Мне бы отойти от него, но я не могла заставить себя пошевелиться.
А Торопов воспользовался моментом и приложив пальцы к моему рту, одним движением стер помаду с моих губ. Так грубо, что я поморщилась и чуть отклонила свою голову назад. Но это не имело значения. Потому что настал момент истины, и Торопов ядовито процедил, заставив меня испуганно вздрогнуть:
— Краситься стала, задницей крутить научилась. Молодец, принцесса. Спишь с Котовым, да?
Его слова, как удар по дых. Никогда не получала его, но почему-то уверена, что именно так воздух застревает в легких и ты ничего не можешь сделать.
— С Котовым? — выдыхаю, едва справившись с дыханием.
Торопов неприязненно ухмыляется, а мне становится так противно. Как он может так беспардонно себя вести? Какая ему вообще разница? Сам женат, ребенок, глазки строит всяким Маргаритам. Раз выбрал не меня, другую, то пусть валит ко всем чертям.
— Знаешь, что Торопов! Иди к черту!
Пусть думает все, что хочет! Но в жизни не признаюсь, что я на мужчин смотреть боюсь, не то, что спать.
Но ему все равно. Он просто снова хватает меня за руку и притягивает к себе. Так хочется врезать ему кулаком в нос, но вместо этого я чувствую, как от него исходит жар.
Его лицо склоняется над моим, и я вся напрягаюсь и внешне, и внутренне. Неужели поцелует?
— Только попробуй! Только дотронься до меня! — угрожаю, а сама даже не знаю, на что готова. Просто знаю, что не хочу его прикосновений. Нигде и никак.
— И что? Пожалуешься Котову?
— Слишком много, чести Торопов! Ты свой выбор сделал!
Губы Влада растягиваются в злой усмешке:
— Выбор говоришь? Сделал? Если бы ты только знала, как я тебя ненавижу!
У меня внутри все трепещет от его слов.
— Это взаимно!
Я вырываюсь из его руки и отхожу к в противоположную сторону. Нажав на кнопку нужного этажа, поворачиваюсь спиной к Владу. Закусываю губу и стараюсь не заплакать. Почему так больно от его слов? Ведь я уже давно все для себя поняла. И давно ничего от него не жду.
Лифт двигается вниз, а я чувствую теплое дыхание в своих волосах. Напряжение не отпускает меня. Это галлюцинация от стресса. Ведь не может Торопов подойти ко мне так близко и после своих оскорблений вдыхать воздух рядом со мной? Конечно, нет. Он показал свое отношение ко мне, и сейчас было бы верхом идиотизма тянуться за мной. Просто, я слишком впечатлительная дура.
Но, когда двери лифта раскрываются и я делаю шаг вперед, то слышу его тихий стон. Прямо за моей спиной. От которого у меня внутри все переворачивается. Я нахожу в себе силы не обернуться и устремляюсь в сторону приемной. Бегу, как можно быстрее и как можно дальше от него, понимая, что галлюцинациями я не страдала никогда и сейчас тоже все было реально. Особенно мятный аромат, который въелся в мою кожу намертво.
19
Влад
Я всегда знал, что вернусь в Россию. Просто это был вопрос времени. И всегда знал, что увижу ее.
Но я не боялся этой встречи.
Я уже давно знал, что все отболело и прошло. Знал, что нигде ничего не екнет. У меня к Маше Савельевой не осталось ничего, кроме ненависти. И та со временем остыла, притупилась. Скорее всего я даже перестал ее ненавидеть. Просто иногда, когда было совсем хреново спрашивал себя: «Почему?». Почему она появилась в моей жизни? Зачем?
И теперь я точно знал, что если бы не она, то в моей жизни все сложилось по-другому. Возможно, я даже был бы счастлив. А если нет, то хотя бы был бы интерес к жизни. А не так, как сейчас.
Я даже не знаю, зачем я живу. У меня нет смыла в жизни.
Меня не интересует секс, развлечения, чувства. Я не чувствую больше боли. Я робот. У меня нет души. Вернее есть, но она мертвая. Черная. И туда нет никому доступа. Даже мне.
Раньше я думал, что Маша меня растоптала. Раздавила. Уничтожила. Но я ошибался. Эта девчонка только подтолкнула меня к аду. Аду, в котором я сломался и потерял себя.
Поэтому мне было не страшно. Ни вернуться домой, ни встретиться с ней лицом к лицу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Уже две недели я колесил по городу, бродил по нашим с ней местам. Нет, не искал. Просто хотел проверить. Вспомню ли? Застучит ли сердце быстрее? Но ничего. Словно ее не было. Надо ли удивляться этому? Ведь я любил ее, как никого и никогда в своей жизни. И вряд ли кого-то полюблю. Не потому что ее не забыл. А потому что больше не умею.
Я не искал встреч с ней. Мне это был не нужно и не интересно. Я не хотел знать, где она и с кем. И был уверен, что готов к встрече с ней. В кафе, на улице или у общих знакомых. Увижу, посмотрю, и уйду. В свою черную мрачную жизнь.
И только работа не давала мне погрязнуть в своем ужасе. Только она заставляла меня просыпаться и двигаться дальше. Смысла я в ней не видел, но держался за нее. Иначе слишком быстро бы перешел на другую сторону.
Матвей и Макс поддерживали меня, как могли. В душу не лезли, но я знал, что это единственные люди, которые не дали окончательно уйти в себя. И за это я им благодарен.
Поэтому сейчас, когда мы поднимались в «Кристалл Media», я взял на себя роль главного заказчика. Мы расширялись и от качественной рекламы сейчас зависело многое. Нам трио предстояло сделать невозможное. Поэтому я старался взять на себя максимум, который мог выжать. Чтобы дать немного свободного времени парням, и чтобы снова забыться.
В приемной было пусто. Пять вечера. Неужели, Котов про нас забыл. Хотя я лично договаривался с ним о встрече. И он обещал сделать для нас невозможное. Проигнорировав пустую приемную, я сразу направился к его кабинету. Но дверь открыть не успел. Она сама открылась. И оттуда спиной ко мне вышла девушка. Босая. Единственное, что я успел зафиксировать так то, что она довольным и таким знакомым голосом флиртовала с Котовым. И, кажется, это была его секретарша. А потом она обернулась.
Это была вспышка света, которая разорвала меня на атомы.
Обездвижила и заставила застыть на месте.
Ее туфли упали из руки, но я ничего не видел, кроме ее смеющихся глаз, которые в одно мгновение стали испуганными и загнанными, словно она увидела приведение.
Не удивительно. Я ничем не отличался от призрака. Разве только имел физическую оболочку.
Мир в этот момент потерял привычные очертания, и я старался казаться равнодушным, как и репетировал сотни раз, но мое сердце вдруг застучало. Громко. Неистово. А глаза тут же отметили румянец на щеках, хрупкую фигурку в черной юбке и белой блузке. Помаду на губах. Несколько выбившихся локонов из косы. Каждая мелочь в ней запечатлевалась в моей голове, и я не мог остановиться. Это было выше моих сил.
А потом девушка сорвалась и босиком прошла к своему столу. Я смотрел на ее стройные ноги, и понимал, что Маша Савельева снова ворвалась в мою жизнь.
Я как идиот не мог отвести от нее взгляда. Мне было так не привычно видеть ее и вместо ненависти, искать в ней достоинства и при этом не дышать. Я даже хотел прошептать слова приветствия, но она меня опередила. Позвонила своему начальнику и одной фразой дала понять, что у нее теперь другая жизнь. С другим человеком. И я даже позволил себе усмехнуться, потому что на какое-то мгновение поверил, что она может вернуть меня к жизни. Так же легко, как и отправила в ад. Как был наивным лохом, так им и остался.
Позже я смотрел на Котова и не понимал. Почему он? Что он предложил ей, чтобы она отказалась от своего Антона? Или она уже дано не была с Антоном? Или была сразу с двумя?
Роль главного заказчика мне не удалась, поэтому ее перехватил Матвей, за что я ему и благодарен. Целый час переговоров мне было не до нашей фирмы. Все это время впервые за последний год я думал о постороннем человеке. О Маше Савельевой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— И что это сейчас было? — поинтересовался Матвей, когда мы покинули торговый центр. — Что случилось?
Хотел рявкнуть в ответ, что грубое, но Головин меня опередил:
— Маша Савельева случилась.
Матвей вскинул в изумлении брови и поднял палец вверх в сторону офиса Котова: — Там? Вот эта конфета с растерянным личиком? Да лаааадно!