Оригинальной особенностью местности были так называемые плавучие острова. Эти острова образовывались из перегноя камыша, каждый год вырастающего со дна реки в неимоверном количестве и зимой высыхающего, ломающегося и гниющего. Камыш сцепляется друг с другом и образует сначала нечто вроде пластов, которые также сцепляются и образуют уже островки. На этих последних появляется сначала трава, которая сгнивает и обращается в землю. В результате получаются островки, не только поросшие травой и кустарником, но на которых растут и деревья. В конце концов такие острова садятся на мель и делаются материком, но иногда бывает, что с большой прибылью воды эти островки отрываются от земли и снова начинают путешествовать, пока снова не прирастают в другом месте. После больших половодий конфигурация внутренности гирл сильно изменяется, и рыбакам приходится отыскивать себе новые пути и протоки для сообщения между деревнями. Иногда также бывает, что рыбачий скот, который свободно бродит вблизи деревень, попадает на такой приросший к берегу остров и на нем отправляется путешествовать. Тогда рыбакам приходится искать его на лодках.
Для нас гирла Дуная имели важное значение только в том случае, если бы наши войска удержали за собой линии Серета или Прута, так как открывалась возможность подвоза продовольствия и припасов к армии по Килийскому рукаву через озеро Ялпух и далее на железную дорогу в Рени и Галац, а также на проектированные узкоколейки от Болграда к различным частям фронта. Что касается до неприятеля, то для него они имели значение только в случае необходимости произвести диверсию в тыл нашим войскам, защищающим линии Серета или Прута, на Измаил и далее на Болград. Неприятель почти не имел плавучих средств, а потому вообще гирла для него не были лакомым кусочком, и, наоборот, для него гораздо удобнее было, в случае продолжительной стоянки, владеть правым нагорным берегом и сидеть там спокойно в хороших климатических условиях.
Весь мой участок имел в длину по Георгиевскому протоку от моря до поста Раздельного около 150 верст, но из них едва ли было 10 доступных для военных операций. Для обороны этого участка, кроме имевшихся у меня в распоряжении сил, назначался полк стрелков в составе трех батальонов, который должны были перевезти морем из Одессы в Сулин, и батальона гвардейского экипажа. Впрочем, последний пробыл в Измаиле не более месяца и был отправлен в Петроград. Сухопутной артиллерии мне дано не было, так как предполагалась ее заменить артиллерией на судах. Моим начальником штаба был назначен капитан 1-го ранга Медведев и еще было дано несколько флаг-офицеров.
Главное неудобство участка заключалось в невозможности протянуть телефонные линии по озерам и болотам гирл. В особенности трудно было сообщение с островом Чаталом против Измаила, которое постоянно прерывалось. Этот участок являлся совершенно отрезанным от Сулина, и подать ему помощь в случае нападения неприятеля было бы невозможно. Пришлось бы кружным путем морем и через Килийский канал везти подкрепления на расстояние 150 верст.
По обстановке было ясно, что границей между флотом и армией следовало бы сделать пункт, где Сулинский канал сливается с Георгиевским, так как Сулинский канал являлся единственной и удобной коммуникационной линией для водяных сообщений на всем своем протяжении. Далее же на Чатал прохода не было. Ввиду того, что разграничение было произведено Ставкой В[ерховного] г[лавнокомандующего], только она и могла его изменить, и я послал мотивированный рапорт адмиралу Колчаку с просьбой ходатайства в этом смысле, а сам решил в ожидании ответа взять решение на себя и вступил в частное соглашение с генералом Васильевым. Я ему подчинил батальон, который был предназначен на остров Чатал, а он обязался его подкрепить всеми своими силами в случае нужды. Обстоятельства показали, что я был прав, поступив таким образом, хотя это навлекло на меня большие неприятности. Генерал Васильев сейчас же после моего разговора с ним, не ожидая прибытия моего батальона, отправил свой на остров Чатал и приказал ему занять позицию на Георгиевском канале. Как артиллерийскую поддержку я оставил генералу Васильеву три канонерских лодки, хотя их орудия и не хватали до неприятельского берега, но в случае отступления могли держать неприятеля в почтительном ожидании.
Сулин
Покончив все дела с генералом Васильевым, я на пароходе «Нанимар» служившем мне яхтой, отправился в Сулин и там вступил в командование обороной гирла Дуная. Стрелковый полк, как оказалось, уже прибыл накануне, и сегодня батальоны занимали назначенные им позиции. Мой штаб помещался в единственном большом здании городка, так называемом дворце Международной дунайской комиссии. В мирное время эта комиссия управляла всем судоходством на Дунае на участке от устья до Браилова, т. е. до того места, где было возможно морское судоходство. Комиссия состояла из генеральных консулов в Галаце четырех заинтересованных держав: России, Австрии, Румынии и Болгарии, и ей подчинялась администрация Сулинского канала и регулирование дноуглубительных и оградительных работ на нижнем Дунае.
Сейчас мы реквизировали все плавучие средства и мастерские комиссии и образовали временный военный порт в Сулине, который и обслуживал наши суда. Что касается до самого городка Сулин, то это было почти совсем брошенное жителями местечко, состоящее из одной только улицы, которая была одновременно и набережной судоходного канала. В последнее время сюда, впрочем, приехали некоторые эмигранты из Румынии, занятой немцами, преимущественно чиновники с семьями, и они разместились в свободных домах. Наши две роты полкового резерва разместились в свободных складах для товаров и там же команда приморской батареи и авиационный отряд. Румынские части имели небольшие казармы, свободно вместившие сводную команду около 300 человек и противоаэропланную батарею в 60 человек. Больше у румын войск не было.
Первым моим делом по приезде в Сулин и вступлении в должность была организация разведки неприятеля. Никого знакомого с этим делом у меня под рукой не было и пришлось налаживать дело самому при помощи румынской полиции, знавшей местные условия и жителей. Благодаря особенностям местности проникновение к неприятелю рыбаков не было затруднительным, тем более что и там и здесь жили, главным образом, русские некрасовцы, имевшие на обоих берегах родственников.
Через неделю я уже знал точный состав и наименование частей, стоявших на правом берегу Георгиевского канала. Так как я денег не жалел, то впоследствии я стал получать сведения о неприятеле ежедневно. Рыбачьи лодки каждую ночь переплывали канал туда и обратно и доставляли все нужные сведения. Конечно, весьма вероятно, что и неприятель получал таким же образом сведения о нас и даже возможно, что те же лица служили и ему и нам, но изловить этих господ бывает чрезвычайно трудно.