Я начинаю забывать. Моя прежняя жизнь становится такой же иллюзорной, как и истязание Марсело. Ничего не существует для меня. И существую ли я? Может, я давно умер? Тогда зачем всё это? Что случится, если я просто остановлюсь? Я ведь не обязан истязать Марсело. Я делал это, потому что сам хотел. Но мне больше не хочется. Теперь всё кажется бессмысленным.
В тот миг, когда я отбрасываю плётку, сзади раздаётся насмешливый вопрос:
— Стало лучше?
— Что тебе нужно, Люциан? — спрашиваю вместо ответа и разворачиваюсь.
— Поверь, мне и самому жаль отрывать тебя от столь увлекательного занятия, — он театрально вздыхает и сразу же расплывается в ослепительной улыбке.
— Ты это так называешь?
— Ты получил желаемое, разве нет? Сколько лет ты жаждал мести, Демиан? Считай, это мой тебе подарок.
Из меня вырывается саркастический смешок, но Люциан не обращает внимания на мой враждебный настрой.
— Ты понял, как выбраться из ловушки разума, и теперь мы можем поговорить. Хотя, признаюсь, я впечатлён тем, что и как ты с ним делаешь, — Люциан указывает на израненного Марсело. — В тебе есть потенциал. Ты мог бы обрести бессмертие и работать на меня. Здесь. И там. Только скажи, и тебя внесут в список. Никто не оборвёт твою смертную жизнь. Ты проживёшь её, а потом перевоплотишься в нечто иное. Аванс предусмотрен, проси что хочешь. Я нечасто делаю такие предложения. Из рода людей ты первый, кто его от меня получил.
— Уговор был не такой.
— Ты, наверное, голоден, — переводит он тему. — Предлагаю продолжить разговор в более приятной обстановке. О Марсело есть кому позаботиться, не переживай. Он здесь на особом счету.
Люциан едва успевает закончить фразу, а я уже сижу на мягком стуле. Чистый, одетый и, что немаловажно, в своём реальном теле. Мои раны зажили, боль ушла, а в голове постепенно проясняется. На столе стоит столько еды, что глаза разбегаются. Но мне нужна вода.
— Здесь нет воды, Демиан, — Люциан присаживается напротив меня. — Могу предложить вина.
Киваю, и рядом со мной материализуется бокал.
— Итак, ты прошёл испытание. Нашёл лазейку и выбрался оттуда. Ты не сломался, Демиан. Я впечатлён. Воистину.
— Ты сам помог мне, забыл?
— Помог? — он вскидывает брови. — Не припоминаю такого. Вернёмся к делу. Для того, чтобы наш договор вступил в силу, нужно лишь твоё согласие.
— Ещё раз озвучь все условия. Не хочу стать жертвой недопониманий.
— Очаровательно, — Люциан улыбается. — Признаюсь, мне жаль отпускать тебя, Демиан. Но сейчас ты принесёшь больше пользы в другом месте. Было бы расточительством держать тебя взаперти. А я не склонен разбрасываться талантами.
— Сомнительный комплимент, если он получен от Дьявола.
Люциан запрокидывает голову и хохочет.
— Да, так меня тоже называют, — соглашается он, отсмеявшись. — Истории пишутся победителями. Но кто-то должен делать грязную работу. Итак. Пункт первый: ты будешь работать на меня. Там, — Люциан поднимает палец вверх. — Я говорил, что не могу вмешиваться напрямую. Ты станешь проводником моей воли. Твоя задача — остановить Луиса и его последователей. После того, как с ними будет покончено, наше сотрудничество закончится. Если, конечно, ты не захочешь его продлить.
Он загадочно улыбается. Есть в его улыбке что-то такое, что мне не нравится. И пусть он сейчас сама любезность, но я знаю, что в нашем договоре обязательно будет подвох. Однако других вариантов нет. Без Люциана мы не справимся.
— Даймоны поделятся с вами силами, не убив вас при этом, — продолжает он. — Есть лишь один нюанс: это будет разовая акция, поэтому потренироваться вы не сможете. Но всё будет в порядке, обещаю. Вы с Никки будете под моей защитой, и контакт со стихиями пройдёт без последствий. Даже земной элементаль готов сотрудничать. При разрушении проклятия он не успел пройти ни через одного из вас, так что сквозь Луиса пройдёт с удовольствием. Это будет эпично. Вам нужно лишь призвать его и вежливо попросить. Все остальные детали плана ложатся на ваши плечи. Я уже достаточно сделал. Даймоны сдержат данное тебе слово. После их ухода магия исчезнет из вашего мира, и вы сможете навести порядок. Ну так что, ты согласен?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да, я согласен работать на тебя там, — тоже поднимаю палец вверх. — Но не здесь.
— Я всё же надеюсь, что однажды ты захочешь присоединиться к нашей скромной команде.
— Время покажет, — уклончиво отвечаю я и сразу перевожу тему: — Почему ты зовёшь их даймонами?
— Даймон, дух, демон, божество — всё одно. Но люди любят навешивать ярлыки, не так ли? Элементали, то есть духи стихий, — это хаос в чистом виде, однако это не умаляет их божественную природу. Ешь, Демиан, и потом я отправлю тебя назад. Силы тебе пригодятся.
— Для чего?
— Никки не знает, что ты вернёшься. Я не стал её обнадёживать, ибо не был уверен, справишься ли ты с испытанием. Тебе придётся утешить её, — Люциан вновь загадочно улыбается.
— То есть она думает, что я застрял тут навечно? — почти что рычу, сжимая кулаки.
— Прошу, без агрессии. Сейчас ты мой гость, а не пленник. Но моё настроение переменчиво, а ты связан договором, не забывай. Наслаждайся едой.
Приказываю себе остыть и расслабиться. Люциан откидывается на спинку кресла-стула и внимательно наблюдает за тем, как я ем. Он задаёт много вопросов. В основном о моей жизни, о Никки и о наших отношениях. Сначала меня это не напрягает. Но чем активнее он ею интересуется, тем агрессивнее я начинаю отвечать.
— Да ты собственник, Демиан, — Люциан усмехается. — Ответь на последний. Каково это — любить? Хотя нет. Не отвечай. Скоро я сам узнаю.
— Что это значит?
Реальность начинает искажаться, а в следующий миг становится темно. Я вскакиваю на ноги так быстро, что стул опрокидывается. Но вместо грохота я слышу женский плач. Когда зрение возвращается ко мне, я вижу Никки. Она лежит на кровати и прижимает к себе… хм… кажется, это моя рубашка. Не могу сдержать улыбку.
— Если ты хотела её постирать, не проще ли было замочить в тазу или бросить в стиральную машинку, а не поливать слезами?
Никки поднимает голову. Пару секунд она просто смотрит на меня, а затем подскакивает с кровати и бросается мне на шею. На ней лишь кружевной бюстгалтер и пижамные шортики.
— И никакой кодовой фразы? — шепчу, вдыхая запах её волос.
Никки сжимает меня что есть сил и вновь начинает плакать. Обнимаю её в ответ, глажу по волосам и спине и шепчу успокаивающие слова. Даже не понимая, что именно говорю. Я сам готов разреветься от переполняющих эмоций.
— Я такая плакса, — бормочет Никки, слегка успокоившись.
— Да.
— Это и правда ты?
— Да.
Она немного отстраняется от меня, задирает голову, и я втягиваю воздух сквозь зубы. Нежность за долю секунды как рукой снимает.
— Кто это сделал? — спрашиваю, рассматривая синяк и ссадины на её лице.
— Я не знаю. В общем-то, я сама виновата. По глупости попала в гущу толпы, и меня чуть не затоптали. Я так рада, что ты здесь.
— Никки.
От слёз её глаза и нос покраснели, а губы припухли. Это выглядит трогательно. И очень сексуально. Но меня злит, что кто-то навредил ей. Навредил моей Никки.
Неконтролируемый голод овладевает мной, и я набрасываюсь на её рот, не отдавая себе в этом отчёта. Никки приподнимается на носочки, зарывается пальцами в мои волосы, отчего внутри разгорается настоящий пожар. Я ещё ни разу в жизни не был так возбуждён.
— Раздевайся, — хриплю надтреснутым голосом, оторвавшись от неё.
Стягиваю с себя одежду и обувь и от вида обнажённой Никки зверею ещё больше. Подталкиваю её к комоду, обхватываю за талию и усаживаю на край. Она широко разводит ноги, и я вклиниваюсь между них, притянув её к себе. Целую её жадно, прикусываю пухленькие губки и окончательно дурею.
Я словно одержимый. Трясёт. Лихорадит. Желание одно — вогнать ей глубоко и трахать до потери сознания.
Когда я наконец погружаюсь в неё, она стонет. Стонет так сладко и громко, что шкала моего возбуждения повышается ещё выше, и я рычу. Как безумное животное.