дерево, потер испачканные сажей пальцы друг о друга, даже понюхал, и только потом поднял на неё глаза – чтобы тут же перевести их на Ксандера.
– Вы обнаруживаете всё новые таланты, принц. Мало нам этих, – он лениво повёл рукой в сторону окна, за которым всё ещё бесновалась гроза, – перфомансов, так вы ещё и учите мою племянницу врать и выкручиваться.
– Франко, достаточно, – вмешался сухой голос его отца.
Дон Франсиско поднял голову, словно собираясь возразить, но герцог глазами указал ему на Ксандера и Беллу. Это был мимолетный взгляд, но Ксандер его поймал, и удивился его многозначительности. Дон Франсиско, так или иначе, утих.
– Исабель, принц, вопросы дисциплины мы обсудим завтра, – продолжил дон Фернандо. – Доброй ночи.
– Дедушка, – начала Белла.
– Доброй ночи, – с нажимом повторил он.
Она присела в реверансе, Ксандер поклонился, и наконец-то они вышли – но стоило фламандцу сделать первый шаг прочь по коридору, как она ухватила его за рукав.
– Стой, – одними губами сказала она и прижалась к стене у самой двери, оставшейся незакрытой – должно быть, трое мужчин решили, что так вернее выйдет обнаружить подслушивателей, если таковые найдутся.
– Я не очень понял, брат, – снова раздался изнутри голос дона Франсиско, который, впрочем, его владелец понизил, – что это была за сцена. Или ты снова решил спорить?
– А ты полагаешь, видимо, что спорить не о чем, – холодно ответил дон Луис.
– Мы же всё решили, – заметил его брат.
– Нет, Франко, – голос дона Луиса стал совсем ледяным и очень похожим в этот момент на голос их отца. – Это ты всё решил. А я хотел бы знать – да, прямо здесь, при отце, – как ты смеешь принимать такие решения в одиночку!
До ушей Ксандера долетел смешок.
– Поосторожнее, не то снова вспыхнешь, – иронию в голосе дона Франсиско можно было ножом резать. – Придется снова звать мальчишку. Кстати, как ни противно об этом думать…
– Мы заметили, – на этот раз вмешался старый герцог. – Можешь не продолжать.
– Я о другом, отец, – возразил тот. – Я о том, что фламандского щенка надо отправить с Хьелой.
Ответом ему было молчание, Ксандеру представилось, что не иначе как остальные двое уставились на своего сына и брата, будто тот рог отрастил. Фламандец и сам бы уставился – он и так-то ушам поверить не мог.
– Ты с ума сошел, Франко?! – нарушил паузу дон Луис. – Или захотелось поэкспериментировать? Снова? Тебе напомнить, чем это в прошлый раз обернулось?
– Не кричи, брат.
– Твой брат прав, Франко, – вмешался дон Фернандо. – Это неоправданный риск.
– Вот как? – в голосе дона Франсиско не осталось и следа иронии, пожалуй, сейчас можно было бы назвать его даже угрожающим. – Тут риск будет в любом варианте, отец, но…
– Исабель мы рискуем в обоих случаях, – спокойно отозвался герцог. – А Иберией – только в одном.
– Тем более что Иберией мы уже достаточно рискуем, – вставил дон Луис. – Чрезмерно, я бы сказал. Тем более что проклятие…
Белла рядом с Ксандером вдруг судорожно вздохнула. Он обеспокоенно на неё глянул – ещё не хватало и ей тут запылать – и увидел опасность едва ли не равную: судя по сморщившемуся носу и прищуренным глазам, иберийка вот-вот собиралась чихнуть.
Удара сердца ему хватило, чтобы представить себе последствия. А спустя этот удар сердца он сделал единственное, что за это время придумал: попросту зажал ей рот, да и нос заодно. Она незамедлительно схватилась за удерживающую её руку потеплевшими от гнева пальцами, шрамы на его запястье сочувственно заныли, и он отдёрнул руку, вырвав её из опасной хватки.
– Как ты смеешь! – прошипела она.
– Вы хотите, чтобы нас снова нашли? – прошипел он в ответ.
– Не смей! Меня! Касаться!
Изнутри раздались шаги, и они изо всех сил прижались к стене. К счастью, подошедший не стал выглядывать в коридор – но к несчастью, он закрыл дверь.
– Мы тогда ничего о собственно планах дона Франсиско не узнали, – сказал Ксандер. Напоминать о том, почему так вышло, сейчас не казалось разумным.
– Дядя Франко никогда ничего не сделает помимо воли деда, – сказала Белла с той уверенностью, с какой всегда говорила, когда хотела убедить саму себя. – Ты же слышал тогда. Он предложил план, но в открытую, они его одобрили…
– Но мы не знаем, что это был за план, сеньора. И одобрили его не все, и…
– Какой бы ни был, он для блага Иберии.
– … «Остмарк уже пожалел».
– Можно подумать, мы знаем, как, – буркнула себе под нос Белла, которая всё это время меряла шагами комнату как тигр – клетку, – и вдруг резко остановилась и повернулась на каблуке.
Он замер, готовясь к приступу гнева, а значит – огня. Но гнева в лице иберийки не было, зато было внезапное озарение – глаза она распахнула во всю ширь.
– Остмарк! Точно! Мы спросим Клауса!
Ксандер украдкой глянул на настенные часы. В принципе, до встречи в клубе оставалось полчаса; лишь бы остмаркца удалось найти поскорее. Вылетев в коридор, он поймал себя на мысли, что не так уж сильно досадует на вдруг возникший интерес сеньоры – ему и самому стало казаться, что Клаус был ключом к чему-то неведомому, что было чрезвычайно важно разгадать.
Клауса он нашёл на берегу их озерца под укрытием ив – и не будь на дворе ноябрь, а ивы – уже совершенно облетевшими, ему бы это нипочем не удалось. Ксандер его окликнул, а когда Клаус не ответил – подошёл ближе. Клаус стоял, закрыв глаза и чуть покачиваясь, но не это было в нем самым удивительным.
Клаус играл.
Стоя в прозрачной тени облетевшей ивы, он вскинул к щуплому плечу невидимую скрипку, прижимая её щекой и подбородком; левой рукой он прижимал невидимые струны, а правой – свободно и легко водил невидимым смычком. И так это у него получалось изящно, с грацией давней привычки и немалого умения, что Ксандер почти услышал пение скрипки, почти увидел отблеск фонарей башни на деревянной деке.
Но тут Клаус напрягся, должно быть, почувствовав на себе пристальный взгляд, обернулся – и, увидев Ксандера, смущенно опустил руки.
– Ты меня искал? Прости, я не слышал…
– Искал, – кивнул Ксандер. – Мы хотели у тебя кое-что спросить. Извини,