Второе полотно было полной противоположностью первому: колокольчик в траве, словно художник раздвинул руками ее стебли и пролил свет на это маленькое создание. Картина была проста и прелестна.
На горшках в основном изображалась растительные орнаменты, вода, зелень или плоды, но столь умело, что порой казалось, будто к горшку прилип кленовый листок, или из него выступает румяное яблоко.
— Ах, вот ты и пришел, — из темного проема, уводящего вглубь лавки, вышел хозяин. — Тут прохладнее, чем на улице, да?
— Точно, — согласился я.
— Мне повезло, что печь тоже находится на улице под навесом!
— Скажите, кто это рисует? — я указал на картину и, сообразив, что гончар слеп, добавил: — Росписи на керамике и эти картины.
— Тебе нравится? Она прекрасно рисует, моя дочь, правда? Когда я еще мог видеть, я уже знал, что она будет рисовать. Я леплю, а она рисует. Она мне очень помогает. Подожди.
Он поднял тонкий палец, давая мне понять, что сейчас вернется, и ушел обратно в дальнюю комнату. Когда гончар вернулся, за его спиной колыхнулась какая-то тень. Наверное, над косяком крепилось полотнище, закрывавшее проем.
В руках гончар держал чашу, которую сделал для меня, его дочь успела нанести под глазурь приятный синий и черный ромбический рисунок.
— Вот, — он протянул мне подарок, пристально глядя, будто ожидая каких-то эмоций. — Если нужно, можешь взять что хочешь.
— Я видел, как вы сделали эту чашу, — отказался я, — легко, у меня на глазах, и тем она ценнее того, что я могу взять.
Я повернулся к свету, разглядывая подарок, но внимание мое привлек каскад каштановых прямых волос, который колыхнулся за краем двери и исчез. Художница, дочь гончара была там. Она стояла, желая, чтобы ее не заметили и, когда я опускал взгляд, тайком наблюдала за мной. Мне ужасно захотелось увидеть ее, но гончар уже повернулся, чтобы уйти.
— Спасибо, — растерянно сказал я. — Ваша дочь прекрасно рисует.
Выйдя из лавки, я задумчиво пошел вверх по улице, а потом обернулся, заметив, как тонкая фигурка тенью скользнула в сторону и слилась с полумраком помещения.
— Не все ли равно, как выглядит художник? — тихо спросил Мастер, оказавшийся рядом. Он отстранился от стены прямо рядом с моим плечом. Я вздрогнул и посмотрел на него. — Важно ведь то, что выходит из-под его рук?
— Человек, который выливает из себя по капле прекрасное, является родником, прикоснуться к которому — большая удача. Я бы попросил у нее краски…
— Ты рисуешь? — полюбопытствовал маг.
— Немного. Ладно, еще успеется, вон, что гончар для меня сделал.
— Будешь пить из нее вино и думать о прекрасном, — подмигнул Мастер.
— Непременно. Дори Мастер, раз уж вы тут, не поможете ли мне раздобыть подходящую обувь?
У дверей моей комнаты возникла неловкая пауза, но Мастер не спешил уходить, и я позвал его зайти.
— Устал? — спросил он.
— Меньше, чем мог ожидать, но мне кажется, я перегрелся на солнце. Лучше приму ванну и лягу спать.
— Так бывает с непривычки, — согласился маг. — И ты снова прав, день оказался жарким, не лишним было бы покрыть голову или уйти в старый сад. Хотя, после всего того, что ты там вытворял, думаешь, я поверю, что тебя никто не обучал? Выходит, ты солгал, когда уверял, что Шива не занимался тобой?
— Он и не занимался, — резко ответил я. Во-первых, не люблю, когда меня называют лжецом, во-вторых, без этого меча я не был бы и на десятую долю так хорош, как вышло.
— У меня был друг, обучающий людей искусству владения собственным телом. Мы иногда коротали вечера.
Маг покачал головой, будто я его разочаровал, потом протянул руку:
— Это ключ от замка в твоей двери.
Я оглянулся. В мое отсутствие кто-то врезал в дверь крупный замок, а я и не заметил. Вот невежда!
— Послушай, а что если я запрусь, а кто-то проникнет ко мне через окно? Как же тогда мне смогут помочь?
— Если потребуется, — Мастер зловеще улыбнулся, — мы вынесем дверь вместе с куском стены.
— И еще… — я запнулся, поняв, что забыл то, о чем хотел спросить.
— Что?
Я покачал головой.
— Ничего, не помню, наверное… это не важно.
Я наконец сел в кресло. Затянуться сигаретой оказалось высшей степенью блаженства.
— Тогда вспоминай, у тебя будет еще возможность спросить, я зайду позже.
Мастер ушел, а я сидел и курил. Внимание мое привлек кувшин с красным вином. Самое время обновить подарок. Я аккуратно подвинул чашу к кувшину и наполнил ее густым напитком, но не пригубил, немного отодвинул и задумался.
То, что я вытворял.
Это было выше моего понимания, те умения, которые я обретал, прикасаясь к чужому оружию. Более всего страшило то, что я не знал, какую плату приходится отдавать за право прикоснуться и усвоить чужие знания. Быть может, эти попытки сжигают меня изнутри, убивают, открывая новые кровотечения? С другой стороны, в этот раз оно было совсем слабым.
Я потянулся с кресла, готовый встать и дотронуться до стены, готовый выдержать, пережить тот ужас, что охватывал меня при прикосновении к катастрофе, готовый досмотреть все до самого конца, но одно мое неосторожное движение, и чаша упала набок. Красная жидкость выплеснулась из нее, потекла по столу, закапала на пол. Я вздрогнул, повернул голову, глядя, как струйки стекают на пол и там скапливаются в лужицу. Наваждение какое-то!
Когда я поднял упавшую на бок чашу, в изгибе ее стенки еще осталось немного вина. Решительно допив его — всего лишь маленький глоток — я пошел мыться.
— Что думаешь, Мастер? — спросил Оружейник, поднимаясь на внутреннюю стену. Он безошибочно нашел мага в его излюбленном месте над старым фруктовым садом.
Небо пылало закатными красками, облака, размытые ветром, будто охватил огонь. Тяжелый круг солнца медленно опускался в дымку, затянувшую горы.
В стороне от задумавшегося о чем-то мага, облокотившись о каменный парапет, стояла еще одна фигура в наброшенном на голову капюшоне. Ее руки лежали на камнях, пальцы были тонкими костями, обтянутыми пергаментной кожей.
Оружейник не обратил на мертвеца никакого внимания и остановился рядом с Мастером.
— Опять недоволен?
— Как всегда, — небрежно отмахнулся маг.
— Я требую громких оваций, — намекнул Оружейник.
— Ты не оправдал моих надежд, — Мастер покосился на учителя боя.
— Вот это да!..
— Думал, Демиан почувствует подвох.
— О, так это он не оправдал твоих надежд, не я! — Оружейник просветлел лицом.
— Грязные игры ты ведешь, старый интриган.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});