с флангов, больше не требуя, чтобы я оставалась позади них, как они делали в прошлом. Сегодня вечером мы выступаем на равных.
Люди Джии останавливаются, как только замечают нас, и мы немедленно начинаем спускаться по лестнице, не позволяя их присутствию запугать нас.
Джиа продолжает идти вперед с Зиком рядом, и я смотрю на него, ловя его жесткий, нервный взгляд. В последний раз, когда я видела его, он отдал мне ключи от машины для побега и сказал, что если я когда-нибудь вернусь, то только для того, чтобы всадить пулю в голову Джии. Если бы не он, я бы никогда не сбежала. Я бы никогда не нашла парней и уж точно не смогла бы оказать им помощь, в которой они так отчаянно нуждались.
Без Зика мальчики были бы мертвы, и за это я обязана ему жизнью, но он также тот человек, который согревает постель Джии по ночам. У него здесь другие намерения, и я не уверена, что ему можно доверять.
Мы спускаемся на нижнюю ступеньку, и Джиа наблюдает за мной, как ястреб, держась на приличном расстоянии, но не настолько, чтобы нам приходилось кричать, чтобы нас услышали. Она оглядывает Романа и Леви, сканируя их с ног до головы, вероятно, мысленно подсчитывая, сколько оружия на их телах и где могут быть их слабые места.
— Где еще один брат? — Комментирует она, ее взгляд острый и контролирующий.
— Мы здесь, — заявляет Роман, позволяя ей поверить в худшее, вместо того чтобы объяснить, что третий брат сейчас лежит на крыше особняка с винтовкой, направленной ей прямо между глаз.
Джиа прищуривает глаза, не веря в это ни на секунду, но не имея ничего другого, что говорило бы об обратном. Когда за спиной у нее целая армия, какое это имеет значение? Нас всего лишь небольшая горстка против гребаной империи. У нас нет ни единого шанса.
Взгляд Джии возвращается ко мне.
— Ты сбежала из моего дома, — заявляет она. — Ты знаешь последствия. Я объяснила тебе, что произойдет, если ты сбежишь.
Я киваю головой.
— Да, я слышала тебя громко и отчетливо. Я слышала угрозы, которые слетали с твоего языка, словно ты обмакнула их в яд, но знаешь что? Твои угрозы ни черта для меня не значат… да и для тебя тоже.
Взгляд Джии темнеет примерно так же, как у Романа, когда его испытывают, и становится ясно, что ей это не нравится.
— Ты понимаешь, как это выглядит? — она шипит. — В какое положение ты меня поставила? Моя дочь, моя наследница, добровольно рискнула своей жизнью, чтобы спасти подонков ДеАнджелиса.
Я смеюсь.
— И я бы сделала это снова.
Роман стонет рядом со мной.
— Прекрати ее провоцировать, — бормочет он себе под нос.
Упс.
— Твоей глупости пришел конец, — выплевывает Джиа. — Ты позоришь меня и то наследие, которое я оставлю после себя. Ты пойдешь со мной, нравится тебе это или нет, так что советую тебе тащить свою задницу сюда, прежде чем я буду вынуждена прийти туда и забрать тебя.
Леви вздрагивает рядом со мной, и я прикасаюсь своими пальцами к его, позволяя своему мизинцу обхватить его большой палец и чувствуя, как он медленно начинает успокаиваться.
— Значит, ты можешь натренировать меня, чтобы я убила Джованни, превратить меня в одного из своих солдат, симулировать болезнь, а потом убить меня, как только ты используешь меня для своих больных игр? Да, к черту. Это была хорошая идея, пока она работала, но я пас. До следующего раза.
Глаза Джии вспыхивают, и она понимает, что ее тщательно разработанный план по симулированию болезни и управлению гребаным миром рушится на глазах. Она судорожно пытается придумать, как меня обхитрить, но ничего не выходит. Мне это неинтересно. Я слишком много могу потерять, чтобы рисковать снова запутаться в ее паутине.
— Даю тебе три секунды, Шейн Моретти. Ты пересечешь лужайку и встанешь у меня за спиной. Ты попрощаешься со своими любовниками, а потом уйдешь.
Улыбка растягивает мои губы, и я сдерживаю смех.
— Я аплодирую твоей уверенности, правда, просто восхищаюсь. Это впечатляет, но я уже свыклась с этим. Ты не моя мать. Может, у нас и одна кровь, но ты ни черта не имеешь надо мной. Я устала играть по правилам других людей. Теперь я кукловод, и ты только что вошла в мой мир.
Зик прижимает руку к уху, и в одно мгновение все пистолеты на участке оказываются направлены на нас.
— Хочешь поиграть в игры, Шейн? Тогда именно это мы и сделаем.
Ее взгляд опускается на мою грудь, и я смотрю вниз, чтобы увидеть красную светящуюся точку у себя на груди, и смеюсь, поднимая глаза и обнаруживая точно такую же точку прямо у нее между глаз.
— В эту игру могут играть двое, — говорю я, наблюдая за тем, как Зик поднимает голову к крыше особняка и с шоком на лице ищет винтовку Маркуса. Он не ожидал, что мы будем так подготовлены, и это их вина. Они должны были знать, что, несмотря ни на что, мы прикрываем друг друга. — Знаешь, я удивлена, что ты потрудилась проделать весь этот путь сюда. В конце концов, разве у тебя нет проблем поважнее, чем выслеживать свою дочь-дегенератку по всему штату?
Она окидывает взглядом владения, определяя точное местоположение Маркуса, не торопясь, пытаясь придумать, как все это провернуть, хотя что-то подсказывает мне, что она подумывает покончить со всеми нами прямо здесь и сейчас. Но я уверена, что она знает, насколько неуравновешенным может быть Маркус. Он без колебаний нажмет на курок, и уж точно не будет ждать повода, чтобы сделать это.
Взгляд Джии возвращается ко мне, сузившись и показывая лишь намек на замешательство.
Крючок. Леска. Грузило.
— О чем ты говоришь? — требовательно спрашивает она, медленно продвигаясь вперед.
Роман и Леви следят за ее движениями, не говоря ни слова, но им и не нужно — их намерения ясно читаются в их темных глазах. Сегодня они не сдадутся. Джиа — всего лишь небольшое препятствие на пути к тому, чего они действительно хотят, и они без колебаний расправятся с ней и начнут войну, если это хоть на шаг приблизит их к победе.
— О, ты что, не слышала? — Я поддразниваю, зная, как сильно моя чушь действует ей на нервы, и, честно говоря, с этой маленькой красной точкой, зависшей у меня на груди, это не самая умная идея, но ей нужны ответы, и пока она их не получит, красная точка