Читать интересную книгу Продажная верность - Эмили Боуи

надеясь, что так буду выглядеть менее усталой и изможденной. Как так получается, что Сорен всегда выглядит свежим и красивым, а я всегда выгляжу так, будто не могу отдохнуть? Вытираю лицо салфеткой и бросаю ее в раковину, злясь, что вообще думаю о нем.

В дверь звонят, и я ругаюсь себе под нос. Ненавижу ругательства, и вот кем я становлюсь. Я не та девушка, которая расстраивается и с наслаждением извергает проклятия изо рта. Я выдыхаю воздух, готовая ударить по лицу того, кто находится за дверью.

Мой бывший босс, Конрад, стоит на крыльце.

— Сейчас не самое подходящее время, — я собираюсь захлопнуть дверь, но его рука проскальзывает внутрь и удерживает ее.

— Я хотел отдать дань уважения. Мне не понравилось, как все закончилось, и я хочу, чтобы ты знала, что я никогда не желал смерти твоему брату. Могу я войти?

Я не хочу стоять здесь и спорить. Я слишком устала, и во мне не осталось сил бороться. Я сдаюсь и убираю руку с двери, и она распахивается для него. Будет быстрее, если позволю ему сказать все, что он хочет, тогда я смогу продолжить думать о том, за что ненавижу Сорена.

Я скрещиваю руки на груди, сжимая бока в успокаивающем жесте, и прохожу через дом в гостиную. За спиной раздаются шаги Конрада, и он занимает место напротив меня, когда сажусь.

— Если я могу тебе чем-то помочь, дай мне знать, — говорит он с беспокойством в голосе, но я знаю, как устроены люди вроде Конрада. Он здесь ради собственной выгоды, а не для того, чтобы утешить меня, если это не поможет ему.

— Даже посадить его убийцу за решетку? — мой голос напряженный. Контролируемый. Месть бурлит в моих венах, пока мы с Конрадом смотрим друг на друга. Его глаза загораются от возможности получить то, что он хочет.

Он смотрит на меня серьезным взглядом: — То, чего я хотел с самого начала. Это ты отклонила мое предложение.

У меня внутри все переворачивается, когда наши взгляды устремлены друг на друга.

Молчание.

Я сглатываю слюну, скопившуюся во рту. Она как яд, ожесточающий мое сердце. Гнев поглощает меня.

Снова тишина.

Пора бы Моретти понять, что они такие же смертные, как и все остальные.

— Что тебе от меня нужно?

Джин игнорирует мои звонки уже неделю. Я стараюсь быть терпеливым, но это медленно убивает меня изнутри. Я смотрю, как она выходит из машины в длинном черном платье, а затем помогает выйти своей матери. Хочу иметь возможность обнять свою жену, когда она будет смотреть, как хоронят ее брата. Я хочу чувствовать ее мягкую кожу, когда мне придется попрощаться со своим лучшим другом.

— Иди к ней, — бормочет Сайрус, качая головой в ее сторону.

— Оставь его в покое, — возражает Аттикус, похлопывая меня по плечу.

Мы втроем ждем приезда сестры, но Ева, как обычно, опаздывает. Джин и ее мать проходят мимо нас, а моя жена даже не замечает моего присутствия. Это разрывает мне сердце. Я больше не могу этого выносить и иду за ней.

Кладу руку ей на поясницу, и она подпрыгивает, не замечая, что я догнал их.

— Сорен, ты сейчас нужен своей семье, а не мне, — ее тон отстраненный, лишенный всяких эмоций.

— Ты — моя семья, — отвечаю я, стиснув зубы. — Мы можем поговорить?

— Если только ты не собираешься выразить свои соболезнования, мне больше нечего сказать.

Мои руки сжимаются в кулаки по бокам. Ненавижу эту холодную Джиневру. Я хочу вернуть свою чертову жену.

— Мне очень жаль, Джиневра. Если бы я мог вернуться в прошлое, я бы изменил сотню разных вещей. Я бы сдвинул Землю, чтобы ты была счастлива. Ты должна это знать.

— Правильный ответ: я сожалею о вашей потере.

Она продолжает идти, и я двигаюсь с ними к могиле. Снег хрустит под ногами, но солнце светит ярко. Это первый солнечный день за последние несколько недель. Птицы щебечут, перекликаясь друг с другом, пока мы добираемся до пустой ямы.

Держу пари, у этих парней те же инструменты, что и у меня, чтобы рыть могилы зимой.

Я никогда не хотел хоронить своего лучшего друга.

Из церкви приходят все больше людей, они пожимают мне руку и выражают свое почтение Джиневре.

Когда мы с Джудом были моложе, у нас было столько великих планов на будущее, но мы так и не воплотили ни один из них.

Я смотрю на свою жену, как она утешает свою мать, и мое сердце разрывается. Они пережили столько потерь в своей жизни. Действительно ли я лучший для нее, если она уже отдалилась от меня?

Подъезжает черный катафалк, и с заднего сиденья забирают гроб. Все носильщики — мои люди, потому что у Джуда не было близких друзей, кроме меня. От эмоций у меня перехватывает горло, и мне приходится прочищать его, крепче прижимая к себе Джиневру.

Она дергает плечами, пытаясь ослабить мою хватку, и я вздыхаю, отпуская ее. Я сохраняю невозмутимое выражение лица, не желая, чтобы кто-то видел мое горе. Это одна из самых трудных вещей, которую я когда-либо делал. Я не плакал с десяти лет, когда мой брат сказал мне, чтобы я перестал быть ребенком, и теперь, будучи взрослым мужчиной, я изо всех сил борюсь с желанием расплакаться.

Джуд был моим братом, я любил его. И не должен был его прогонять. Если бы держал его рядом, я мог бы присматривать за ним, защищать его, как и подобает семье. Я так сильно люблю Джин. Прав ли был Джуд, когда сказал, что я разрушаю все хорошее в своей жизни? Он не хотел, чтобы я женился на его сестре. Должен ли я оказать Джуду честь, отпустив его сестру? Я продолжаю причинять ей боль. Действительно ли я лучший человек для нее?

Священник рассказывает о Джуде, опуская его безрассудные поступки. Он выглядит идеальным гражданином, идеальным братом, идеальным другом. Раньше он был именно таким. Я смотрю на лица вокруг, и у всех, кроме его матери, сухие глаза.

Поразительно, насколько похожи эти похороны на похороны его собственного отца. Я помню, как Джиневра обнимала свою мать, скорбя, когда все остальные стояли так же, как и сейчас. Присутствовали только из уважения.

Тело опускают в землю, и Джин удерживает свою мать, бросая вместе с ней цветок. Пожилая женщина падает на колени, увлекая за собой мою жену. Дрожь пробегает по телу ее матери, она