не было. Зато в Измаиле несколько аэропланов произвели атаку в базарный день на городскую площадь, которая была полна народа, и устроили настоящую гекатомбу. Пострадало более 100 человек и много лошадей. Наши аэропланы также делали налеты на Тульчу и на другие места, где располагались войска, но, в общем, войны в воздухе не было. Между авиаторами как будто установилось безмолвное соглашение друг друга не трогать и нападать только на находящихся на земле.
В конце декабря очень красивый маневр проделала лодка «Донец». Ее командир получил приказание от генерала Васильева подойти в сумерки к посту Раздельному и вызвать на себя огонь неприятельских береговых батарей, которые, как мы знали от агентов, были поставлены, но ничем себя не обнаруживали. Командир «Донца» подошел к Раздельному, но неприятель молчал. Тогда он стал спускаться по Георгиевскому гирлу и подходить все ближе и ближе. Между тем уже стемнело и поворачивать назад было опасно, так как можно быть стать на мель. Тогда командир решил дать полный ход и, пройдя вплотную мимо Тульчи, идти Сулинским рукавом в Сулин. Опыт был рискованный, но удался блестяще. Болгары открыли огонь с трех батарей, когда «Донец» был уже не более как в 8 кабельтовых, но их неопытные артиллеристы все время вели стрельбу на перелетах, даже когда «Донец» проходил вплотную мимо города. Ружейный и пулеметный огонь также был малодейственным, так как, по-видимому, вследствие паники не был никем управляем.
«Донец», проходя мимо набережной, открыл оба своих прожектора и слепил глаза стреляющим войскам и прислуге орудий, а картечь, которой он сыпал из всех орудий, по-видимому, производила ошеломляющее впечатление. С «Донца» при свете прожекторов была ясно видна масса мечущихся повсюду людей, видимо, совсем потерявших голову. В общем, «Донец» пробыл под неприятельским огнем более получаса, из коих минут 10 на расстоянии 50–150 сажен от неприятеля, и потерял от ружейного огня всего одного человека убитым и одного раненым. Дело было блестящее в полном смысле этого слова.
Адмирал Колчак оценил подвиг «Донца» и издал по этому поводу специальный приказ по флоту. Командир получил золотое оружие, а офицеры и команда награды. Как мы узнали потом от агентов, у болгар был страшный переполох. Они подумали, что это начало нашего наступления, и послали спешно подкрепления в Тульчу. Пострадавших от огня «Донца» было более ста человек в одних войсках, но было еще убито и ранено много мирных жителей, главным образом, от огня болгарских солдат, стрелявших в панике по всему городу, считая, что наши войска высадились уже на берег.
Когда «Донец» пришел в Сулин, я ему сделал торжественную встречу с музыкой, игравшей туш. Команде был дан улучшенный обед, а офицеров я всех пригласил к себе.
Между тем наступили праздники. Погода стояла все время чудная. На самое Рождество мы расхаживали в одних кителях без пальто. Рыбаки по своим приметам предсказывали на этот год очень суровую зиму, и мы все время ее ждали, но, видя, что и на праздниках температура стоит 15–16 градусов, стали уже над ними смеяться, но в скором времени оказалось, что они были правы. На праздниках мы придумывали разные развлечения и один раз устроили даже целый бал с танцами, на котором присутствовало около двадцати дам румынок и сестер милосердия с санитарных барж для перевозки раненых, которых в это время почти не было.