более четверти века. В своем прежнем районе она знала всех и с удовольствием ходила в магазин на углу, но «когда съехали Bloomingdale’s и открылся Kmart110, просто появилась другая группа людей, и район уже не был безопасным местом, как раньше». Выражения «преступность» и «другая группа людей» в этих контекстах представляют собой закодированное указание на расовую или этническую принадлежность. Жителям было легче говорить о преступности и чужаках, нежели справляться с собственными расовыми страхами и желанием отделить себя от людей с другим цветом кожи либо, как в одном случае в Грейт-Неке (штат Нью-Йорк), от религии и этнической принадлежности иранских евреев.
Страх перед преступностью как риторическая стратегия также превращается в страх перед бедными людьми, который приобретает преувеличенный масштаб вместе с процессом огораживания жилой территории. Например, информантка Фелисия очень отчетливо соотносит свой страх перед преступностью с бедными людьми, которые живут за пределами комплекса.
Фелисия: Когда я полностью покидаю пределы этой территории и направляюсь в центр города [посмеивается], я довольно-таки опасаюсь, просто находясь в обычных районах, в тех районах, где нет ограды… Дайте я поясню, пожалуйста. Север центральной части нашего города – это, в общем, средний класс и выше. Однозначно. Там очень мало мест, где живут бедные. Очень мало, и поэтому если вы пойдете в любой магазин и посмотрите вокруг, то увидите, что большинство покупателей относятся к среднему классу, как и вы сами. Так что вы в некоторой степени изолированы. Но если отправиться в центр, где гораздо более смешанная публика, где шатается кто угодно, то я чувствую себя в гораздо большей опасности.
Сета: Окей.
Фелисия: Моя дочь очень опасается, когда видит бедных людей.
Сета: Как вы это объясните?
Фелисия: Она недостаточно контактировала с такими людьми. Как-то мы ехали рядом с грузовиком с несколькими шабашниками и оборудованием в кузове, мы встали рядом с ними на светофоре. Она хотела сразу уехать, потому что боялась, что эти люди подойдут и похитят ее. Они показались ей пугающими. Я объяснила ей, что это рабочие, «опора нашей страны», они едут с работы, понимаете, но…
Дочь Фелисии ощущала угрозу со стороны рабочих, которые в Сан-Антонио воспринимаются как нелегальные мексиканские иммигранты, и это объединяет антимигрантские настроения, характерные для всей страны, со страхом перед «чужаками», присущим именно этому месту.
Страх перед чужаками: проницаемые физические и социальные границы
Еще одним способом, при помощи которого жители закрытых комплексов выражают страх перед чужаками, выступает их обеспокоенность насчет того, так уж ли неприступны физические и социальные границы их охраняемого объекта. В том, что говорила по этому поводу информантка Карен, можно также услышать отголоски политической озабоченности по поводу нелегальных иммигрантов.
Сета: Вы сказали, что вас беспокоят рабочие. Вы имеете в виду рабочих вообще или вас беспокоят строительные рабочие либо рабочие, у которых нет документов?
Карен: Это что-то вроде беспокойства, что они могут проскользнуть внутрь и выскользнуть наружу. Они же вообще нигде не зарегистрированы. Сегодня они здесь, а завтра их нет.
Сета: Я пыталась получить представление, кто эти люди.
Карен (смотрит озадаченно). Вы имеете в виду типа сейчас? Если бы вы спросили меня, собираюсь ли я завтра переезжать, то только в закрытый комплекс.
Любопытно, что, когда я поинтересовалась, каких рабочих Карен имеет в виду, она перевела разговор на причины своего переезда в закрытый комплекс. Приняв ее уход от ответа, я попросила сделать уточнение по этому поводу, и она вернулась к разговору о страхе перед преступностью.
Сета: В закрытый комплекс? Почему?
Карен: Я думаю, что безопасность – это самое важное; мне действительно надо знать, кто сюда приходит и уходит. Мне надо знать, что я приду домой и не обнаружу, что мое жилье взломано. После такого вторжения очень трудно, думаю, будет дальше жить без вот этого [ворот на въезде].
Метафоры проницаемых границ, через которые могут проникнуть «чужаки», также связаны с расиализацией пространства, когда репрезентация и определение «чужаков» основываются на расовых категориях. Расистские опасения по поводу «угрозы» со стороны какого-либо заметного меньшинства, будь то чернокожие, латиноамериканцы, азиаты или арабы, удивительно схожи между собой. Например, информантка Хелен подчеркивает, что расовый фактор сохраняет господствующую роль в появлении страха по поводу того, что кто-то может ворваться к вам домой. Это соображение она иллюстрирует рассказом о том, что случилось с ее подругой, которая живет «в прекрасном районе» неподалеку от Вашингтона (округ Колумбия).
Хелен: Она рассказывала, как один парень подошел к двери и она была очень напугана, потому что она белая, а он – черный, а в ее районе не было много черных. Она просто купила у него [то, что он продавал] лишь для того, чтобы он побыстрее отошел от двери, потому что она была чертовски напугана. Ужасно оказаться в такой ситуации. Мне вот нравится сама мысль о наличии безопасности.
Сета: Вас беспокоит преступность в вашем районе?
Хелен: Здесь нет, а в Сан-Антонио да. Там есть банды. Люди перегружены работой, у них есть семьи, им мало платят, стресс выходит из-под контроля, и они дурно обращаются со своими детьми. Дети уходят из семей, потому что им не нравится жить дома. Везде слишком много насилия. Оно начинается в городе, но потом дети становятся достаточно умными и говорят: «О боже, мне нужны деньги на одно, другое, третье, но в городе очень опасно, давайте выберемся из города и достанем их где-то еще». Мы – естественная цель для этого. Поэтому, когда я нахожусь в безопасном районе, мне не нужно беспокоиться так сильно, как в другом районе, где нет охраны.
Еще одной темой, обращаясь к которой жители закрытых комплексов рассуждают о проницаемости границ, выступает страх похищения. У информантки Донны этот страх сосредоточен на ее детях.
Донна: Знаете, он всегда такой испуганный… Но с тех пор, как мы здесь, он невероятно изменился.
Сета: Правда?
Донна: Небо и земля! А все потому, что тут есть ощущение безопасности, когда они не думают, что какие-то люди бродят по районам и улицам и что есть люди, которые могут причинить ему вред.
Сета: Ах… это невероятно.
Донна: Для моего мужа это и было самым важным – вывезти детей сюда, где они могут чувствовать себя в безопасности, и мы сами чувствуем то же самое, если они могут выходить на улицу и