на двоих. Я все еще ощущала на губах его прерывистое дыхание. Чувствовала его желание – слишком сильное, чтобы он мог его скрыть.
– Еще немного… и я никуда тебя не отпущу.
«Ни сейчас, ни потом», – безмолвно произнес он.
«Не отпускай», – едва не ответила я.
И застыла, поразившись едва не сорвавшимся с губ словам.
Слетела с колен Шторма, не уверенная, что смогу противиться, если он снова ко мне прикоснется.
Стылое безразличие ушло из глаз ильха, пугающая меня улыбка тоже исчезла. Вот только тайны – остались. Его и мои.
И кое-что еще – весьма отрезвляющее.
Дурман наслаждения не смог скрыть, что мои прикосновения вызывают у ильха не только удовольствие, но и боль. Что когда я потянула его рубашку, он не дал развязать шнуровку и едва заметно вздрогнул, стоило коснуться через ткань ребер. А еще он не скрыл запах крови, который я знаю слишком хорошо.
– У тебя разбито не только лицо, Шторм.
Он хмыкнул. Ильх все еще дышал короткими рваными глотками. Корка на лице Шторма треснула, капля крови стекла по щеке. Я указала на нее пальцем.
– Может, расскажешь, откуда это украшение?
– А что взамен, лильган? – Он слизнул упавшую на губы багровую каплю. – Поделишься своими секретами?
Отступив на шаг, медленно поправила платье, приходя в себя. Тайны… как же я их не люблю!
– Пожалуй, я все-таки послушаю байки Наны. Пойдешь…со мной?
Шторм не двигался, лишь смотрел. Цвет глаз в почти наступившей тьме не разобрать, но мне и смотреть не надо. Серые камни на дне холодного моря. Сочные травы, укрытые колдовскими туманами. Болотные огни, манящие в пропасть…
Я пошла вниз, не оглядываясь.
Глава 18
Шторм угадал, сегодня история Наны оказалась страшной. Сегодня притихший берег слушал древнюю легенду о драугах – немертвых мертвецах. Жуткие и безумно сильные, драуги лишались своих душ, но их тела продолжали существовать, ведомые яростью и голодом, нападая на тех, кто когда-то был другом или даже братом.
Я слушала невнимательно и этим страшилкам предпочла бы новый рассказ о дерзком Ярле-Кровавое-Лезвие. Даже Брик выглядел испуганным, а ведь этот мальчишка слышал и не такое.
Шторм все-таки пришел, прервав рассказ Наны. Он сменил одежду и умылся, от него больше не пахло кровью и пеплом. Великанша запнулась при виде ильха, глянула исподлобья. Шторм ответил спокойным взглядом. И Нана отвернулась. Сделала несколько шумных глотков ядрёного пойла, покряхтела, вытерла рот. И продолжила рассказ о жутких драугах, приходящих в ночи. Ильхи при виде Шторма подвинулись, освобождая место у костра. Он посмотрел в мою сторону и устроился напротив. Словно боялся, что без разделяющего нас пламени мы продолжим то, на чем недавно остановились.
Я наклонила голову, смутившись порочных мыслей. И понадеялась, что румянец на щеках можно объяснить близостью огня. Но даже рассматривая травинки и камушки у своих ног, я чувствовала взгляд Шторма. И от него становилось жарко так, словно я танцевала на углях – голая и дикая. Все-таки проклятые фьорды что-то во мне изменили, сделали слишком чувствительной. Слишком восприимчивой к суровому очарованию Последнего Берега, к вечерам у костров, запаху трав и дыма. К мерцанию звезд, уханью ночных сов, к плеску волны о бока разбитых хёггкаров. К смеху и напевам, слова которых порой совершенно непонятны, но почему-то ранят в самое сердце. Тянут душу сладкой тоской по непознанному, но такому настоящему. Необходимому. И дыхание перехватывает от мысли, что вот это тайное, неизвестное, истинное – совсем рядом. Стоит лишь окунуть пальцы во влажный мох или опустить в прохладную вечернюю волну. Стоит лишь открыть душу, и фьорды заполнят ее целиком. Заполнят дикой северной красотой, окутают волшебством, пленят… Не отпустят.
Подняв голову, я все-таки смотрю на Шторма. И сразу, словно почувствовав, он оборачивается. Наши взгляды встречаются, и я не могу отвернуться. Мы оба не можем, словно нас связали канатом, крепче корабельного. Это длится несколько мгновений, пока звучит песня ильхов и пока Брик не начинает требовать новую историю.
Да, фьорды что-то беспощадно во мне изменили. И это понимание сильно пугает.
***
Ночь принесла мне беспокойный сон, наполненный кошмарами. То виделись мертвые драуги с лицами моих родных, то туманный и малахитовый Саленгвард, то чувственные поцелуи Шторма. И я не знала, какая часть этих кошмаров пугала больше остальных. Потом приснилась тень, присевшая на край кровати и тихий шепот: «Не бойся, кьяли. Спи. Я здесь». Но когда я открыла глаза – рядом никого не было. А может, меня успокаивало само море – серо-зеленое, бесконечное… Однако тревога ушла и до утра я уже не просыпалась.
К моему удивлению, когда утром я спустилась с «Медузы», берег уже заполнили ильхи, и все они куда-то торопились и что-то тащили.
– Эй, а что происходит? – окликнула я тощего белобрысого парня в одних штанах. Он тянул свежеструганные доски, которые оставляли на мокром песке извилистые следы.
– Так полнолуние ведь! – Парень смахнул со лба испарину, широко улыбнулся и двинулся дальше. – Первое летнее полнолуние! Лунная ночь!
– И что это значит?
Но белобрысый мне уже не ответил. Я двинулась по волнистым следам и нашла почти всех жителей Последнего Берега у пристани, где еще недавно пряталась в бочку с воняющей солониной. Ильхи расширяли дощатые мостки и делали длинный спуск, плавно уходящий в воду.
– Что это? Для чего этот спуск?
Мне не ответили. Некоторые хмыкнули, другие рассмеялись. Большинство мужчин сняли рубашки и теперь подставляли солнцу крепкие торсы. Работали слаженно и дружно, перемешивая ругательства и веселый хохот.
– Неверный вопрос, – прозвучал за спиной нежный девичий голос, и я обернулась.
У зарослей дикой ежевики стояла красавица Альва, пристально наблюдая за мужчинами. Я обернулась на ильхов и нашла взглядом снежно-белую спину Эйтри. Удивительно, но сегодня он тоже снял свои расшитые наряды, чтобы повозиться в воде.
– А какой вопрос верный? – пробормотала я. Бледная красавица с белоснежными косами и глазами чистой озерной воды вызывала у меня неприязнь. Я прекрасно помнила, за что она попала в холодные воды фьорда.
Альва оторвала взор от рельефной спины Эйтри и посмотрела на меня. Улыбнулась. Но улыбка вышла такой холодной, словно меня головой макнули в сугроб.
– Надо было спросить – для кого.
– Ну и? – Неприязнь дополнилась раздражением.
Альва рассмеялась так мелодично, что несколько мужчин обернулись и наградили деву жадными взглядами. Красавица картинно изогнула спину, показывая себя во всей красе. И тут же нахмурилась. Эйтри на ее смех не отреагировал.
– А это развлечение не для нас, так что и смотреть не стоит! – резко произнесла красавица, наконец вспомнив обо мне. Но тут же на бледных губах вновь возникла улыбка. – Ищешь Шторм-хёгга?
Я промолчала. Нет, я его не искала, и все же… Все же.
– Эйтри сказал, что его до ночи не будет, не ищи, дева. Шторм-хёггу сейчас нужна лишь глубина, она