вас, Милли, не отвлекать меня, когда у меня гости?
Вместо ответа дверь открылась, и на пороге возник силуэт в безразмерном сером плаще. И только нижняя часть бледного белого лица и еле-розовый овал нарисованных губ позволили узнать в новом посетителе куклу.
– Нона? – удивился мистер Плёссинг. – Что ты здесь?..
– Это срочно! – Она кивнула в сторону стоящей рядом с ней Милли Уотер.
Секретарша виновато отвела взгляд от начальника, прежде чем оправдаться:
– Простите, но она меня не слушала, и остановить себя не позволила.
– Что ж, пусть войдёт, – кивнул Эдвин. – Спасибо, Милли. Но больше никого не впускай.
– Хорошо, – пролепетала девушка, прежде чем плотно закрыть дверь за новой гостьей директора ФУПА.
Вспомнив о манерах, профессор указал на своего первого визитёра, чтобы тем самым напомнить не распространяться на запрещённые темы, какими бы срочными они ни были.
– Знакомься, это наш аспирант. Лени Шейнсберг.
– Очень приятно, – бесцветно бросила кукла.
– А мне-то как приятно! – преувеличенно громко ответил преподаватель университета. Подскочив с места, он, казалось, напрочь позабыл обо всём на свете. – Неужели это то, о чём я думаю?
– Мм-м? – промычала кукла, недоумённо склонив голову ещё ниже. – Что вы имеете в виду?
– Вы кукольница и кукла в одном лице, не так ли? – возбуждённо произнёс аспирант. – Ах, какое прелестное творение! А тело-то какое? Вы позволите увидеть ваши суставы?
– Нет! – Нона сделала шаг назад и упёрлась спиной к двери. В её голосе отчётливо послышался страх.
– Отец, прошу, нам нужно срочно поговорить! – взмолилась она. – Сейчас!
– Что ж, Лени. – Профессор строго одёрнул подчинённого: – Прекращайте приставать к моей падчерице и вернитесь к себе на рабочее место. Сегодня я вас ещё вызову, но позже.
– Хорошо, – недовольно выдохнул тот. И зачем-то скорбно добавил: – Жаль. Очень и очень жаль.
Нона, преодолев внутреннее отвращение, шагнула вперёд, спешно минуя аспиранта, чтобы пройти вглубь комнаты. Однако его неприятный шёпот за спиной заставил её остановиться.
– Я бы очень хотел познакомиться с вами поближе, Вианон.
– Стой на месте! – крикнула она.
– Нона! Пусть идёт.
Напряжённый приказ, прозвучавший в голосе мистера Плёссинга, дал понять, что он тоже начал догадываться о подмене, но по непонятной причине не пожелал начинать свару прямо сейчас.
– Но…
– Что ж, ещё увидимся! – Лени нахально отсалютовал профессору, сопровождая это действие гадкой ухмылкой лиходея.
– Непременно… – кивнул Эдвин. А падчерице приказал: – Проходи, садись, дорогая. Я тебя внимательно выслушаю.
Дверь громко хлопнула, когда кукла нервно опустилась в кресло. После чего в комнате воцарилось долгая гнетущая тишина, в которой отчётливо слышались посторонние звуки с улицы, и даже то, как Милли размешивала сахар металлической ложкой в фарфоровой кружке.
– Итак? – наконец нарушил тишину профессор, когда ему порядком надоело гнетущее молчание. – Что такого срочного привело тебя сюда?
– Голдспир.
Одно непозволительное слово и Эдвин вскипел, подскакивая с кресла:
– Где этот ублюдок?
– Он меня преследовал, – тихонько призналась Нона. – Но мама вмешалась, и я оторвалась.
– Нона, я бы попросил тебя не называть Гризельду мамой. Ты же знаешь, что это не так.
– Она та, кто обо мне заботился столько времени. Как я могу?
Горький вдох и выдох послышался в комнате, прежде чем вновь наступила гнетущая тишина. Прошло не одно мгновение, прежде чем профессор снова заговорил:
– Допустим, к этому вопросу можно вернуться позже. Сейчас важно другое. Так ты говоришь, вы оторвались от Голдспира? Где он сейчас, тебе известно?
– Не знаю… – ответила кукла, а затем призадумалась. – Возможно, вернулся в Главное управление, чтобы повторить попытку кражи карточного домика?
– Что?!
– Да, я тоже была удивлена, – кивнула кукла, – Зора Ринч всё время держала такой страшный артефакт подле себя. В своём кабинете. И ни от кого его не скрывала.
– Идиотизм, – не выдержал Эдвин.
– Как сказать, – не согласилась кукла. – С другой стороны, довольно продуманный ход.
– О чём ты?
– Подобной смертоносной игрушкой могут заинтересоваться только чокнутые, – подсказала Нона. – Мне кажется, это своего рода проверка подчинённых и посетителей на вшивость.
– И всё-таки?
– На столик наложена сильная защитная печать, мало кто вообще сможет её нарушить, если только…
– Только? – непроизвольно повторил за падчерицей Эдвин, увлечённо слушая каждое её слово.
– Если только это не инвиктус.
– Ах, понятно, – кивнул мистер Плёссинг. – Бессмертный надзиратель, не так ли?
– Да.
– Хм. Теперь, когда ты это сказала, я начал подозревать о причинах, почему Голдспир и его дружки не тронули Боула, а решили взяться за его семью.
– Здесь у меня нет каких-либо знаний. Я им не интересовалась, – пожала плечами Нона.
– Его первая жена умерла при загадочных обстоятельствах. Следствие установило, будто от удара головой при падении с лестницы, но я успел в своё время увидеть первый отчёт, в котором говорилось, будто её выпили, а уже после этого скинули тело вниз, чтобы сымитировать ненасильственную смерть.
– А ему об этом не сказали?
– Нет, – поджал губы профессор. – Я приказал. Мне не нужна была война и новый передел власти. Слишком дорого обошлись информаторы, которых я запустил в преступное подполье. Я не хотел ими рисковать.
– И тем не менее, подозреваю, ситуация вышла из-под контроля, раз какие-то отморозки во главе с Голдспиром вздумали напасть на ГУП.
– Этого и следовало ожидать, – раздражённо выдохнул мистер Плёссинг. – Нахальный гений-алхимик Голди никогда не признавал чужие авторитеты и жил, будто в своей реальности. Поэтому для него цель всегда оправдывала средства. А чужие жизни для него лишь источник необходимой энергии и вещества для гнусных экспериментов.
Кукла подняла взгляд на отчима и внимательно посмотрела на такого вроде бы знакомого и одновременно незнакомого человека. Нечасто он обнажал душу перед ней и уж тем более никогда ранее так сильно не откровенничал. Глаз куклы в очередной раз дёрнулся, из-за чего она подняла руку и прикрылась ладонью.
– Давно у тебя нистагм? – праздно поинтересовался Эдвин. – Дело в глазных хрусталиках? Качество не подходит?
– Нет, это