Такую попытку предпринял Пол Кругман в статье, появившейся в New York Times 20 октября 2002 г. «За последние 30 лет, - пишет он, заработная плата большинства людей увеличилась лишь незначительно. Среднегодовая заработная плата американцев, выраженная в долларах 1998 г. (т.е. с учетом инфляции), выросла с 35 522 долл. в 1970 г. до 35 864 долл. в 1999 г. Рост на 10% за 29 лет не слишком много».
«Средний доход на одного члена семьи вырос с 1979 по 1997 г. на 218%, - продолжает Кругман. - Но медиана семенного дохода доход семьи в середине нормального распределения, который лучше характеризует благосостояние типичной американской семьи, выросла только на 10%.А доходы нижних 20% семей даже немного снизились… Медиана семейного дохода увеличивалась всего па 0,5% в год, и насколько можно судить по не вполне надежным данным, почти весь этот прирост был получен благодаря тому, что жены работали дольше, а их реальная заработная плата почти или совсем не увеличивалась».
«Липовый» бум
Что же это за бум? Как вышло, что наиболее динамичное и самое технологически развитое капиталистическое общество не поделилось благосостоянием с теми, кто смазывает его колеса и оттаскивает отходы па свалки? Здесь, наверное, что-то кроется, верно? Верно.
Кругман сопоставляет хаотический капитализм свободного предпринимательства Америки начала третьего тысячелетия с квазисоциалистической Швецией, которую Великий бум Новой эпохи почти не затронул:
Средняя ожидаемая продолжительность жизни в Швеции на три года выше, чем в США. Детская смертность вполовину ниже, чем в США, функциональная неграмотность встречается реже, а отпуска у шведов длиннее, чем у американцев, так что за год они отрабатывают меньше часов. Уровень жизни средней шведской семьи примерно такой же, как у аналогичной американской: в Швеции более высокая заработная плата, а высокие налоги компенсируются бесплатностью системы здравоохранения и более высоким в целом качеством коммунальных услуг. Уровень жизни бедных слоев в Швеции выше, чем в США. В Швеции семья с детьми, которая по уровню дохода относится к низшим 10%, т.е. беднее 90% населения, имеет доход на 60% выше, чем аналогичная семья в США. В Швеции очень мало людей крайне бедных, которых в США немало. Вот только один показатель: в 1994 г. только 6% шведов жили меньше, чем на 11 долл. в день, а в США таких было 14%.
Из этих выкладок можно сделать много разных выводов. Кругман, как правило, выбирает самые абсурдные. Но приводимые им факты поучительны: большой американский бум это видимость.
В результате многие бэби-бумеры обнаружили, что ни карьерные возможности, ни жалованье никак не соответствуют их бредовым мечтам. Реальная почасовая заработная плата перестала расти в 1970-х и с тех пор положение не улучшилось. «Что касается повышения денежного дохода, - пишет экономист Гэри Норт, - поминально он увеличился. Но что касается реальной заработной платы, с 1973 по 2000 г. здесь мало что изменилось.»
В 1947 - 1973 гг., на которые пришелся пик доходов и расходов родителей бэби-бумеров, происходил постепенный рост производительности труда и семейных доходов. Но в период 1973-1993 гг., окрещенный журналистами «десятилетиями алчности», рост семенного дохода был нулевым. Многие жены пошли работать, чтобы сохранить жизненный уровень. Непредвиденным последствием этого явилось падение реальной заработной платы мужчин. Как видно из табл. 7.1, в 1979 г. мужчина в среднем зарабатывал 677 долл. в не/юлю. В 2000 г., через 21 год, его недельный заработок был на 33 долл. меньше. За тот же самый 20-летний период средняя недельная заработная плата женщин выросла всего на 47 долл. Но их доход так и остался ниже, чем у мужчин.
«Суммарное число часов, затрачиваемых американской семьей на работу, выросло, - объясняет Норт, - но ее доход не увеличивается», как показывает табл. 7.1. В течение всего 21-летнего периода самые богатые семьи продолжали, как группа, работать больше, чем другие, но все остальные группы стали работать намного больше. При этом семейный доход не увеличился. «Разделяемого всеми экономистами объяснения этого снижения среднедушевых доходов не существует, - говорит Норт, - но нижеследующие графики представляют собой самую обескураживающую статистику, относящуюся к новейшей экономической истории» (табл. 7.1 и рис. 7.3).
Рис. 7.3. Десятилетие алчности. В 1980-1990-х годах средний семейный доход перестал расти. Реальная заработная плата мужчин уменьшилась (вверху). А средней семье пришлось работать больше часов в неделю (внизу).
Мы предлагаем свое объяснение: поколение бэби-бумеров верило в несколько иные вещи, чем их родители. Мало-помалу, подчиняясь скорее эмоциям толпы, чем индивидуальной логике, они приняли кредо Каталога Всей Земли: «Мы как боги и можем жить так же»124. Эти боги создали экономику по своему образу и подобию. Здоровая экономика нуждается в воздержании, расчетливости, бережливости, терпении, дисциплине, т.е. именно в том, чего никогда не было у бэби-бумеров. Они были самоуверенны, непредусмотрительны, безрассудны, требовали немедленного результата и потакали своим желаниям, и экономика очень быстро пришла в соответствие с особенностями их личности.
Увядающий и вырождающийся капитализм
Полнее всего, и с самыми катастрофическими результатами, эти черты проявились в деятельности американских корпораций. Вместо того, чтобы инвестировать в новые заводы и оборудование, способные в будущем приносить прибыль, американские корпорации сокращали издержки и ради увеличения прибыли шли на всякого рода финансовые и бухгалтерские финты. Компании, подобно новым самоуверенным американцам, глубоко залезли в долги, нередко шли на скупку собственных акций но скандально завышенным ценам, и все ради иллюзии роста прибыли.
Предоставлявшиеся Федеральным резервом «липовые» кредиты стимулировали потребление и необоснованные инвестиционные решения, а ведь то и другое ведет к проеданию реальных сбережений, необходимых для будущего экономического роста. В сочетании со стагнацией доходов, падением сбережений и прибыли это означало, что ресурсы, необходимые для экономического роста и развития, в ходе бума сократились, и в конце 1999 г., возможно, их было меньше, чем в начале бума.
Экономист Курт Рихебэхер отмечает, что совершенно очевидным результатом потребительского разгула, который все предпочитают игнорировать, является рост доли потребления в ВВП125. В конце 1970-х годов в экономике США расходы на потребление составляли 62% ВВП. К концу 1980-х этот показатель вырос на 4 процентных пункта - до 66%, и еще на столько же он вырос к концу 1990-х годов. Но к концу 2001 г. прирост потребления стал поглощать более 90% роста ВВП (рис. 7.4).
Рис. 7.4 Расцвет общества потребления. Бэби-бумеры перекроили экономику по своему образу и подобию. Прежде страна отличалась сравнительно высокими уровнями сбережений, инвестиций и прибыли, но постепенно экономика перестала производить то, что нужно для перспективного развития, и стала давать бэби-бумерам то, что они желали получить немедленно.
Возросшее потребление неизбежно вызнало еще один малоприятный эффект. Бэби-бумеры превратили унаследованную от своих родителей экономику со сравнительно высоким уровнем сбережений, инвестиций и прибыли в экономику с низким уровнем сбережений и инвестиций, ориентированную на текущее потребление, что привело к структурным изменениям. На месте экономики, способной производить то, в чем бэби-бумеры нуждались в долгосрочной перспективе, возникла другая - удовлетворяющая ближайшие потребности. Когда долгосрочные инвестиции уступают приоритет задачам немедленного потребления, экономика не в состоянии производить достаточные прибыль и доходы, которые бы позволили среднему американцу выйти на пенсию. Да, бум раздул стоимость их портфелей, по 79 млн акционеров не смогут, уйдя на покой, жить па доход от этого бумажного капитала. Как только они начнут распродавать акции, вроде бы имеющийся прирост капитала испарится.
Чтобы уйти на пенсию, им нужны прибыли корпораций, рост курса акций и доход. А для всего этого нужна экономика с высокими уровнями сбережений и инвестиций.
Почему же обвалились прибыли корпораций, почему не растут личные доходы и почему американцам приходится работать все больше и больше только для того, чтобы сохранить привычный уровень жизни? Потому что ничего нельзя получить задаром - вот наш ответ.
Когда нет сбережений, не может быть реальных капиталовложений, потому что нечего инвестировать. Их место занимают фантомные инвестиции, оплачиваемые «липовым» кредитом. Без вложения реального капитала в приносящее прибыль новое оборудование, в новые заводы и машины, не возникают рабочие места, создающие высокую добавленную стоимость. Заработная плата не может расти, потому что компании не производят товары и услуги в большем объеме и лучшего качества. Люди вынуждены больше работать и залезать в долги, по мере того как растут в цене принадлежащие им акции и недвижимость. Так создается иллюзия финансового процветания. Вообразив себя богатыми, они склонны еще глубже влезать в долги и тратить еще больше, а это делает уровень потребления непосильным для экономики. Кончается тем, что потребители доживают до пенсионного возраста и обнаруживают, что им не хватает денег.