Читать интересную книгу "Маленькие мужчины выросли - Луиза Мэй Олкотт"

пьесы, так пока и не написанной: слишком уж много событий произошло у нее в семье.

Завершали вечер живые картины – они отменно развлекли впечатлительных зрителей своей новизной. Боги и богини Парнаса предстали перед залом в полном составе и, благодаря умению миссис Эми подобрать костюмы и позы, белые парики и хлопковые платья соответствовали античному стилю, хотя кое-какие современные мелочи портили достоверность – и в то же время делали замечания толкователя более злободневными. Профессора-толкователя играл Лори в шапочке и мантии; после торжественного вступления он представил свои картины на суд зала и принялся их комментировать. Первой была статная Минерва, и зрители не сразу уловили комичность этой фигуры: на ее щите красовались слова «Права женщин», сова на ее копье держала свиток с надписью «Голосуй пораньше да побольше», а на шлеме были нарисованы ступка и пестик. Толкователь обратил внимание зрителей на твердо сжатые губы, пронзительный взгляд и грозный изгиб бровей этой потрясающей античной дамы – а после сделал несколько неодобрительных замечаний в адрес ее современных сестер, неспособных исполнить свой долг. Далее шел Меркурий, легкий и проворный, и его ноги, украшенные крылышками, слегка дрожали, точно он не мог усидеть на месте. Толкователь отметил его непоседливую натуру, намекнул на озорные проделки и вообще удостоил бессмертного вестника богов не самыми лестными замечаниями – друзья его пришли в восторг, а сам Меркурий недовольно сморщился, когда особенно язвительная ремарка вызвала у товарищей насмешливые аплодисменты. Следующей вышла очаровательная юная Геба: она переливала нектар из серебряного чайника в синюю фарфоровую чашку. Геба тоже не избежала поучения: как объяснил профессор, в старину нектар ободрял, но не опьянял, а пристрастие современных американок к этому классическому напитку обернулось бедой: очень уж развитыми стали у них мозги. От намека на современных служанок, которые не чета этому древнему виночерпию в женском обличье, статуя покраснела под слоем пудры – тут раздались громкие аплодисменты, ибо зрители узнали в ней Долли и острую на язык субретку.

Перед залом предстал Юпитер во всем великолепии – они с женой занимали пьедесталы посреди сцены, а смертные встали полукругом. Статуя получилась замечательно: волосы уложены над высоким лбом, впечатляющая борода, в одной руке – серебряные молнии, в другой – школьная линейка. У его ног поставили чучело орла из музея, а благосклонность на царственном лице показывала: божество в хорошем настроении, да и как иначе? Ему отвесили немало комплиментов: и правит он разумно, и во владениях его царит мир, и поток талантливых Паллад, выходящих из его мудрой, расколотой надвое головы, не прекращается. Эти любезные слова встречали радостными криками, в ответ на которые громовержец царственно кивал. В общем, доброе слово и Юпитеру приятно – лесть нравится людям и богам равно.

А вот госпоже Юноне с ее павлинами, швейной иглой, пером и половником не так повезло: профессор набросился на нее с шутливыми обвинениями, критикой, даже оскорблениями. Он намекал на ее неумение вести дом, назойливость, язвительный язычок, дурной нрав, ревнивость – с другой стороны, ее похвалили за способность врачевать раны и разрешать споры между героями, по любому поводу готовыми броситься в бой; и потом, она покровительствовала юношам как на Олимпе, так и на земле. Эти слова встретили взрывом смеха, хотя звучало и недовольное шипение разгневанных мальчиков – они не терпели даже шутливого неуважения к маме Баэр, зато она искренне веселилась, судя по блеску в глазах и едва сдерживаемой улыбке.

Место Вулкана занял веселый Вакх на знаменитой бочке – похоже, ему очень удобно было с кружкой в одной руке и бутылкой шампанского в другой; голову его венчала виноградная лоза. Он послужил объектом короткой лекции о воздержании, откровенно адресованной юным джентльменам, подпирающим стены зрительного зала. Джордж Коул даже спрятался разок за колонной, Долли толкнул локтем другого юношу, и весь ряд молодых людей разразился хохотом, а профессор в очках пронзил их суровым взглядом, во всеуслышание объявил об их вакханалиях и строго осудил каждого.

Завершив расправу, ученый муж взялся за Диану – обутая в сандалии, бледная и неподвижная, точно гипсовый олень подле нее, она держала лук и полумесяц. Безупречная статуя, лучшая за весь спектакль! Критик отнесся к ней по-отечески ласково, в общих выражениях намекнул на ее убежденное безбрачие, тягу к спорту и дар предвидения, попросил зрителей полюбоваться как следует истинным произведением искусства и перешел к последней статуе.

То был Аполлон во всем великолепии: кудри его ловко скрывали белую повязку на одном глазу, изящные ноги стояли в правильной позе, пальцы талантливого музыканта готовились извлечь дивные звуки из посеребренной кухонной решетки, которая служила ему лирой. Толкователь описал его божественные черты, а также мелкие недостатки и огрехи – слабость к фотографии, игре на флейте, попытки основать свою газету и любовь к обществу муз; на этих словах студентки покраснели и захихикали, а юноши развеселились – многих из них объединяла та же беда.

Затем профессор раскланялся с забавным заключением, и после нескольких вызовов на поклон занавес наконец опустился, но зрители успели увидеть, как Меркурий разминает затекшие ноги, Геба роняет чайник, Вакх катается на бочке, а госпожа Юнона стучит по голове толкователя линейкой Юпитера.

Пока зрители шли в обеденный зал, на сцене царила неразбериха: боги и богини, крестьяне и бароны, горничные и плотники поздравляли друг друга с успешным выступлением. Сменив наконец костюмы на обычную одежду, актеры и актрисы присоединились к гостям – за ужином они сполна испили похвал вместе с кофе и остудили румянец смущения мороженым. Миссис Мэг преисполнилась гордости, когда к ней подошла мисс Кэмерон – первая сидела рядом с Джози, а Деми подавал им еду – и произнесла с неподдельной сердечностью:

– Миссис Брук, теперь ясно, в кого ваши дети такие талантливые. Мои комплименты барону, а юная «Долли» пусть следующим летом берет у меня уроки, когда вместе отправимся на море.

Нетрудно себе представить, как были приняты щедрое предложение и дружеские похвалы в адрес Бомонта и Флетчера – те поспешили заверить великодушного критика, что их спектакль не стоит воспринимать серьезно, он лишь попытка объединить естественность и искусство без пышного слога и грандиозных декораций. Настроение у всех было замечательное, особенно у юной «Долли» – она танцевала, точно блуждающий огонек, с легким на подъем Меркурием, а Аполлон гулял под ручку с маркизой: она, судя по всему, все кокетство смыла в гримерной вместе с румянами.

Когда вечер кончился, миссис Юнона обратилась к Юпитеру, крепко держа его за руку по заснеженной дороге домой:

– Милый