в новую форму заняли бы большое количество времени и рабочих сил.
Сбор претензий в дислоцировавшихся на Дальнем Востоке подразделениях Рабоче-Крестьянской Красной армии сопровождался целым рядом особенностей. Уполномоченные Общества, как правило, занимали командные посты в воинских формированиях, что позволяло им в централизованном порядке организовывать сбор претензий. Например, во 2-й Дальневосточной отдельной кавалерийской бригаде уполномоченным являлся военкомбриг К.Е. Трегубенков (1890–1963) – видный участник Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке, участник Волочаевского сражения. В результате проделанной работы все подразделения бригады, за исключением 2-го кавалерийского полка, сумели собрать претензии красноармейцев и командиров (см. табл. 8).
Таблица 8. Результаты сбора претензий во 2-й Дальневосточной отдельной кавалерийской бригаде
В 105-м Сахалинском стрелковом полку 36-й Забайкальской стрелковой дивизии оформили претензии 110 человек на сумму 29 385 руб. Кроме того, в составе ущерба по разным причинам не было оценено 15 лошадей, 905 пудов хлеба, 160 пудов овса, 14 саней, 1 повозка, 15 комплектов сбруи, 1 борона, 2 шубы, 3 пары пим, 1 бык, 2 воза сена. У подавших претензии было убито интервентами и белогвардейцами 14 близких родственников. Сбор претензий был осуществлен во 2-й Приамурской стрелковой дивизии, в 4-м Волочаевском и 2-м Красногусарском Новозаволжском полках[778].
Трудность сбора претензий состояла в том, что некоторые военнослужащие не являлись дальневосточниками и не имели в числе сослуживцев свидетелей нанесенного им ущерба, а также каких-либо документов, фиксировавших ущерб и его масштабы. Такая же проблема стояла и перед дальневосточниками, проходившими службу вдали от родных мест. Например, претензии служивших в Амурской военной флотилии на мониторе «Троцкий» краснофлотцев Сливко и Гундобина были возвращены обратно в часть, поскольку к ним не были приложены показания свидетелей, а сами заявления не были засвидетельствованы командиром части с приложением печати. К моменту возвращения документов краснофлотец Сливко был демобилизован, и документы были высланы на адрес его места жительства. Отсутствие специального порядка составлений претензий для военнослужащих затягивало процедуру сбора заявлений и создавало серьезные преграды для деятельности Общества в Красной армии.
К концу 1925 г. по Дальнему Востоку было собрано и направлено в Москву свыше 20 000 оформленных по всем требованиям претензий. Распределились эти претензии по отдельным губерниям следующим образом:
• по Забайкальской губернии – 2000;
• по Амурской губернии – 5303;
• по Хабаровскому уезду – 2128;
• по Николаевскому уезду – 586;
• по Приморской губернии (без Хабаровского и Николаевского уездов) – 9019;
• по Сахалину – 154;
• по Камчатской губернии – 185;
• по Красной армии – 679.
Итого – 20 054.
Однако сведения эти не совсем точны, поскольку все поступавшие в Губотделы претензии направлялись последними непосредственно в Москву с последующим уведомлением областного комитета. Так как уведомления эти нередко запаздывали за медленностью почтовых сообщений, то действительное количество собранных претензий фактически было больше указанного количества. Вместе с тем количество собранных свидетельств по отдельным губерниям значительно превышало число отправленных в Москву, поскольку допущенные на местах ошибки в оформлении, содержании и соблюдении процедуры составления претензий исключали их возможность учета в общем количестве претензий по критериям, определенным Центральным правлением ОСЖ. Если же учесть, что к началу 1926 г. далеко не все местности Дальнего Востока были охвачены деятельностью ОСЖИ, а возможности сбора претензий даже в хорошо «освоенных» Обществом уездах и волостях были отнюдь не исчерпаны, можно сделать вывод о том, что самая масштабная попытка оценить нанесенный Дальнему Востоку ущерб от интервенции и Гражданской войны не была сколь-нибудь полной. Тем не менее были собраны и документально подтверждены десятки тысяч фактов причинения дальневосточникам имущественного ущерба, зафиксированы тысячи случаев расправ над жителями региона со стороны интервентов и белогвардейцев. Это делает материалы дальневосточных отделов ОСЖИ ценными источниками по истории Гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке России, особенно в свете изучения интервентского и белого террора.
В феврале 1926 г. Дальневосточный комитет Всесоюзного общества содействия жертвам интервенции закончил сбор претензий, и начался последний, ликвидационный период в деятельности дальневосточных отделений Общества. На местах Общество было ликвидировано, подведя итоги своей общественно-политической и финансово-хозяйственной деятельности. Например, кассовый отчет Амурского комитета ДОСОЖ с начала его операций 15 мая 1924 г. и до окончания их 30 сентября 1927 г. позволяет представить источники пополнения кассы и затраты Общества в одном из его самых результативных дальневосточных отделов. За весь период существования отдела на его счет поступило 2636 руб. 99 коп., из которых 744 руб. 99 коп. (28,3 %) – это членские взносы, а 1770 руб. (67,1 %) – финансирование со стороны Центрального правления Общества, что в целом составляет подавляющую часть всех финансовых поступлений отдела (95,4 %). Типографские, канцелярские и хозяйственные расходы в сумме составили 635 руб. 24 коп. (24,2 %), оплата труда технических сотрудников – 1770 руб. (46,6 %), инструктаж и сбор заявлений в деревне – 609 руб. 72 коп. (23,2 %), почтово-телеграфные расходы – 153 руб. 72 коп. (6 %). Таким образом, все расходы отдела – это затраты на материально-техническое снабжение, командировки инструкторов и обеспечение технической работы по подготовке претензий[779]. Благодаря вовлечению в работу Общества членов РКП(б), советских и профсоюзных активистов, комсомольцев, учащейся молодежи, рабочих, интеллигенции, бывших красных партизан, государственных служащих, командиров РККА удалось не только сократить расходы до минимума, но и обеспечить ожидаемый общественно-политический эффект, актуализировав события недавнего прошлого с целью мобилизации советского общества на строительство социализма и подготовку к отражению возможной военной агрессии.
Правление общества в Москве поставило задачу «анализа и сравнительной оценки методов и способов работы местных комитетов Общества, с тем чтобы при необходимости возобновить сбор претензий был бы учтен опыт предыдущей работы»[780]. Ликвидационный период Общества на Дальнем Востоке затянулся до конца 1927 г., местные ячейки ДОСОЖ некоторое время после ликвидации присылали анкеты по сбору претензий.
Глава XIII
Из истории Киргизского (казахского) краевого комитета общества содействия жертвам интервенции
Киргизский (казахский) краевой комитет Общества содействия жертвам интервенции – структурное подразделение Всесоюзного ОСЖИ, работавшее в Киргизской, а после Казахской АССР (в документах КАССР). Материалы по работе комитета в 1924–1925 гг. хранятся в отдельном фонде в Центральном государственном архиве Республики Казахстан (ЦГА РК)[781].
При анализе работы данного краевого комитета следует обозначить административные границы региона. Территории Киргизской и Туркестанской АССР в целом повторяли границы Степного и Туркестанского генерал-губернаторства Российской империи и строились на географических, а не этнических принципах. Поэтому до 1925 г. в состав Киргизской АССР не входили населенные казахами территории нынешнего Южного Казахстана южнее озера Балхаш и Аральского моря: Джетысуйская и Сырдарьинская губернии, нынешние Алматинская, Жетысуская, Жамбыльская, Кызылординская и Туркестанская области Казахстана. Как до, так и после включения этих областей в КАССР туда не входили территории современного Кыргызстана («Кара-Киргизии»), населенные кыргызами, поэтому подавляющее большинство кочевого населения КАССР было казахским (в документах – киргизским). Таким образом, территории бывшего Степного края представляли собой преимущественно степные территории с кочевым слабо владеющим