Гнев и разочарование приподняли уголки моего рта, когда я перевел взгляд на грязное, заляпанное окно маминого дома.
— Не, — пробормотал я, отвечая на вопрос Гарри. — Я справлюсь.
— Ты уверен? Потому что, Солджер, если я тебе понадоблюсь…
— Гарри, — перебил я, поворачиваясь к нему лицом, — достаточно того, что ты здесь. Просто подожди меня, хорошо? Это все, о чем я прошу.
Он ответил легким кивком.
— Понял, дружок. И, послушай, если я тебе понадоблюсь…
— Я знаю. Ты рядом.
Я похлопал его по плечу, преисполненный огромной благодарности за этого необычного друга. И был так благодарен за то, что Гарри был в моей жизни, помогал мне и был рядом, когда никто другой не был.
— Спасибо.
Гарри заставил себя улыбнуться, отчего морщины на его лице стали глубже. Напомнив мне, что сейчас он намного старше, чем был, когда я впервые встретил его много лет назад.
Глубоко вздохнув, я вышел из машины и направился к главному входу в жилой комплекс. Здесь всегда не хватало хоть какого-то подобия безопасности. С тех пор как мы переехали, главная дверь никогда не запиралась, а на территории комплекса не было ни одной работающей камеры наблюдения. Поэтому не удивился, обнаружив ее незапертой, но то, что ручка больше не поворачивалась и не защелкивалась, меня огорчило.
— Что за хрень? — пробормотал я, входя в холл и осматриваясь по сторонам.
Лампа, висевшая прямо над дверным проемом, мерцала в ответ, пока я шел к лестнице, перешагивая через обрывки мусора, пустые сигаретные пачки и случайные пластиковые пакеты. Лестница скрипела под ногами, а перила раскачивались под моей хваткой. У застройщика в этом месте был бы настоящий праздник. Все здание, скорее всего, было бы разрушено, и всем этим людям — тем, кто остался — пришлось бы искать другое место, чтобы прятать свои наркотики и все остальное, чем они занимались.
Ничем хорошим — это уж точно. Никто в этом здании никогда не занимался ничем хорошим.
Поднявшись на три этажа, оказался у двери своей матери. Я уставился на стальную плиту и облупившуюся краску фасада, за миллисекунду осознав, что боюсь стучать.
Ответит ли она? Или ответит Леви? И что, черт возьми, я вообще скажу? Ведь, черт побери! Мне так важно было оказаться здесь, увидеть ее, рассказать ей о прошлом, и я тысячу раз прокручивал в голове эти слова во время двухчасовой поездки, пока Гарри напевал классический рок и рассказывал мне о своей новой стиральной машине. Но сейчас, стоя перед изношенной и потрепанной дверью, через которую когда-то проходил сотни раз, мой разум был чистым, незаполненным листом.
«Возвращайся вниз, садись в машину Гарри и убирайся отсюда к чертовой матери».
«Но как же получить ответы? Гарри спросит, говорил ли я с ней. И что, черт возьми, я бы ответил?»
«Скажи ему, что никого не было дома. Скажи, что…»
Из-за двери доносились голоса. Приглушенные слова, произнесенные резким тоном. Одним из голосов была моя мама, я это знал, но кто были остальные? С ней был один, нет, двое мужчин. Они говорили грубо, пылко, когда подошли ближе. Они ругались, спорили? Я не мог сказать, но те направлялись в сторону кухни, ближе к тому месту, где стоял я, и, услышав звук открываемых замков, я бросился бежать. Поспешил к лестнице, готовый уйти.
— Куда, черт возьми, ты идешь? — услышал я мужской голос, когда дверь со скрипом открылась.
Это был Леви.
Испугавшись, что он меня заметил, я бросил взгляд в сторону двери квартиры, но увидел не его, а свою мать с потрепанной старой сумочкой, перекинутой через плечо.
— Я иду за сигаретами. У тебя с этим проблемы? — огрызнулась она грубым и хриплым голосом.
— Захвати еще несколько упаковок пива, — крикнул Леви как раз в тот момент, когда она закрыла за собой дверь.
Моя мать направилась в мою сторону, не сводя глаз со своей сумочки, в которой рылась.
— Несколько пачек… ага, хорошо, потому что я хочу иметь дело с вашими пьяными задницами…
Она подняла взгляд и увидела меня, стоящего двумя ступеньками ниже на лестничной площадке. И замерла, чуть не уронив сумочку с плеча.
— Привет, Диана.
— Ч-ч-что… — Она сглотнула и быстро моргнула, затем облизала сухие, потрескавшиеся губы. — Что ты здесь делаешь?
Словно забыв о своем страхе перед встречей с ней, я прислонился к стене и засунул руки в карманы джинсов.
— Я пришел задать тебе пару вопросов.
Ее ноздри раздувались, а глаза расширились… от чего? Это был не гнев или раздражение. Нет, там было что-то другое.
«Страх».
«Она боялась».
«Чего? Меня?»
— Ты не должен быть здесь, — сказала она дрожащим и приглушенным голосом. — Тебе нужно убираться отсюда к чертовой матери.
— Нет, пока я не поговорю с тобой.
Диана охнула, бросив взгляд через плечо в сторону двери, а затем судорожным жестом руки указала на лестницу.
— Иди. Спускайся вниз. Выйди на улицу.
Я нахмурил брови, и настороженно посмотрел на нее.
— Ты собираешься со мной разговаривать?
Она сжала челюсть.
— Я сказала, иди.
Закатив глаза, я сделал, как просила Диана, спускаясь с третьего этажа, перепрыгивая через две ступеньки за раз, а она спешила за мной, щелкая шлепанцами. Потом пронесся по коридору под мерцающей лампочкой и выскочил в парадную дверь, которая уже не закрывалась. Меня обдул теплый ветерок, и я был благодарен за свежий воздух, когда развернулся на пятках, чтобы встретиться лицом к лицу с женщиной, которую когда-то имел глупость возносить на пьедестал.
— Я не позволю тебе уйти, пока ты не поговоришь со мной, — сказал я, сохраняя низкий и угрожающий голос.
Но она уже уходила в другом направлении, доставая из сумки пачку сигарет.
— Диана, — прорычал я сквозь стиснутые зубы. — Останов…
Она бросила жесткий взгляд через плечо
— Ты можешь говорить тише, черт возьми? Иди сюда.
Диана достала из пачки сигарету и засунула ее между губами, ведя меня к другой стороне здания. Мы оказались в тени деревьев, но мне было хорошо видно Гарри, сидящего в своей машине. Мой путь к спасению.
Она чиркнула зажигалкой и поднесла пламя к концу сигареты.
— Хочешь? — спросила Диана, протягивая мне пачку.
Я посмотрел на четыре оставшиеся сигареты с подозрением, как будто в них могли быть подмешаны мышьяк или цианид. Но разум быстро подсказал мне, что Диана не знала о моем приходе, поэтому у нее не было причин отравлять пачку чем-либо и рисковать потерять свои драгоценные сигареты. Поэтому, несмотря на то, что не курил со школьных лет, принял ее предложение, достал одну сигарету и зажал ее между губами.
— Теперь ты не сможешь сказать, что я никогда тебе ничего не давала, — сказала Диана, снисходительно скривив губы, когда я взял зажигалку и прикурил.
Я фыркнул и закатил глаза к чистому, счастливому небу, наполняя легкие дымом. Затем с трудом выдохнул и закашлялся, зажав сигарету двумя пальцами и вытащив ее изо рта.
— Да, спасибо за рак, — поперхнулся я.
Уголок ее рта дернулся, и я подумал, что она действительно может по-настоящему улыбнуться мне.
Но прежде чем Диана дала себе такой шанс, она прочистила горло и спросила:
— Что ты хотел мне сказать? И потише. Я не знаю, кто нас слушает, и…
— Кто, по-твоему, слушает? — Я скептически наблюдал за ней.
«Она действительно была так напугана или совсем сошла с ума?»
Диана прищурилась от солнечного света, глядя на меня.
— Я думаю, ты уже знаешь.
И с этим пониманием подозрения исчезли из моей головы, и я медленно покачал головой.
— Во что, черт возьми, ты ввязалась, Диана?
— Ничего такого, во что бы я уже не ввязалась, — ответила она, победно пожав плечами и затянувшись сигаретой. — Что ты хотел спросить у меня?
Мне хотелось расспросить ее подробнее о Леви. Как давно у нее с ним отношения, жил ли он с ней, работает ли она с ним или просто греет ему постель. Но мое время с ней было ограничено, и я должен был сосредоточиться на причине, по которой я пришел.