вас, я привыкла.
– Не сомневаюсь, ведь к вашим услугам божество. Вы овладели искусством укрощения драконов в бытность певицей богов?
При этих словах Думаи остановилась.
– Мой господин, дракона укротить невозможно, – тихо сказала она. – Я принадлежу к дому Нойзикен. Моя праматерь спасла великого Квирики. Их связали соль и кровь, молоко и морская вода. Лишь эти узы, и ничто иное, привели ко мне великую Фуртию.
Слова поднимались из самой глубины ее души. Речной хозяин с новым интересом оглядел ее с головы до пят.
– Конечно, – коротко улыбнулся он. – Будем надеяться, что она с вами и останется, принцесса Думаи. Что ни говори, драконы – морские создания, а море никому не хранит верности.
Он пошел дальше. Думаи потащилась следом, мечтая, чтобы хоть один раз последнее слово осталось за ней.
У ручья ждали прислужницы из ее свиты. Думаи опустилась на колени в их кругу, и ей принесли стол с терочным камнем и палочкой туши, тонкой кистью, блюдцем воды и чистой бумагой.
– Правила просты. Всю ночь эти маленькие кораблики несли на себе угощения. Теперь их нагрузят стихами. – Речной хозяин указал на воду. – Кто-то за мостом пишет вам стихотворное послание. Ваша задача – узнать, чей это труд. Вы получите три стихотворения и ответите на два из них. По подсказкам в этих строках вы, возможно, распознаете автора.
Думаи кивнула:
– Вы участвуете в игре, мой господин?
– Увы, поскольку я ее веду, мне остается только наблюдать. – Он поклонился. – Наилучшего счастья, принцесса.
Когда он отошел, слуга поднес Думаи блюдо молочного крема.
– Видел ли кто такой дивный праздник? – радостно восхитилась Юри, взяв себе немного лакомства. – Какая жалость, что госпожа Осипа утомлена и не участвует.
Япара на это только фыркнула. Думаи же до сих пор жалела, что Осипа оказалась не в настроении.
Общий гомон стал громче, когда по течению ручья спустились лодочки со свитками стихов. Думаи высмотрела ту, на которой было написано ее имя.
– Вон та, – подсказала она Юри, и девушка, промочив рукава, выхватила суденышко из воды.
Думаи, взяв свиток, прочла:
С кем поделюсь этой радостной вестью?Тайна в молчанье сквозит серебром,в словах же тускнеет,но шепот рвется из сердца.
Думаи, медленно улыбнувшись, развела тушь и обмакнула кисть. Она давно не забавлялась стихосложением.
Она написала:
Шепот сердца ищет склоненного уха.Скажи мне, к чему ковать блестящее серебро?Разве свет луны померкнет за тучей?
Скатав и завязав бумагу, она положила свиток в лодочку, которую Юри отпустила в темноту вместе с другими. Слуги, верно, готовы были вернуть их к зачинщикам игры.
Молодой придворный спьяну опрокинулся головой в ручей, вызвав взрыв хохота. Канифа пришел ему на помощь, вытащил как раз вовремя, чтобы тот не помешал возвращению маленького флота. Думаи проворными пальцами вскрыла ответ.
Обликов много у серебра: колокол, клинок, лунный луч.Приходи разделить его блеск, ибо страж у воды, говорят,заморозил текущий с горы металл.
Она перечитала: «Страж у воды». Канифа!
Сердце запнулось, она склонилась над ручьем, вглядываясь в темноту. Наверняка это она. Госпожа Никея.
Лазутчица запомнила Канифу.
Пусть клан Купоза не в силах, не возбудив подозрений, выступить против принцессы, но стражник перед ними беззащитен. Думаи вновь взяла кисть, разгладила бумагу и постаралась, чтобы рука не дрожала.
Мне говорили о даме со множеством лиц.Так ли много сердец у нее, чтобы я могла их все умолитьотдать ее долю в серебряном кладе?
Благоразумие подсказывало: не надо этого посылать. Не выдавай своих страхов. Ей самой следовало надеть новую личину – сделать вид, будто ни о чем не догадывается, – но проницательную Никею все равно не обманешь.
Думаи не удержала руки, протянула Юри стихотворение.
Она не сводила глаз с Канифы, а тот, заметив ее взгляд, вопросительно поднял брови. Лодка вернулась, и Думаи, спеша получить ответ, едва не опрокинула Юри в воду.
Сердце в свой срок узнает желанья.Помни, осведомленность сиятельней серебра,Но и земля не заглушит мой шепот к тебе.
– Ваше время истекло, – объявил речной хозяин. – Если полагаете, что распознали, кто писал вам, подойдите к нему. Если вы не ошиблись, получите от него подарок.
Думаи, чуть не наступив на подол платья, вскочила на ноги и направилась к мосту мимо восхищенных гостей, тоже спешивших на поиски.
– Тем временем, – прозвучал из темноты бестелесный голос речного хозяина, – мы насладимся выступлением сиятельного Кордия и моей возлюбленной дочери госпожи Никеи.
Думаи замерла. Над сидящими гостями поднялась голова, и тень вступила в круг света от жаровен.
Госпожа Никея надела белое платье поверх серого – словно снег выпал на камни. В ее волосах инеем блестели жемчуга. К ней шагнул бородатый молодой мужчина в платье разных оттенков синевы, и они поклонились друг другу.
Тростниковые флейты первыми прорезали тишину. Им навстречу ударили барабаны. Думаи узнала вступительные такты «Снега и моря» – древней мелодии, увековечившей любовь Снежной девы и ее супруга, Танцующего принца, одушевленного дыханием Квирики. Их сын родился с морем в жилах, передав морскую соль всем потомкам.
Танец начинался неспешно, быстрота движений медленно нарастала. Госпожа Никея с первого шага внесла в него умиление – птичьим наклоном головы, ловкими движениями рук. Воистину, многоликая госпожа!
Думаи, хоть и пленилась зрелищем, все же отметила про себя его дерзость. Никея взяла на себя смелость изобразить первую драконью всадницу, первую королеву Сейки. Едва эта мысль пришла ей в голову, Никея оглянулась на нее.
И тотчас Думаи стало очевидно, что перед ней – не дух. Танцовщица улыбнулась краешком губ.
Думаи закрыла глаза. Она вела поединок с клочками бумаги и слухами, и казалось, то и другое воплотилось в этой женщине. Как она могла в такое время оставить отца одного?
«Я должна, – подумала она. – Меня призывают боги».
Музыка наконец смолкла. Никея с Кордием опустились на колени, склонив головы перед стоящим над танцорами императором. Подошло время назначений.
Осипа ей все заранее объяснила. Младшие чиновники месяцами рыскали по дворцу Антумы, выискивая, кто из старших чином мог бы замолвить за них слово перед императором – или императрицей, которой кое-кто приписывал даже больше власти. Большинство оставались разочарованы: самые важные посты железной рукой держал клан Купоза.
– Благодарю, – сказал император Йороду. Вино пропитало его голос, и слова накатывали одно на другое. – Ваша дочь, речной хозяин, наделена множеством талантов. Как вы, верно, ею гордитесь!
– Несравненно горжусь, – ответил Купоза со сверкающими в отблесках огня глазами. – Никея – жемчужина моего мира.
– Как и мои дочери для меня. И первое назначение этой ночи – важнейшее из них – касается моей старшей дочери принцессы Думаи.
Ночь наполнилась приглушенными голосами. Думаи смотрела на отца, и сердце билось у нее прямо в горле.
– Все могли убедиться, – говорил император, – что принцесса Думаи отмечена среди людей. Она впервые с начала долгого сна взлетела в небо с богом. Теперь у нас есть драконья всадница, и мы можем обновить нашу связь с миром, не нуждаясь для того