И каким бы разумным он себя не считал, время от времени он дает волю чувству. На рынке, как и в политике, он нередко делает глупости, потому что его вдруг захлестнуло чувство - страх, жадность, беспричинное доверие, отвращение, жажда мести, дружелюбие… Но и рынки, и политическая жизнь еще в большей степени подвержены вспышкам безумия, потому что в них участвуют большие группы людей. А одно из важнейших достижений современных технологий в том, что они сделали толпы более многочисленными, чем когда-либо прежде.
У безумства толп есть две важных особенности. Во-первых, толпе доступно знание только в самой грубой и примитивной форме. А поскольку истина бесконечно сложна, идеи толпы почти всегда упрощены настолько, что является преимущественно ложью. Во-вторых, хотя толпу обуревают те же чувства, что и отдельного человека, индивидууму редко удается натворить много бед. Его ограничивают семья, друзья и физические возможности. Зато толпа способна так усилить эмоции и так исказить идеи, что все общество может оказаться в аду.
Уникальность ситуации, в которой находились американцы в начале XXI в., определила выбор ими конкретной дороги в ад. Полвека экономического роста и четверть века рынка «быков» породили у них веру в то, что не было истиной, и заставили хотеть того, чего нельзя получить. Никогда в истории стране не удавалось разбогатеть благодаря расходам… рынки ценных бумаг никогда не обогащали средних инвесторов, не избавлявшихся от однажды купленных акций… никогда бумажные, не обеспеченные золотом деньги не сохраняли своей покупательной способности в течение долгого времени.
Однако в конце 1990-х все это казалось не только возможными, но и неизбежным. Казалось, что все идет на пользу американцам. И вдруг в начале нового столетия все стало оборачиваться против них. Профицит федерального бюджета вдруг сменился невиданным в истории дефицитом, который к 2013 г. должен, по прогнозу, превысить 3 трлн долл.
В годы бума дефицит торгового баланса США был предметом гордости; благодаря ему миллиарды долларов попадали в руки иностранцев, которые потом вкладывали деньги в американскую экономику. Но к 2003 г. дефицит торгового баланса стал источником беспокойства, потому что доллар начал падать и иностранцы на глазах теряли готовность принимать его. В конце 1990-х американская экономика двигалась под давлением потребительского спроса, но к началу нового века люди настолько увязли в долгах, что потеряли уверенность в себе. Налогоплательщики едва справляются с непомерными расходами на поддержание военного превосходства.
Эти проблемы могли бы быть решены молодой и энергичной нацией… американцы же постарели, а их государственные и общественные институты обветшали. На повестке дня стоят структурные изменения, но особенности демократизированных рынков и вырождающегося коллективного руководства ослабляют шансы на успех. Американцы верят, что большинство не может заблуждаться. А большинство полагало, что имеет право на пенсионное обеспечение, которого оно не заработало, на государственные программы, которые оно не желает оплачивать, и на образ жизни, который ему не по карману. Большинство американцев ждет, что их лидеры «сделают что-то», чтобы гарантировать им то, на что они рассчитывали, а не то, что надвигается. Что же дальше?
В этой главе мы поговорим о будущем. Нет, мы не будем гадать о содержании завтрашних газет. В конце концов, о будущем мы знаем не больше, чем прогнозисты из Федерального резерва или из Dial-A-Psychic Hotline.Недавно в новостях сообщалось, что у Dial-A-Psychic дела идут настолько хорошо, что компании придется набирать людей для ответа на звонки. «Мы вас обучим», - говорилось в рекламном объявлении о найме персонала. Мы даже подумывали принять приглашение. Потому что как ни старались, так и не смогли самостоятельно овладеть ясновидением, а без этого остается только строить догадки.
Американцы не в силах отказаться от перспективы получить что-то за так. Это было бы слишком разумно… слишком практично… слишком скромно. При этом администрация имеет возможность урезать государственные расходы. Например, она могла бы отказаться от роли мирового жандарма и ограничиться только задачами обороны. Если сильно сократить госрасходы, правительство смогло бы сбалансировать бюджет и одновременно снизить налоги. Да и граждане, разумеется, могли бы ограничить свои расходы и начать сберегать процентов эдак по 10, как они делали в 1950-1960-е годы. Тогда дефицит торгового баланса исчезнет и появится возможность выплатить долги. Возможно, что и доллар можно было бы спасти. Пожалуй, курс пришлось бы немного понизить, но безжалостная политика «сильного доллара» (стоило бы, наверное, призвать на службу Пола Волкера, чтобы все в нее поверили) могла бы остановить падение.
Тогда после очень тяжелой рецессии, в ходе которой были бы существенно снижены курс акций и уровень жизни, американская экономика смогла бы оправиться и утвердиться на прочном фундаменте внутренних сбережений.
Но увы, все это маловероятно. Для этого нужно было бы опровергнуть все любимые идеи американцев и заставить признать, что они заблуждались. Кейнс научил их, что, когда в экономике начинается спад, правительство должно увеличивать госрасходы. Фридмен добавил, что власти могли бы предотвратить Великую депрессию, если бы печатали побольше долларов. Если граждане сократят расходы, твердят экономисты от Сиэтла до Бока Ратон, это приведет к катастрофе.
Люди неохотно расстаются с общими убеждениями, особенно с такими, как перспектива получить что-то за так. Как может их подвести американский потребительский капитализм, который столь долгое время являл собой образец эффективности? Это невозможно, говорят они сами себе. Чего ради соглашаться на снижение уровня жизни, если каждый знает, что мы богатеем день ото дня? Этого быть не может.
Предложить американцам отказаться от своей мечты - то же самое, что посоветовать Наполеону вернуть домой войска из Германии, Италии и Испании и отказаться от империи, или предложить среднему инвестору в конце 1999 г. избавиться от своих акций. Так в жизни не бывает. «Рынок "медведей" должен быть отработан до конца», - говорят ветераны Уолл-стрит. Люди должны следовать за трендом, пока он не приведет их к краху, говорим мы.
Кроме того, в начале 2003 г. американцы говорили себе, что если есть проблемы, то это чья-то вина: террористов, жадных генеральных директоров или ошибочной политики Федерального резерва. С системой все в порядке, уверяли они себя.
Именно поэтому после того, как в 2001 г. начался первый спад, американцы бросились за кредитами; по мере роста безработицы американцы брали все больше ипотечных кредитов, а продажи новых автомобилей достигли рекордного уровня. Именно поэтому в первый же год нового века, когда налоговые поступления начали падать, федеральное правительство США увеличило государственные расходы и, соответственно, бюджетный дефицит (очень сильно). И вот почему, несмотря на падение курса доллара, дефицит торгового баланса продолжал увеличиваться. В начале 2003 г. возникло впечатление, что вся страна - ее акции, ее валюта, ее военные и потребители - превратились в одержимых.
В настроении
Большинство экономистов скажет вам, что экономика зависит от изменений настроений в Федеральном резерве. Но бывает и так, что нечто происходит даже когда центральный банк Америки не очень этого хочет.
Когда управляющие Федерального резерва считают, что было бы хорошо, если б потребители и производители страны действовали пошустрее, они организуют «стопку виски», как выразился однажды глава Федерального резерва Норман Стронг. Напротив, когда им хочется, чтобы все попритихли, они забирают бутылку виски и вечеринка скоро заканчивается. После Второй мировой войны изменение настроений в Федеральном резерве, по всей видимости, соответствовало подъемам и спадам экономики. Коллега Алана Гринспена, Джон Тэйлор, на основании своих наблюдений сформулировал так называемое правило Тэйлора. Когда экономика перегрета и инфляция на подъеме, Федеральный резерв мгновенно поднимает ссудный процент. Когда экономика на спаде и инфляция мала, Федеральный резерв тут же снижает ставку по краткосрочным кредитам. Но бывает и так, что нечто происходит даже когда центральный банк Америки не очень этого хочет.
В первые годы XXI столетия рынок отказался сотрудничать, несмотря на предсказания близкого подъема, а также избыток денег и кредита. Чем бы ни болела американская экономика, ей, похоже, вовсе не хотелось виски. Впервые в послевоенный период не дала никаких результатов накачка экономики деньгами, причем в небывалых в истории Федерального резерва объемах.
В 2001 г. Федеральный резерв под управлением Гринспена делал все то, что мог и должен был делать, снижал процентные ставки. За один месяц ставку срезали на 25 базисных пунктов, за следующий - на 50. Вначале почти все экономисты и буквально каждый инвестор ожидали «мгновенного подъема». Но настоящего восстановления экономики не получилось. Безработица выросла, прибыли упали.