вариант предпочитает. Как он говорит: «Будто позвонил Микеланджело и сказал: “Давай вместе покрасим потолок”»5.
И так, в основном ради эксперимента, они приступили к книге вдвоем. Это было скорее развлечение – проект на заднем плане, от которого не зависело ничего, кроме их настроения. По словам Терри, они «были двумя веселящимися парнями, которым нечего терять». А еще они были двумя парнями, которые работали в очень разные часы дня. У Нила в тот период жизни была аллергия на утро, и он вставал к обеду под череду резких сообщений на автоответчике от соавтора – в основном вариаций на тему «Просыпайся, ленивый засранец».
Как-то раз Нил остался в Роуберроу на выходные, чтобы поработать над книгой. В воскресенье утром, дожидаясь, когда их гость проснется и поприветствует остаток дня, Терри и Лин услышали шум в гостевой спальне наверху. Они встали на лестничной площадке перед дверью и прислушались. Изнутри доносился мягкий стук и что-то вроде биения крыльев.
Да что он там делает?
Терри тихо приоткрыл дверь и обнаружил, что Нил, только что проснувшийся, сидит в постели, уставившись на двух голубей, которые влетели в открытое окно и теперь отчаянно пытались выбраться.
И все же, несмотря на рассинхронизированную работу и помехи в виде заблудившихся птиц, на свет родилась книга, где ангел Азирафель и демон Кроули объединяют силы, чтобы остановить конец света, и где содержатся глубокие размышления на такие вечные темы, как ведьмы, пророчества, четыре всадника Апокалипсиса и домашние животные6. Задержавшись только для того, чтобы сменить название с «Антихриста Вильяма» на «Благие знамения: Прекрасные и Точные Пророчества Агнессы Псих, ведьмы», они передали роман своим агентам, чтобы те уже придумывали, как его продать. После чего суммы, которые предлагали за эту действительно веселую книгу с явной коммерческой привлекательностью, очень быстро стали шестизначными и, по словам Колина, росли бы себе спокойно и дальше, не запаникуй сам Терри.
Вот опять – страх, что ему переплатят, разоблачат его, навсегда разрушат его доброе имя. И этот страх его так и не оставил. В 2006 году я был с Терри в Часовне, когда поступило предложение на сборник его статей – эта книга в итоге вышла под названием «Опечатки». Сумма – 750 тысяч фунтов. Терри пришел в ужас. Что за безумные издатели так разбрасываются деньгами? «Это все тестостерон! – воскликнул он в волнении. – Я отказываюсь от публикации». И не соглашался продать книгу еще восемь лет.
Физическим воплощением всех этих бизнес-страхов Терри, казалось, служил с виду невинный книжный магазин «Голлуэй и Портер» на Сидни-стрит в Кембридже. Сейчас он уже не работает, но до закрытия много лет специализировался на продаже уцененных книг – спасенных из-под ножа и предлагавшихся студентам за гроши. Терри знал этот магазин по поездкам в Кембридж на автограф-сессии в «Хефферс» за углом, а потом – в «Бордерс», и этот книжный эквивалент салуна «Последний шанс» преследовал его в кошмарах: он представлял, как проходит мимо «Голлуэй и Портер» и видит в витрине стопки книг со своим именем на обложке.
Из-за того же страха он повесил в кабинете, который был у него в новом доме в Солсбери до Часовни, большую фотографию промышленного шредера книжной сети WHSmith. Это, по сути, Мрачный Жнец книгоиздательского мира, и долгое время он служил негативной музой Терри – его голос зловеще нашептывал на ухо. Эта фотография, говорил Терри, напоминает, что писать надо лучше.
Не то чтобы он в принципе избегал ассоциировать свое имя с большими деньгами. Наоборот. «Спасибо за ваши слова», – говорили ему фанаты на автограф-сессиях. «Спасибо за ваши деньги», – отвечал Терри. Он никогда не скрывал, что ему хорошо платят, и не стеснялся называть себя богачом, когда им стал. В этом плане он, наверное, навсегда остался простым парнем из рабочего класса, который прорвался наверх. На кой черт стараться ради богатства, если потом нельзя им гордиться? Но точно так же в нем укоренилась вера рабочего класса, что деньги надо заработать. А иначе чем тут гордиться? Терри не раз, особенно в девяностые, соревновался с Джеффри Арчером в гонке за первую строчку списка бестселлеров – и привычно побеждал, причем с немалым отрывом7. Но возмущался из-за слухов, что авансы Арчера якобы доходят до миллионов, потому что не понимал, как в таком случае книги могут окупиться и принести прибыль. Сам Терри не вынес бы таких условий. Он говорил: «Дело не в деньгах, но от них никуда не денешься». Он имел в виду, что в мире, который не горел желанием – особенно в первые десять лет – осыпать его восхвалениями критиков или престижными премиями, деньги, по другому выражению Терри, – это «способ вести счет». Но именно поэтому ему нужен был точный счет – не раздутый из-за сенсационных и, в сущности, нереалистичных авансов, а объективно и обоснованно отражающий его статус в книгоиздательском бизнесе.
Увы, единственное, чего деньги не обеспечили Терри – хотя легко могли бы это сделать, – это свобода от беспокойства о деньгах. «Терри был поистине самым финансово мнительным человеком из всех, кого я знал, – сказал Дэйв Басби. – Даже став мультимиллионером, он трясся из-за возможных финансовых катастроф. Никогда не чувствовал себя в безопасности».
Чем объясняется одно из первых финансовых решений, которые он принял в конце восьмидесятых, когда большие суммы только начали поступать на его счет. Как уже говорилось, Айлин Пратчетт всегда мечтала, чтобы ее сын нашел хорошую работу с пенсией – как его младший кузен Ричард в инженерном отделе Королевской почтовой службы, которого она не уставала приводить в пример. Поэтому она забеспокоилась, когда Терри в 39 лет отказался от такого солидного и денежного места в государственной компании и решил попытать счастья в зыбком и, главное, беспенсионном мире писательского фриланса. Конечно, Терри, как мы видели, умел сопротивляться амбициозным планам Айлин и поступать по-своему. И все же, очевидно, до конца жизни он оставался сыном, ждавшим одобрения матери. И потому, пока другие писатели тратили свои первые большие заработки на быстрые тачки или новые дома, Терри поступил иначе. «Как он мне рассказывал, одним из его первых решений после большого аванса было открыть пенсионный вклад», – говорит Дэйв.
Вскоре после смерти Терри мне в Часовню позвонили из банка «Коуттс», занимавшегося его финансами. Размер наследства Терри к тому времени уже рассчитали, завещание утвердили. Но в «Коуттсе» только что откопали стародавний вклад на его имя, о котором никто не подозревал и который, так сказать, завалился за диван на много лет. Нетронутый пенсионный вклад времен восьмидесятых, сделанный на черный день и для душевного спокойствия матери, тихо рос целую