больше никто не выписывает чеки. Видеть, как так называемых жуликов выставляют на всеобщее обозрение, как их позор становится достоянием общественности… это жестоко. А фальшивый чек Дафны Кассмор всегда вызывал у него особенную жалость к тому, кто его выписал. Чтобы тебя распинали из-за такой ничтожной суммы? Какой жалкий продуктовый трофей стоимостью в шесть долларов заставил ее так низко пасть в глазах всего магазина?
Падать вряд ли пришлось очень долго.
Во всяком случае, судя по отрывочным рассказам Кэмерона о своей маме, так оно и есть. Парнишка говорит о ней мало, но Итан услышал достаточно, чтобы сделать вывод: здесь замешаны наркотики. Может ли он винить Кэмерона? Она его бросила.
В гостиной уже совсем темно, и Итан чуть не спотыкается о брошенные на полу кроссовки, когда идет на кухню, чтобы налить себе еще “Лафройга”. В глубине души он чувствует, что должен посвятить Кэмерона в городские сплетни, потому что теперь, когда Сэнди Хьюитт открыла рот посреди “Шоп-Уэй”, они все равно будут распространяться. Рано или поздно парень все узнает сам, до него дойдет слух, что его мать могла что-то знать об исчезновении мальчика-подростка тридцать лет назад. Могла знать и никому ничего не сказала. Может ли это еще сильнее запятнать ее образ в голове Кэмерона? Но ведь все это, конечно, произошло за много лет до его рождения.
Или нет?
Сколько Кэмерону лет? Итан не может припомнить, говорил ли тот когда-нибудь о своем возрасте, но ему же не больше двадцати пяти, да?
И потом, остается еще вопрос с Товой.
Насколько хорошо можно узнать человека, много лет складывая его покупки в пакеты? Достаточно хорошо, чтобы не сомневаться, что сейчас она ищет информацию о Дафне Кассмор. И не остановится, пока не найдет эту женщину, которая, по ее мнению, может рассказать ей то, что рассказать нельзя. Итан убежден, что Това никогда не верила в официальную версию смерти Эрика.
И что тогда произойдет?
Он должен сказать ей, что Кэмерон – сын Дафны Кассмор. Она должна услышать это от друга. Они с пареньком близко сошлись. Как ему удалось пробить панцирь Товы, для Итана остается загадкой; сам он пытается сделать это вот уже почти год. Но если мать Кэмерона потенциально причастна к тому, что случилось с Эриком, о чем Това будет думать всякий раз, когда посмотрит на Кэмерона?
Уже одиннадцатый час, но Това Салливан ложится поздно. Собравшись с мыслями, Итан берет телефон. Он пригласит ее на ужин.
Недостатки бесплатной еды
Кэмерон выбрасывает противный залежавшийся персик – почти целый, он от него только один раз откусил – в урну на самом краю пирса. Продукты с истекшим сроком годности, которые притаскивает домой Итан, – это, конечно, палка о двух концах. Но летом он сэкономил на еде просто уйму денег, а в придачу бесплатно парковал кемпер рядом с домом Итана. Он перед Итаном в большом долгу, как ни крути.
По небу над Пьюджет-Саунд рассыпаются звезды, и их отражения серебрятся в чернильной воде красивым узором огней, напоминая Кэмерону о темных веснушках у Эйвери на носу. Он отворачивается от воды и направляется обратно к кемперу, где заряжается его телефон. Не в первый раз он задумывается, каково было бы припарковаться здесь, на берегу, чтобы, проснувшись, увидеть за лобовым стеклом сплошную воду. Он собирался попробовать, но Итан говорит, что его приятель Майк – патрульный полицейский, который дежурит в ночную смену, – вызовет эвакуатор, и сделает это с большим удовольствием. Будет ему хоть какое-то занятие в скучные предрассветные часы. Может быть, когда-нибудь Кэмерон поселится здесь и у него будет дом с видом на залив. Все может быть, если только получится найти Саймона Бринкса.
Но это светлое будущее. А сегодня он поедет обратно и опять поставит машину на подъездной дорожке Итана, но сначала зайдет в свое банковское приложение – проверить, пришла ли последняя зарплата. Пришла. Как раз та часть денег, которой ему не хватало, чтобы полностью расплатиться с тетей Джин. Его охватывает радостное волнение, и он подтверждает перевод, добавляя к сумме небольшой бонус просто потому, что может себе это позволить. В комментарии он отправляет ей эмодзи-сердечко, но она, наверное, спит. Уже двенадцатый час.
Осталась пара сотен баксов. Тратить их нельзя. Никак нельзя. Но он открывает хорошо знакомый сайт, где продается музыка инди-групп. Раньше там были выложены и треки “Мотыльковой колбасы”, однако сайт нужен ему не за этим. Любопытства ради он забивает в поиск собственное имя, но результатов нет. Неудивительно. Брэд, наверное, попросил удалить их композиции. Ну что ж. Кэмерон продолжает поиск, пока не находит две малоизвестные группы, специализирующиеся на музыкальных импровизациях, – насколько он знает, очень даже неплохие. “Дэд”, “Фиш”, все в таком духе – во вкусе Итана и в то же время что-то новенькое. Пусть Кэмерон Кассмор уставший от жизни неудачник, который живет в отвратном кемпере, но уж в хорошей музыке он разбирается. Он покупает цифровые альбомы обеих групп и вводит адрес электронной почты Итана.
Хоть так для начала.
* * *
Когда раздается звонок, за окнами кемпера еще чернота. Кэмерон шарит вокруг, нащупывая телефон. На экране высвечивается номер тети Джин, и у него сводит живот. В последний раз она звонила ему посреди ночи, когда лежала в больнице с разбитой головой и раздробленным бедром, а в ее палате сидели двое полицейских и просили дать показания по поводу драки на парковке у “Деллз”.
– Алло? – говорит он и замирает. В тот раз до больницы было двадцать минут езды. Сейчас он не хочет даже думать о том, сколько займет дорога.
– Все в порядке, Кэмми, – говорит она, явно уловив в его голосе тревогу.
– Тогда почему ты звонишь сейчас? – Он смотрит на время. – В час ночи?
– Я тебя разбудила?
– Ну да.
– Думала, ты будешь в баре или еще где-нибудь.
– Нет. Я уже десятый сон видел. Сегодня уработался до упаду.
– Извини. Я просто хотела сказать, что получила твой перевод. Ты послал слишком много денег. – Тетя Джин фальшиво присвистывает. Она что, пьяная? Рядом слышен приглушенный мужской голос, и Кэмерон думает, уж не Уолли ли Перкинс сейчас с ней.
Он садится, протирает глаза.
– Лишние деньги – это проценты.
Он не поясняет, что все рассчитал в уме, основываясь на текущей процентной ставке и на том, какой доход она могла бы получить от облигаций, если бы вложила деньги в них, – а она бы, конечно, никогда их туда не вложила, но какая разница?
– Мы никогда не говорили о процентах, – холодно отвечает она.