чтобы я мог наверстать.
Наставник молчал. Он дышал глубоко, словно с трудом удерживал за зубами крик, и битва эта была изматывающей.
– Пожалуйста, – сказал Ти-Цэ, – ведь жизнь всех подопечных в ваших руках, и я один плошал. Помогите, пока есть время, я совершенно не понимаю, с чего теперь стоит начать, когда столько упущено. Я очень хочу исправиться. Ваш отказ может быть равносилен препятствию выполнению вашего же долга.
Учитель сверлил его непроницаемым взглядом, в котором, в прочем, появилась оценка. Уголки его губ подергивались от напряжения. Ти-Цэ держался и не прерывал с ним зрительный контакт.
Наставник отвернулся. Он дошел до своей постели и вновь присел поверх одеял. Схватил с подушки нож, подобрал точильный камень и как ни в чем не бывало продолжил свое занятие, будто его и не прерывали. Ти-Цэ не двигался с места.
– Хрен с тобой, – сказал Наставник и чрезвычайно заинтересовался лезвием, в котором больше не отражались глаза ученика. – Найду время сохранностью твоей задницы озаботиться.
– Вы правда возьмете меня?
– Придется, долг на мне и впрямь такой есть. Но учти две вещи. Во-первых, я беру тебя не в качестве персонального ученика, а в качестве отстающего раздолбая. Скажем, оставляю тебя после уроков. Во-вторых, ты сам нарвался. Пока хочешь учиться – я буду тебя учить, но теперь на тебе куда больше ответственности, потому что ты пришел ко мне сам. Просил тренировки – будут тебе тренировки, да такие, каких в кошмарах не увидишь.
– На это и рассчитываю, – вне себя от радости и возбуждения раскланялся Ти-Цэ. – Спасибо! Большое спасибо!
– Нечего меня за выполнение обязанностей благодарить. И вообще, не так Наставнику кланяются! Не приравнивай меня к Старшему, моему деду, этому разваливающемуся маразматику…
Ти-Цэ тут же исправил ошибку и присел на одно колено.
– Ты все еще здесь? – рявкнул Наставник как-то через чур громко. – Пошел вон уже отсюда!
Ти-Цэ отскочил от хижины и бегом направился в амбар к сородичам. Йакит уже почти зашел в общую спальню, когда всерьез задался вопросом, не рехнулся ли он: до ушей Ти-Цэ будто бы донесся приглушенный стенами хижины лающий хохот.
Девчонки, сплошные девчонки…
20
На исходе ночи, всего в нескольких милях от Плодородной долины, там, где джунгли плавно перетекали в лес, Наставник объявил привал. Группа разбила лагерь среди густо растущих деревьев, подальше от реки, чтобы иритты не соблазнились возможностью удрать от наездников и затеряться под водной толщей. Учитель показал, как забивать жабры зверей грязью, а после отправил подопечных за хворостом и съедобной дичью на свой аппетит. Сам же он взялся разводить костер: вдали от древ они еще могли насладиться горячей пищей и отваром из трав.
– Послужит вам дополнительной разминкой перед каникулами, – сказал Наставник. – Шевелитесь. До утра не долго осталось, а вам бы не помешало вздремнуть час или два.
Неподалеку от привала Ти-Цэ тут и там высматривал подходящие сучья, как вдруг наткнулся на знакомый кустарник. На его верхушке, там, куда не дотягивались мордочки травоядных животных, красовалась целая гроздь можевиц – ягод, которые были редким и очень питательным угощениям в джунглях. Кожица крупных, налитых соком бусин отражала в себе яркий свет звезд. Ти-Цэ вцепился взглядом в находку и поскорее вынул ножик с самодельной рукоятью из складок набедренной повязки. Родителям такой подарок наверняка понравится. Особенно матери, которая, наверное, ни разу в жизни не была в лесу.
Ти-Цэ уронил к ногам подобранные ветки и палки и привстал на цыпочки, чтобы подцепить гроздь острым кончиком, как вдруг услышал стремительно приближающиеся шаги. Он срезал гроздь, обозначив тем самым на ягоды свою собственность, и только после этого обернулся.
Увиденное заставило Ти-Цэ мгновенно забыть о ягодах: с ножом наизготовку на него несся Ку-Ро.
Ку-Ро нисколько не смутился, когда Ти-Цэ уставился на него. Все той же дерзкой широкой походкой он сокращал оставшееся между ними расстояние до тех пор, пока мальчишки не столкнулись грудными клетками. Ку-Ро злобно поджал губы и с размаху вонзил нож чуть правее головы Ти-Цэ в дерево с такой силой, что лезвие наполовину вошло в ствол. Его висок на какой-то дюйм разминулся со смертельным ударом.
– Ты в своем уме? – спросил Ти-Цэ.
– Это ты мне скажи. – Его глаза были налиты бешенством. Некогда янтарные, они так потемнели от злобы, что даже звезды не видели в них своего отражения. – Какого хрена ты суешь нос в мою семью?
До Ти-Цэ наконец дошло. Похоже, Наставник предупредил сына о гостях не далее, как несколько минут назад, когда ученики разбрелись по лесу, и в лагере не осталось любопытных ушей.
– Я не обсуждал с учителем семейных дел, – сказал Ти-Цэ как можно более спокойным тоном, но не смог устоять перед искушением и лягнул лбом разъяренного Ку-Ро, чтобы он наконец отодвинулся. – Я просил своего Наставника давать мне дополнительные уроки.
– Следующий месяц он тебе не Наставник.
– Он будет им всегда.
Ку-Ро замахнулся, но вместо того, чтобы ударить Ти-Цэ по лицу, его рука легла на рукоять ножа. Он выдернул его из ствола дерева одним рывком, ни на мгновение не разорвав с Ти-Цэ зрительный контакт.
Ку-Ро покачал головой и сказал, глядя куда-то сквозь Ти-Цэ:
– Ну почему нельзя забыть обо всем на один месяц? Всего на один? А?! – Его глаза вновь впились в недруга, словно хотели прожечь в нем дырку. – Почему ты не можешь просто исчезнуть? Отдохнуть!
Вокруг шеи Ти-Цэ словно обвилась змея, которая туже и туже стягивала кольца. И все же, как бы сильно не душил его гнев, Ти-Цэ не мог не удивиться: в озлобленном лице Ку-Ро под определенным углом как будто появились новые черты, которые делали его удивительно похожим на Наставника.
– Предупреждаю тебя, – заговорил Ку-Ро шепотом, – если будешь приходить часто, я сделаю так, чтобы ты потерялся в лесу или попал в капкан. А почую твой дух у корней своего древа – удавлю прямо при всех и даже не стану оправдываться.
Нет, все же не лицо Наставника было перед ним, а морда обнаглевшего юноши. Ему хотелось сейчас же свернуть Ку-Ро шею, бить и кусать его корчащееся в агонии тело… Но Ти-Цэ помнил, что сказал ему Наставник о самоконтроле. Нарушить данное учителю слово работать над собой, да еще так скоро, Ти-Цэ позволить себе не мог. Не Ку-Ро, но Наставника он уважал.
Ти-Цэ вздохнул поглубже, до хруста сжал кулаки и попробовал успокоиться. Ку-Ро стрельнул взглядом вниз и вновь уставился на Ти-Цэ. Его губы изогнулись в кривой улыбке. Черты Наставника снова легли на его лицо.
– Семья обрадуется гостинцу. Передавай привет.
Он круто развернулся и пошел в сторону лагеря. Ти-Цэ поводил сжатыми пальцами и почувствовал, как они скользят в липком соку.
Ти-Цэ поднес руку к глазам и обнаружил в кулаке раздавленную гроздь можевицы.
Ти-Цэ чувствовал себя невзорвавшейся бомбой. Пока