у единственного предмета мебели – выточенного из камня и железа кресла-трона. Вокруг черного мозаичного дракона высились неприступные скалы, плясали языки пламени и клубились грозовые тучи, увешанные гроздьями молний. Вокруг белого – низвергались водопады и бились штормовые волны, яростно кидающие на скалы крошечные хёггкары.
Углы зала белели от густо разросшихся грибниц и темнели от плесени. Лишайники свисали с балок словно ведьминское покрывало.
Эхо моих шагов кралось следом тихим шелестом. В этом заброшенном и древнем зале даже эхо казалось маленьким и незначительным.
Добравшись до каменного трона с ржавой железной спинкой, я постояла рядом, а потом осторожно опустилась на вытертый малахит…
…тысячи огней вспыхивают на латунных кольцах. Красно-желтые блики освещают начищенный до блеска пол, оконные стекла, созданные умельцами Аурольхолла, роскошные гобелены на стенах. И, конечно же, людей. Праздник в самом разгаре, так что все они здесь. Втекают разноцветной пестрой рекой сквозь распахнутые двери. Внизу на площади уже накрыты столы и стоят бочки с хмелем и медом, а здесь, наверху, лучшие потешники и скальды заводят веселый мотив. Музыка взлетает к потолку, а потом снова опадает, вьется среди гостей, съехавшихся со всех земель фьордов. Они все здесь – самые сильные риары и их побратимы а-тэмы. Самые прекрасные девы, затмевающие красотой блеск многочисленных драгоценностей и шелков. Самые прославленные воины и ученые мужи любуются красотами малахитового дворца. Моего дворца!
Поворачиваю голову, встречая взгляд веселых голубых глаз.
– Прекрасный вечер. – Слова звучат негромко, но я, конечно, их слышу. Даже если а-тэм лишь прошепчет, я различу этот шепот.
Хёгг внутри одобрительно рычит. Но сегодня его не нужно успокаивать, и брат с улыбкой смотрит в зал. И особенно на светлоокую Лавинью, прибывшую из Варисфольда.
– Глаза отведи, – смеюсь я. Поднимаю кубок с хмельным медом, скрывая улыбку. – А то не успеешь оглянуться, как ее отец вручит тебе венец нареченной и заставит украсить им лоб своей дочери.
А-тэм хохочет. Блики огней задорно пляшут в золотых волосах и на бляхах его одежды, тают на кольце Горлохума.
– Так, может, я и не против, брат… Надеть венец-то? Где еще такую найдешь? Молва твердит, что нет девы прекраснее…
Я охнула и свалилась с трона, больно ударившись коленками о каменный пол. Мертвая птица, о которой я успела забыть, подпрыгнула, пытаясь сесть на подлокотник, не удержалась и шлепнулась вниз.
– Да чтоб тебя… Чучело летающее! – разозлилась я. Одним махом сгребла отчаянно разевающего рот беркута, обломала торчащую в грудке стрелу, вытащила ее и отшвырнула. Птица осталась на полу, недоуменно вертя головой и поднимая грязные крылья.
Я же села, привалившись спиной к высокому постаменту. И что это было? На несколько мгновений я словно воочию увидела чужой праздник! Наряженных веселых людей, накрытые столы, голубоглазого блондина на скамье рядом. А-тэм великого риара Саленгварда, вот кто это был. В этом городе риары веками ловили души черных хёггов, а э-тэма выбирали из водных. Так было заведено, так длилось много лет… Так случилось и при последнем риаре, прозванном потом Проклятым.
Вот только… откуда я все это могу знать?
Паника на миг окатила холодной волной, и я вскочила. Мира, да что с тобой вообще происходит?
Я вижу события чужой жизни. Воспоминания, которые мне не принадлежат. Это… память риара. И началось все с крови, оставленной на мече. Надо это прекратить! Вот только как? Чего хочет от меня этот город?
Я постояла, тяжело дыша. Малахитовый зал был все так же тих и пуст, только в углу замер беркут. Но к его обществу я уже даже привыкла. В лучах света медленно танцевали пылинки. Я прищурилась со злостью. Ну уж нет! Меня не запугать какими-то древними проклятиями!
– Даже не мечтай! – пробормотала я, обращаясь неизвестно к кому. – Чего ты от меня ждешь? Чего хочешь?
Каменный зал, конечно же, не ответил.
И что мне делать теперь?
– Ладно, надо осмотреться, – негромко произнесла я.
Обошла трон, не решаясь снова к нему прикасаться. Снаружи дворец выглядел огромным, но я не видела коридоров, ведущих из единственного зала. Как попасть в другие помещения? Может, стоит поискать за истлевшими гобеленами, которые все еще висят на стенах?
Не придумав ничего лучше, я провела ладонью по холодным камням. И шарахнулась в сторону, когда они раздвинулись, образуя проход!
– Да чтоб вас! – с чувством прошептала я, глядя в темный провал. Камни просто открылись под моей рукой. Но это ведь невозможно! – Там был тайный механизм? Вот точно был! Камни ведь не могут двигаться лишь от одного моего желания, верно?
Коридор, открывшийся по этому самому желанию, опровергал доводы логики. Камни просто расступились, когда я об этом подумала! Так легко, словно были смазаны топленым маслом! Без скрипа даже!
Я снова выругалась. Но шепотом.
Оглянулась на дохлую птицу, но она лишь беспомощно вертела головой да поднимала крылья.
– Все в порядке, Мира. Здесь тоже пусто. Хватит паниковать. Надо понять, что происходит. А ты ничего не поймешь, если так и будешь таращиться на эти камни! Вперед!
Убедив саму себя, я осторожно вошла в коридор и двинулась по проходу. Беркут ковылял сзади, похоже, это чучело забыло, что у него есть крылья. Но сейчас я была рада даже такой сомнительной компании. Извилистый туннель оказался коротким и вывел меня в другой зал. Но совершенно иной! Если в малахитовом великолепии все дышало древней роскошью, то здесь было проще и как-то… уютнее. Хотя и эти комнаты коснулась рука беспощадного запустения. Окна без витражей освещали небольшое помещение с холодным очагом, лавками и столом в центре. В углу завивалась широкая деревянная лестница на второй этаж. Здесь разместились личные покои. Я обошла несколько спален с остатками мебели, а потом ноги сами собой привели к выходу на железный мост. Ажурные перекладины висели в воздухе между скал.
Я прошла по ним, стараясь не смотреть вниз, и уткнулась в каменную стену.
– Так. Не знаю, как это работает, но… откройся!
Приложила руку к кладке и… Ничего не произошло.
Я посмотрела на птицу, которая остановилась в шаге от меня. Снова на камни. Осторожно постучала.
– Э-э… откройся, пожалуйста?
Снова мимо.
– Откройся, приказываю? Именем Перворожденных? Открывайся, чтоб тебя разорвало, упрямая каменюка?
Беркут неуверенно вспорхнул на ограду моста, покачался, балансируя. И заинтересованно склонил голову.
– Я знаю, звучит глупо, – с досадой сказала я. – И не надо так на меня смотреть! Может, в малахитовом зале мне все почудилось? Ну не могут камни раздвигаться лишь потому, что я это представила…Ааах, чтоб вас!
Камни раздвинулись. И на этот здесь точно без всяких механизмов! Новый проход привел меня в круглую башню. Окон здесь не было, но стоило войти, как на стенах тускло заалели причудливые светильники. Огонь в них разгорался неохотно, словно просыпался после долгой спячки. Каменные стены опоясывали полки, наполненные бронзовыми