class="v">Месяц кривой и убогий
В сумраке тлеет и тает.
Люди идут по дороге.
Вьюга следы заметает.
Пятки, ступни сбиты, стёрты.
Глотки горят от изжоги.
Людям кричат: «Хватит, стойте!»
Люди идут по дороге…
2001
С. Киреев (крайний справа) и его сибирская родня, 1972, г. Прокопьевск Кемеровской обл.
Раздел VI
В этот раздел вошли некоторые мои ранние песни.
«То улицей, то площадью…»
То улицей, то площадью
Утюжу землю отчую,
Ищу дорогу ощупью,
По швам трещат мозги,
Дороженька неведома
В закате цвета вермута,
Душа в пучину ввергнута,
Ой, Боже, помоги!
А мне судьбой завещана
Душевнейшая женщина,
С рассвета и до вечера
Подохни, но лобзай!
И груз кристальной честности
До смерти на плече нести,
И стиснутые челюсти
Скрипят, как тормоза!
Шальная, бестолковая
Башка моя дубовая!
Лимитчик из Тамбова я,
Собачья моя жизнь!
Опять мы с Колькой в штопоре,
Шарфы и шапки пропили.
Менты во тьму протопали,
Махнули мне: «Держись!»
Забуду имя-отчество,
Вернусь, когда захочется,
Чтоб под кроватью скорчиться
От каблуков родни,
Вот звук чугунной поступи,
Собрать потом хоть кости бы,
Ох, Господи, ох, Господи,
Спаси и сохрани!
1979
«Она держалась под руку…»
Она держалась под руку,
Девчоночка зелёная,
Она проснулась поутру,
В него вполне влюблённая,
Ненужная, случайная,
Шальная, злая, вздорная,
Очнулась и отчалила
На все четыре стороны,
Ушла, сорвалась запросто,
Как лист осенний по́ ветру,
К востоку, к югу, к западу,
А, может, даже к полюсу.
Она ему оставила
Красивое презрение,
Исчезла, как растаяла
По щучьему велению —
Ненужная, случайная,
Шальная, злая, вздорная,
Проснулась и отчалила
На все четыре стороны.
А он, дурак, своей судьбой
Средь бела дня ограбленный,
Дурной тоской, хмельной тоской
Отравленный, — оставленный,
Забыть не мог печальную
Девчоночку зелёную,
Залётную, случайную,
В него вполне влюблённую,
Ту, что сорвалась запросто,
Как лист осенний по́ ветру,
К востоку, к югу, к западу,
А, может, даже к полюсу, —
Ненужная, случайная,
Шальная, злая, вздорная, —
Отчаянно отчалила
На все четыре стороны…
1977
«У вас гулянка и народу полон дом…»
У вас гулянка и народу полон дом,
И чашки прыгают, и стены — ходуном!
Я Вас любил, и вот стою, не чую ног,
Меня приятель приволок на огонёк.
А Вы сидите на диванчике,
Сосёте леденцы,
А стаканы́вокруг стаканчики
Звенят, как бубенцы.
И кто-то рыжий из-под стула
Тянет голову к столу,
И я, печальный и сутулый,
Возле стенки жмусь, в углу.
Вы мне киваете: «Да-да, большой привет,
Ах, сколько зим ждала я, дура, сколько лет!
Ах, как бросалась к телефону, смех и грех,
Вон тот, под стулом, мне теперь милее всех!»
А я принёс Вам одуванчики,
Ромашки, васильки,
А Вы сидите на диванчике,
Зевая от тоски.
И Клавка, шустрая блондинка,
Руку жмёт мне под столом
И говорит: «Меняй пластинку!
Догулялся! Поделом!»
У ней, у Клавки, страсть, истома, жар в груди:
«А ну, давай, меня до дома проводи!
Тебя любили, чудака. Не твой тут бал.
Ты всё прощёлкал, проворонил, потерял…»
А Вы сидите на диванчике.
Гульба, бутылки в ряд.
А стаканы́ вокруг, стаканчики
Звенят, звенят, звенят.
И мне не с Вами — с дурой-Клавкою
Вдвоём куда-то вдаль
Шагать, и в сквере спать под лавкою,
С ноги ронять сандаль.
А Вы сидите на диванчике,
Жуёте шоколад,
А стаканы́ вокруг стаканчики
Звенят, звенят, звенят…
У Вас на шее шарф из шёлка,
И, с башкою набекрень,
Мне рыжий машет: «Что пришёл-то?»
И гитара — трень да брень.
А Вы сидите на диванчике,
Гульба, бутылки в ряд,
И стаканы́ вокруг стаканчики
Звенят, звенят, звенят…
Звенят, звенят, звенят…
1979
«Я пришёл к ней — галстук в клетку…»
Я пришёл к ней — галстук в клетку
И рубаха в канарейках,
Мы гуляли по проспекту,
Целовались на скамейках.
Задыхаясь и стесняясь
Непривычных слов,
Я базарил в лоб, в глаза ей
Про свою любовь!
На одних подарках спятил,
Воровал три дня сверх плана
И долдонил ей, как дятел:
«Я хочу Вас неустанно!
Вам всё можно, Вам не сложно
Сгинуть насовсем,
Только прежде перережьте
Мне штук двадцать вен!»
Спазмы в горле, дрожь по скулам —
Вот засёк я взглядом цепким,
Как она в метро махнула
Документом милицейским! —
А потом по-обезьяньи
Улыбалась мне:
«Познакомь меня с друзьями,
Я своя вполне!»
Мы на катере катались,
И в пылу осатанелом
Обнимались, целовались,
Как родня перед расстрелом.
И под скрип зубов и вёсел
Встал я в рост, во всю длину
И за борт её я бросил
В набежавшую волну!