Болгарии. По временам им удавалось наносить немалый вред Московскому княжению. Так однажды они вместе с князьями Болгарскими и Жукотинским разбили великокняжеского брата Петра Дмитриевича близ известного приволжского села Лыскова (1411 г.). Около того же времени наиболее беспокойный из этих братьев, Даниил Борисович, послал изгоном на Владимир Залесский боярина своего Семена Карамышева и какого-то татарского царевича Талыча; у них было полтораста Татар и столько же Руси. Владимир тогда был плохо укреплен, а великокняжий наместник Юрий Щока находился в отсутствии. И вот в полдень, когда граждане по обычаю предавались сну, Татары, подкравшись лесом, внезапно появились из-за Клязьмы. Сначала они захватили городское стадо, пасущееся в поле; потом разграбили посад, а затем ворвались внутрь города и бросились на соборный Успенский храм Богородицы, чтобы захватить его драгоценности. Успенский ключарь, поп Патрикий, родом Грек, запер двери; взял золотые и серебряные сосуды и прочую дорогую утварь, сколько успел собрать, и скрыл все это в верхних потайных каморах за церковными полатями; затем сошел вниз, отнял лестницы и начал со слезами молиться перед образом Богородицы. Враги выломали двери, ободрали ризы с икон и ограбили все, что было можно; а попа Патри-кия начали мучить, допрашивая, где спрятаны остальные сокровища. Тот молчал. Его ставили на раскаленную сковороду, забивали щепы за ногти, сдирали кожу. Наконец прорезали ему ноги, продели в них веревку и привязали к хвосту коня; но мужественный Патрикий претерпел все муки и скончался, не открыв потайного хода. Ограбивши все церкви и весь город, враги предали его пламени и ушли с большим полоном и добычею. Бывшие у них пленниками потом рассказывали, будто татарские и русские грабители захватили во Владимире столько добычи, что многие одежды и вещи не могли увезти с собою, они складывали в копны и сжигали, а золота и серебра взяли так много, что деньги делили между собою мерками.
Итак, бескровное в начале приобретение Нижнего Новгорода потом обошлось Москве недешево. Вражда и беспокойство от Суздальских князей продолжались почти до конца Васильева княжения. Эти князья удержали за собой пока Суздаль и, кажется, Городец. Василий, по-видимому, оставлял до времени местных князей также в Муроме и Тарусе. Только Нижний Новгород он считал столь важным пунктом, что не допускал для него вассальных отношений, а держал там непосредственно своих наместников. С этими приобретениями пределы Московского княжения раздвинулись на северо-восток по Волге до впадения в нее с одной стороны Суры, с другой Ветлуги, а на юго-запад по Оке до ее притока Угры{42}.
Смуты и междоусобия, происходившие тогда в Золотой Орде, немало помогли успехам Москвы и Литвы на поприще собирания Руси.
Тохтамыш был последним ханом, успевшим восстановить единство и могущество Кипчакского царства и сделать его страшным для своих соседей. После Батыя и Узбека он является третьим знаменитейшим властителем Золотой Орды. Но его собственное высокое мнение о своем могуществе, без сомнения, внушило ему несчастную для него мысль вступить и борьбу с тем самым Тамерланом, которому он был обязан своим воцарением на Сарайском престоле. Главною причиною его вражды, вероятно, была династическая ревность. Как прямой потомок Чингиз-хана, Тохтамыш с неудовольствием смотрел на главенство Тамерлана (собственно Тимур-Ленга), который происходил от местных князей Джагатайской Орды и не имел законного права на верховную власть. Тимур сам сознавал за собою недостаток этого права и потому держал при себе кого-либо из потомков Чингизовых, которому предоставлял достоинство верховного хана, конечно, номинальное. Тохтамыш видел в Тимуре второго Мамая и надеялся, вероятно, точно так же низвергнуть его владычество над Чингизидами. Поводом к столкновению послужило, по-видимому, отнятие у Кипчакского царства некоторых Закаспийских областей и, между прочим, важного города Ургенча, на Аму-Дарье. Тохтамыш открыл неприязненные действия нападением на пограничные с его царством Джагатайские улусы. Тимур, выступив из своей столицы Самарканда, перезимовал в окрестностях Ташкента, куда собралась его огромная рать, и в 1392 году двинулся прямо на север к реке Тобол. Отсюда он свернул на запад, переправился через Яиктам, где Тохтамыш его не ожидал, и затем где-то в Приволжских степях дал великую битву Золотоордынскому хану, который также успел собрать большие силы: в числе его войска находились отряды Камских Болгар, Черкес, Алан, Башкир и даже Русских. Сражение было упорное. Но военное искусство, введенное у Татар Чингизом и значительно усовершенствованное Тимуром, а также неизменное счастье последнего одержали вверх. Разбитый Тохтамыш спасся на правую сторону Волги, а его рассеянные орды, преследуемые неприятелем, устлали степь своими трупами на расстоянии целых 200 верст. Но Тамерлан ограничился только разграблением Золотой Орды и ушел назад, обремененный громадною добычею, состоявшею из пленников, скота и всякого имущества. После его удаления Тохтамыш продолжал властвовать в Кипчакском царстве и скоро оправился от своего поражения.
Прошло три года. Тимур стоял лагерем у подножия Кавказа, на берегу Куры, когда узнал, что Тохтамыш готовится к новой против него войне. Тогда он Дербентским проходом перешел на северную сторону Кавказа и встретился с Тохтамышем около берегов Терека. Эта вторая их исполинская битва также показала, что Тохтамыш имел не особенно преувеличенное мнение о своем могуществе и был почти достойным противником Тимуру. Кипчаки уже расстроили левое крыло неприятельской армии, потеснили ее центр и проникли до самого Тимура. Последний едва спасся от смерти или плена. Воины левого крыла бросились на колена, выставили перед собою щиты и из этой ограды осыпали стрелами нападавших Кипчаков. Когда же некоторым Тимуровым воеводам удалось зайти в тыл неприятелю, часть Кипчакского войска подалась назад. Еще победа далеко не была решенною; но Тохтамыш не обладал железной энергией своего противника и, утомясь битвой, отчаявшись в успехе, обратился в бегство с своими приближенными беками и мурзами. Тогда его войско упало духом и было окончательно разбито. Тимур торжественно принимал поздравления с победой от окружавших его ханов и от своих сыновей, которые при этом, по татарскому обычаю, сыпали ему на голову горсти драгоценных камней.
На этот раз победитель не оставил в покое своего побежденного противника. Он преследовал его далеко на север и принялся жестоко разорять Кипчакское царство, посылая сильные отряды на восток до Волги, на запад до Днепра. Во время этого похода часть его орды вступила в южные пределы Рязанского княжества; несчастный город Елец со своим удельным князем Федором и со всем населением сделался жертвою нашествия. Отсюда Темир Аксак или Железный Хромец — как называют его наши летописи — двинулся на север, разоряя селения по обоим берегам Дона.
Известие о новом страшном нашествии привело в ужас и смятение Северную