если помешал.
– Что ты, – Клаус махнул рукой – той самой, что только что властно водила невидимым смычком, а сейчас казалась особенно слабой и бессильной. – Я просто… понимаешь, я всегда хотел играть, учился даже. Но отец сказал, что это – ну, что я фон Бабенберг, что это всё забавы, а надо уметь совсем другое, и что тут меня этому научат.
– Чему? – заинтересовался Ксандер, уже слыша издалека, как по сухим листьям к ним идёт Белла.
– Откуда я знаю? – пожал плечами тот. – Но я не в обиде, не думай. Всё равно тут интересно, и потом, я могу играть – хотя бы так. – Его печальные большие глаза сверкнули. – Это уже больше радости, чем быть фон Бабенбергом в доме, где за тобой все следят!
– Долг есть долг, – строго сказала подошедшая Белла, которая явно слышала только эти последние слова.
Тонкая шея Клауса под расстегнутым воротничком пошла красными пятнами, и на мгновение казалось, что он поспорит – но он опустил голову.
– Ты, конечно, права, – сказал он тихо. – Отец тоже так говорит. Только извините, но я не очень понимаю, в чём этот самый долг. Раньше было понятно, хранить артефакт Остмарка и всё вот это. «Пока мы храним державу Рудольфа, Остмарк свободен и земля под защитой», – процитировал он, должно быть, своего отца, – ну, как со всяким артефактом, но теперь…
– А теперь? – подсказал Ксандер, когда тот умолк.
Клаус немного поборолся с собой, но потом снова безнадёжно махнул рукой.
– А ладно, всё равно же все знают! Да, мы отдали артефакт, это правда! Вы это хотели знать? Так это не бог весть какая тайна!
– Это то, что мы хотели знать, – согласился Ксандер, – но это не всё. Скажи, а как это происходило?
– Откуда я знаю? – повторил Клаус. – Меня на это… дело не брали. Но отец передал его честь честью, даже не сомневайтесь. Это же моя родная земля, я это чувствую, как все.
– А кому? – вставила Белла.
– Аненербе, – сказал Клаус легко и удивлённо. – Ну да, а вы разве не знаете? Хотя да, наверное, не все знают, но теперь-то… Орден Аненербе, они себя так зовут. Армии армиями, но мы же понимаем, что армии не всё решают, да?
– Что-то да решают, – вспомнил слова Одили Ксандер.
– Конечно, – горько согласился Клаус. – Им всем, – он неопределённо махнул рукой в сторону башни, – легко рассуждать, что надо не сдаваться, надо сражаться до конца… А ты видел Вену, Ксандер? Легко быть стойким, когда отвечаешь только за себя.
– А этот орден, они тевтоны, что ли? – Белла подалась вперед и даже немного понизила голос, словно боясь, что их услышат, хотя Клауса её манипуляции скорее озадачили, чем успокоили.
– Да кого там только нет, – ответил он. – Хотя тевтонов достаточно, конечно. У них даже магистр – не тевтон, кстати.
– А тебе откуда это известно? – поднял бровь Ксандер.
– Слушайте, – это у Клауса вышло даже чуть раздраженно, – я всё-таки из Остмарка, у нас с тевтонами один язык. Неужто вы думаете, что я акцент не расслышу, если он есть? И тевтонский, и остмаркский я знаю хорошо, и точно вам говорю – он не тевтон. Вот кто ещё – поди рассуди, я не со столькими говорил на моем языке, чтобы так разбираться.
– Так ты его видел? – чуть не подпрыгнула Белла.
– Видел, – кивнул тот. – И слышал, говорю же. Они с отцом не на латыни говорили, отец ещё потом хвастался, мол, какая честь, что такой человек и на родном языке, снизошел, значит. А акцент – сложно сказать. Не авзон, пожалуй, они так говорят всегда, будто поют. И наверняка не нидер… не фламандец, я хотел сказать, у вас всё-таки похоже на нас, Ксандер. А точнее не скажу. Может быть хоть иберийцем, хоть галлом, тут я не знаток.
– Скандинавом? – подсказал Ксандер.
Клаус фыркнул.
– Да ну тебя! Роста, пожалуй, он повыше среднего, но уж точно не такая мачта корабельная, как вы там на севере! И потом, там сплошь блондины, а у него волосы чёрные были, и худой он, а там всё-таки… покрепче люди. И глаза чёрные. Вот откуда на севере, скажи, взялся бы такой?
– Ниоткуда, – согласился Ксандер. С каждым новым словом описания Клауса в него будто вливали по стакану ледяной воды. – Ниоткуда.
– А имя точно никто не упоминал? – спросила Белла тоном человека, хватающегося за соломинку.
– Что ты, – покачал головой Клаус. – Ладно, ребята, если у вас всё, то я побегу. Это ж я так, – он бросил на Ксандера извиняющийся взгляд, – а у меня ещё символистика не сделана.
– Спасибо, что рассказал.
Клаус вдруг резко шагнул к Ксандеру, оказавшись с ним почти вплотную.
– А вот этого не надо, – почти прошептал он. – Ничего такого я вам не рассказал, что было бы тайной, даже не думайте. Так что вы мне ничего не должны, и я вам ничего, и это мы просто так поболтали о всяком, согласен?
Удивлённый Ксандер только кивнул.
– Вот и хорошо, – кивнул в ответ Клаус. – До встречи.
Провожая его взглядом, Ксандер услышал, как к нему ближе придвинулась Белла.
– Сеньора, нам тоже пора внутрь, – сказал он, не зная, что ещё говорить. – Холодно уже.
– Да, – негромко, словно эхом, отозвалась она. – Холодно. Пошли.
Во внутреннем дворе первая, кто им попался, была Одиль с полотенцем на плечах, разгоряченная и довольная, будто только что бегала. Глянув на Ксандера, она прищурилась, взяла под руку Беллу, что-то промурлыкала про чай и утащила её наверх, должно быть, в столовую. Ксандер же с облегчением помчался к главному зданию, порадовавшись, что искать Клауса он пошёл в куртке, и замерзнуть ему не грозило.
Голова у него шла кругом от невнятных мыслей и застрявших слов, жужжавших из памяти не хуже умозрительных пчёл Минайрос, и в темноте он еле нашёл потайную дверь. Зайдя же, он как следует её за собой задвинул: дожди и снега покорежили её косяки и её саму, так что стоило принять лишние предосторожности. Хорошо, что в тот раз их услышала Одиль, а не кто другой, но больше испытывать удачу Ксандер не хотел.
– Наконец-то, – выдохнул Вендель, – всё в порядке?
– Я кое-что узнал, – ответил Ксандер, стараясь собраться с мыслями. – Похоже, действительно, какое-то пророчество существует.
– Но? – подсказала нетерпеливая Вита.
– Но это и всё, – признался Ксандер, выбрав один из ящиков себе вместо стула. – Хорошо то, что источник надёжный, да и после того, что ты слышала, Катлина, опять же подтверждение. Но плохо то, что этот источник… ни черта его не расспросишь, такой