— Слава Юпитер — дошло.
— Я кажется, вчера немного перебрал, — Катце сел на диване и, откинув с глаз перепутавшуюся челку, осмотрелся, чуть дольше задержав взгляд на провале коридора.
— Тебе не кажется, — с сарказмом подметил Рики — он застегнул под горло молнию куртки и с тоской взглянул в сторону окна. — Уже утро. Мне пора. Ясон ждет.
Катце странно посмотрел на пэта и Рики невольно замер, встретившись с ним взглядом.
— Чего опять не так-то?
— Извини, — Катце вздохнул и опустил голову в ладони. Виски безбожно ломило. — Все нормально.
— А по тебе не скажешь, — пэт недовольно вздохнул и сунул руки в карманы, с пониманием глядя на Катце. — Не думал, что Рауль на такое способен.
Дилер резко вскинул голову — комната перед глазами качнулась, тут же напоминая о нелегкой ночи. От потрясения Катце даже не спасла головная боль, что пронзила черепную коробку до затылка.
— Чего я про Рауля вчера ляпнул? — настороженно спросил он, тщетно пытаясь припомнить собственную разговорчивость. Не хватало еще по пьяни сдать Второго Консула, как говорят в полиции: со всем содержимым.
— Да не дергайся, — утешил его Рики, улыбнувшись как-то слишком сочувственно — понимающе, что ли? — Из тебя даже под пытками правды не вытянешь. Я просто предположил… Ну, знаешь, факт-то небезызвестный, что это Рауль тебе руку сломал. И в Раная-Уго он тебя ссылал — тоже никому не ведомо за что. И ты вчера весь вечер, как одержимый бредил: «Рауль. Рауль…» Рауль там. Рауль тут. — Рики развернулся и не спеша отошел к двери: — В общем, так — я ничего не слышал, ты — ничего не говорил.
— Рики…
— М?
— Знаешь, — Катце стал грустным, — я всегда завидовал тебе.
— Мне? — не понял парень. — Почему это еще?
— Ты умеешь влиять на людей. Я не думал, что Ясон способен измениться.
— Хочешь совет, Катце? — скривился Рики и, встретив заинтересованный взгляд, спокойно сказал: — Прими холодный душ… Протрезветь помогает.
Рики просто развернулся и ушел, оставив Катце наедине со своими проблемами.
* * *
Сунув руки в карманы и с тлеющей сигаретой в зубах, Катце брел по Оранжевой дороге. На пути иногда попадался мусор или мелкие камешки, которые монгрел безразлично пинал в сторону, продолжая скользить задумчивым взглядом по разбитому асфальту. Эти частые вечерние прогулки уже вошли в привычку. С тех пор, как дилер видел Рауля в последний раз, прошло несколько месяцев — все это время Катце работал, как одержимый, отчего счета Ясона Минка внушительно пополнились. Это был единственный способ забыться — не вспоминать. Иногда монгрел изводил себя до полного изнеможения — так, что сил оставалось только доползти до дивана.
Тем не менее, боль и тоска не покинули его — словно всегда ходили рядом, выжидая свободной минутки для новых пыток. Монгрел в конец извелся — и свидетельством тому было его странное задумчивое поведение. За последние две недели его трижды чуть не сбила машина — только потому, что он обзавелся привычкой — переходя улицу не смотреть по сторонам. Он слишком часто слышал в свой адрес: «Придурок, смотри на дорогу!» или «Ты псих? Жить надоело?! Надоело, иди — удавись!» Катце никак не реагировал на эти вопли, что злило горе-водителей еще больше. Если работы не было, монгрел покидал свой подвал и бесцельно бродил по улицам Кереса, не взяв с собой оружия. К несчастью в этом богом забытом месте его знала «каждая собака». Катце неосознанно искал смерти — даже, когда он чистил бластер, то не удосуживался активировать предохранитель, или хотя бы, не держать его дулом к себе. А вот сама смерть, похоже, была очень занята, и ей — как и Раулю Эму — не было до Катце никакого дела. Мысли о самоубийстве в голову не приходили — Катце считал это слабостью, а ему сейчас нужно было быть сильным — просто пережить. Получалось без изящества и из ряда вон — плохо. Его любовь к Раулю за последние месяцы изменилась — стала другой, и Катце отчетливо осознавал это. Он больше не терзался чувством ревности к Стоуну, не злился на Эма ни за сломанную руку, ни за сломанную жизнь. Катце словно прозрел — ясные мысли и странное желание: «Если Ему хорошо — пусть делает, что хочет». Это было не безразличие, а почти цель собственного существования. Сейчас, вспомнив, как Второй Консул Амои впервые напоил его афродизиаком, Катце отчего-то улыбнулся.
Тихое шуршание гравия от потока теплого воздуха аэромобиля отвлекло от мыслей о любимом Блонди.
Черная лакированная машина притормозила, едва поравнявшись с монгрелом задней дверцей — они остановились одновременно. Тонированное стекло опустилось почти с музыкальным скрипом — запах дорогого парфюма и конфет потянулся наружу. В машине было темно, и Катце не мог толком разглядеть человека, сидящего внутри.
— Господин Катце? — мягкий насмешливый голос.
— Да.
— Садитесь в машину, у меня есть для вас ценная информация.
Замок щелкнул, дверь приоткрылась — словно уже не приглашение, а приказ.
— С кем имею честь разговаривать? — Катце особо не торопился выполнять просьбу. С заднего сидения аэромобиля на него смотрел брюнет лет тридцати, с серыми глазами. Пожалуй, его можно было назвать симпатичным, если бы не острый прямой нос, явно не гармонирующий со сглаженным подбородком и широкими скулами. Незнакомец был одет в очень дорогой костюм, в руках держал деревянную трость с круглым набалдашником — вальяжная поза предавала ему вид человека самоуверенного и наглого.
— Мое имя вам ничего не скажет, — приветливо улыбнулся незнакомец. — А вот кое-что любопытное о Консуле Амои вы узнать можете… Разумеется при определенных условиях.
Упоминание о Блонди Катце не понравилось — монгрел насторожился. Поразмыслив с минуту, дилер не выдержал и, позволив своему любопытству взять верх, сел в машину.
— Вот и прекрасно, — ехидная улыбка начинала раздражать. — Люблю деловых людей… Трогай!
Шофер, чье лицо невозможно было разглядеть за ширмой, нажал на газ, направляя аэромобиль в сторону Мидаса. — Хотите чего-нибудь выпить, Катце?
— Давайте — к делу, — монгрел нахмурился и вытащил сигарету изо рта.
— Что ж, как скажете…
Люди смотрели друг на друга — изучая и выискивая слабые места оппонента. Напряжение ощущалось во всем: в движениях, в словах, в самом воздухе.
— У меня есть информация, которую я хотел бы продать. Поразмыслив, я пришел к выводу, что лучшего покупателя, чем вы мне не найти.
— Что за информация?
— О покушении, — ухмылка и пауза, — на Консула Амои.
У Катце в груди похолодело, и все же:
— Вы блефуете, — почти безразлично. — Даже если это — правда, я слабо представляю себе человека, который отважится на такое. Это невозможно.