Читать интересную книгу "Маленькие мужчины выросли - Луиза Мэй Олкотт"

измученным, израненным борьбой и все же – свободным человеком среди свободных людей, на свежий воздух, под благословенное солнце. При одной мысли об этом Дэн дрожал от нетерпения, ему хотелось разрушить тесные стены камеры и вырваться, словно ручейник из кокона: он видел этих насекомых на берегу речки – сбросив старую оболочку, они ползут по стеблям папоротника и устремляются ввысь. Ночь за ночью он представлял перед сном, как зайдет к Мэри Мейсон – ведь обещал же он, – а после отправится прямиком к старым друзьям-индейцам и в глуши скроет свой позор, залечит раны. Упорно трудясь, он спасет многих в уплату за убийство одного, а привольная жизнь убережет его от искушений большого города.

– А потом, когда все утрясется и я совершу что-нибудь хорошее, – вернусь домой, – произнес он, и сердце его забилось в нетерпении: оно безудержно рвалось в родные края, точно мустанг в прерии. – Но пока рано. Сначала надо выбраться. Если поеду сейчас, они увидят, учуют, ощутят на мне клеймо тюрьмы, а я не смогу лгать им в лицо. Нельзя мне потерять любовь Теда, веру миссис Баэр, уважение девочек – ведь уважали они меня хотя бы за храбрость. А теперь и коснуться не пожелают.

Вздрогнув, бедный Дэн посмотрел на загорелую руку, сжатую в кулак, – да уж, что совершила эта рука с тех пор, как сжимала доверчивую белую ручку одной барышни!

– Они еще станут мной гордиться, и никто никогда не узнает об этом ужасном годе! Я его сотру, точно не бывало, и да поможет мне Бог!

Сжатая в кулак рука поднялась, точно Дэн приносил торжественную клятву, – он еще исправит деяния потерянного даром года, ведь способны же решимость и раскаяние творить чудеса.

Глава шестнадцатая. На теннисном корте

В Пламфилде спорт пользовался большим уважением, и по реке, где когда-то сплавлялись в маленькой плоскодонке мальчики, пока вокруг звенели голоса девочек, собирающих лилии, теперь скользили настоящие лодки, от изящного ялика до аккуратной шлюпки, а украшали их подушечки, навесы и трепещущие флаги. Греблей занимались все: девочки тоже устраивали соревнования и развивались по последним заветам науки. Обширная ровная лужайка рядом со старой ивой превратилась теперь в стадион, здесь яростно мелькали бейсбольные биты, студенты играли в футбол, устраивали соревнования по прыжкам и прочим видам спорта, от которых при чрезмерном увлечении можно вывихнуть пальцы, сломать ребра и потянуть спину. Барышни предавались более изысканным занятиям на некотором расстоянии от этого Марсового поля: у вязов, окаймляющих его, стучали крокетные шары; на теннисных кортах поднимались и опускались в воздухе ракетки, а рядом стояли ворота разной высоты – там девушки упражнялись в грациозных прыжках, необходимых на случай, если за ними погонится разъяренный бык – правда, такого ни разу не бывало, но есть ведь опасность!

Один такой корт прозвали «кортом Джо», и эта юная барышня была там полноправной королевой: она любила игру и к тому же жаждала отточить все навыки до полного совершенства, поэтому приходила туда каждую свободную минуту и искала очередную жертву. Одним приятным субботним деньком она играла с Бесс и почти ее одолела: Принцесса хоть и обладала бо́льшим изяществом, чем кузина, особым проворством не отличалась и розы своих талантов выращивала иными способами.

– Господи! Ты ведь совсем выдохлась, а мальчишки ушли на глупый бейсбольный матч! Что же мне делать? – вздохнула Джози, сдвинув на затылок большую красную шляпу и грустно оглядываясь вокруг в поисках новых миров, которые можно завоевать.

– Я еще с тобой позанимаюсь, только отдохну немножко. Честно говоря, мне скучновато, я ведь никогда не выигрываю, – пожаловалась Бесс, обмахиваясь широким листом.

Джози собиралась уже сесть на табуретку подле кузины, как вдруг ее зоркий глаз уловил два мужских силуэта в белых фланелевых рубашках: одетые в синие брюки ноги, судя по всему, несли джентльменов в сторону соревнования вдали, но добраться им туда не удалось – Джози с радостным воплем бросилась им наперерез, твердо решив не упустить посланной свыше подмоги. Юноши замерли, а когда барышня их догнала, сняли шляпы – но до чего разные вышли приветствия! Полный юноша лениво стянул убор и тут же водрузил обратно, с облегчением исполнив свой долг, а стройный молодой человек в бордовом галстуке приподнял свою элегантным движением и не возвращал на место, покуда не выслушал барышню – красная и запыхавшаяся Джози благодаря этому разглядела вороные кудри, аккуратно разделенные пробором, и упавший на лоб одинокий локон. Долли весьма гордился своим поклоном, подолгу оттачивал его перед зеркалом и применял лишь в исключительных случаях, ибо считал произведением искусства и приберегал только для прелестнейших из своих поклонниц – он был симпатичным юношей и потому мнил себя Адонисом.

Нетерпеливая Джози даже не заметила оказанной чести: кивнув обоим, она умоляла «поиграть с ней в теннис, а не возиться в грязи и духоте с остальными мальчиками». Эти два слова ее спасли: Пышке и так было слишком жарко, а Долли хотел сберечь новенький костюм, который так ему шел.

– Слушаюсь и повинуюсь, – согласился галантный юноша, вновь отвесив поклон.

– Вы играйте, а я посижу, – добавил полный юноша, мечтая поскорее отдохнуть и побеседовать с Принцессой в прохладной тени.

– Ладно, повесели пока Бесс, а то я разбила ее в пух и прах, ей теперь грустно. У тебя всегда в кармане какое-нибудь лакомство, вот и угости даму, а Дольфус возьмет ее ракетку. Поторапливайтесь, ну!

Подталкивая свою жертву, Джози победоносно вернулась на корт.

Тяжело опустившись на скамью, Пышка (мы будем использовать прежнее прозвище, хотя никто уже не решался его употреблять) тотчас достал из кармана коробку конфет, без которых не покидал дома, и принялся угощать Бесс засахаренными фиалками и прочими сластями, пока Долли лез из кожи вон в борьбе с ловкой противницей. Он одержал бы верх, если бы не злосчастное падение, от которого на новеньких брюках осталось досадное пятно – конечно, он расстроился и отвлекся ненароком. Довольная победой, Джози позволила ему передохнуть и иронически посочувствовала неприятности, от которой Долли сильно огорчился.

– Да не изображай белоручку, отстирается ведь! Похоже, ты в прошлой жизни был котом, раз так волнуешься из-за грязи, или портным, раз так трясешься над одеждой.

– Ладно тебе, лежачего не бьют, – защищался Долли, лежа вместе с Пышкой на траве: скамейку они уступили барышням. Один платок он подстелил под бок, другой – под локоть, а печальный взгляд его застыл на зелено-коричневом пятне, виновнике плохого настроения. – Люблю аккуратность; невежливо ходить перед дамами в старых башмаках да фланелевых рубашках.