Читать интересную книгу Любовь без страховки (СИ) - Князева Марина

На работу я пришла вовремя. Странно, я все-таки была заторможенной после вчерашнего, но не проспала. И даже умудрилась не забыть сменную пару туфель взамен испорченных. Думала, что приду и сразу погружусь в аврал, который позволит мне забыться, но не тут-то было. У стола меня уже ждал Котов.

— Привет, — я улыбнулась. Странно, но искренне, без мыслей о вчерашнем.

А вот он смотрел на меня настороженно.

— Привет. У тебя все нормально?

— Да, — протянула я.

— Точно?

Я пожала плечами, чувствуя что-то неладное.

— Ладно, а туфли на полу в приемной перед моей дверью — это новое веяние моды?

Черт! Я совсем забыла, что так и оставила валяться свою обувь, там, где уронила, но что-то объяснять Котову сейчас совсем не было желания.

— А можно я не буду придумывать оправдания? Просто так получилось.

Котов подозрительно сощурил глаза:

— Можно. Но только от если это произошло от усталости.

— Пусть будет от усталости.

Он мне не поверил. По глазам видела. Но тактично перевел тему.

— Тогда приступаем к работе. Сегодня очень насыщенный день. Ребята из Висмарта сегодня будут в десять у нас. У них охеренно дорогой заказ. Они открывают филиалы в Белоруссии и Латвии. И им нужна реклама везде, где можно. Буду подключать всех своих сотрудников. Работать в ближайший месяц будем до потери пульса, — Котов рассказывал сегодняшний план действий, а я судорожно смотрела на часы на стене и прикидывала сколько мне осталось жить, — после прорисовки основных идей, едем с ними на деловой обед.

— Я тоже? — хрипло спросило, надеясь, что мне послышалось.

— Конечно, Маш. Ты моя правая рука и должна быть рядом.

— Нет, Леш! — я не могла этого допустить.

Увидеть Торопова — это одно. Но общаться с ним, и делать вид, что все шикарно — это выше моих сил.

— В смысле нет?

— Я сделаю все, что скажешь, но на обед не поеду. И ни на одну встречу с ними.

Котов ошарашенно уставился на меня, но я не собиралась отступать.

— Это приказ.

— Я не поеду. Можешь уволить меня прямо сейчас, но нет.

— Не понял… Не хочешь объяснить?

— Не хочу, — слишком много надо было рассказать, а я не хочу окунаться в прошлое.

Котов молчал. Испепелял меня непонимающим взглядом и просто молчал.

— Я напишу заявление. Прямо сейчас, — я постаралась принять безразличное выражение лица, хотя внутри все сжалось от неприятного предчувствия.

Неужели мне придется уволиться?

— Да не усралось мне твое заявление! — рявкнул Котов. — Можно просто сказать почему?

— Нет! — пискнула я в ответ. — Просто не могу. Не буду!

— Маш, тебя кто-то обидел из них? Матвей? Да? — вкрадчиво спросил Леша.

Какой на хрен Матвей? Близко, конечно, но не знаю я никакого Матвея. Если только Соколов? Но я с ним не знакома.

— Маш, да как так-то? Они все уже взрослые мужики, а ты еще совсем сопливая! Маш! Поделись со мной, — Котов лез в душу, но я упрямо сжимала губы и отрицательно качала головой.

— Ладно, — наконец-то согласился Котов, — можешь не ходить с нами никуда. Но пообещай, что если у тебя с кем-то будут проблемы из них, ты мне обязательно расскажешь!

— У меня не будет проблем с ними!

— Маааш, — протянул Леша, давая понять, что не отстанет от меня, пока не вытянет из меня согласие.

— Хорошо, Леш, я обещаю, — на что Котов удовлетворенно кивнул, — и спасибо большое!

Леша ушел, и только тогда я смогла облегченно выдохнуть. Но совсем ненадолго. У меня было меньше двух часов, перед тем как я снова встречусь с человеком, которого бы не хотела видеть еще очень долго.

В животе внутренности опять скрутились в неприятно ноющий узел, и я поняла, что трусиха. Самая настоящая трусиха. Я столько времени себя уговариваю, что смогу забыть человека, который сделал мне так больно, что я едва дышала, а сама боюсь взглянуть правде в глаза. Почему? Потому что он снова сделает мне больно? Да нет же. Я ему не нужна! Ни тогда, не сейчас. Поэтому выдохни, Савельева, и просто живи дальше. А если не можешь, то сделай все возможное, чтобы его в твоей жизни больше не было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вот вроде помогло, и я даже смогла отвлечься. И даже не нервничала, когда Котов пошел сам выбирать сотрудников, которые займутся рекламным проектом Висмарта. Потому что надеялась, что он успеет вернуться до прихода заказчиков и все мое общение с ними будет сведено к минимуму. Уж я как-нибудь переживу две минуты. Но Котов не успел. И я только успела вдохнуть, когда три исполина появились в приемной и направились прямиком к моему столу.

— Доброе утро, Мария, — сверкнул белозубой улыбкой незнакомец. Кажется, тот самый Матвей.

— Доброе утро, — я натянула улыбку, и почувствовав, как волнительный жар разливается по моему телу, нагло уставилась этому Матвею в глаза.

Пусть что хотят думают обо мне, но я не позволю себе показать Торопову насколько я уязвима.

— А мы опять к Котову!

— Он сейчас подойдет. Подождите, пожалуйста, вон там, — я кивнула в сторону дивана и пары кресел.

— Он вообще здесь? — грозно спросил Головин и мне пришлось перевести взгляд на него. А затем по инерции на Торопова.

Боже, вот я дура!

— Да, — пропищала и уставилась на Влада.

И не смогла отвернуться. Стояла и дрожала под его взглядом. Опять равнодушным. В его глазах не было ничего. Ни ненависти, ни интереса, ни осуждения, ни раскаяния. Вообще ничего. Лишь пустота, захватившая меня в омут.

Выглядел он, конечно, как всегда потрясающе. Словно сошел с обложки журнала. Небрежно и вызывающе. И так по-взрослому. Мужчина, который знает себе цену.

— Ладно, пошли, — согласился на ожидание Головин и они двинулись к дивану. Торопов в том числе. Он просто оттолкнулся от стола и молча пошел за друзьями. Они расположились в зоне ожидания, а я наконец выдохнула и склонилась к столу так, чтобы даже макушки моей не было видно.

Дыши, Маша, дыши!

Он даже говорить с тобой не хочет. И тебе лучше. Сейчас придет Котов, и на этом твои мучения закончатся. Но вместо расслабления, чувствовала, как сердце судорожно бьется о ребра, и тишина в приемной становится гнетущей и слишком оглушительной.

Наконец хлопнула дверь, но порадоваться я не успела.

Вместо Котова в приемной появилась Маргарита Сизова. Руководитель рекламного отдела. Та еще стерва. И конфетка в одном лице. Тут весь торговый центр облизывался на ее длиннющие ноги, аппетитную грудь и шикарный водопад белокурых волос.

У нас с ней отношения не сложились сразу. Слишком ехидными и красноречивыми были ее взгляды. Такая как я, явно должна занимать другую должность. По ее мнению, я отлично бы смотрелась в курьерах и попасть прямо в помощницы к Котову могла только через одно место. Через его кровать.

В открытую эта девушка мне ничего не высказывала, но в каждом ее пренебрежительных жестах и неприязненных ухмылках можно было догадаться о ее мыслях. Но мне было плевать. Неприятно, но не да такой степени, чтобы обращать на нее внимания.

Маргарита была вспыльчивой, капризной девушкой, но на удивление талантливым рекламщиком. За ее спиной столько опыта и наград, что Котов несмотря на ее вздорный характер, держался за нее всеми руками и ногами. Вот и сейчас, скорее всего он сам лично пригласил ее для переговоров.

Мне пришлось высунуться из своего укрытия, и мы вчетвером уставились на нее. На что Сизова быстро оценила обстановку и тут же с соблазнительной улыбкой двинулась к заказчикам.

— Доброе утро, — пропела она и протянула руку привставшему со своего места Головину, — я Маргарита Сизова. Руководитель рекламного отдела.

— Доброе утро. Максим Головин. Это мои коллеги. Матвей Соколов и Владислав Торопов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Очень приятно познакомиться, — продолжала Сизова вибрировать своим красивым голосом, — и безумна рада представлять интересы вашей фирмы.

— Нам тоже, — ответил Соколов.

Они все трое изучали Маргариту, которая сегодня была в обтягивающих белых брючках, идеально сидящих на ее бедрах и выгодно подчеркивающих их длину. И в бледно-голубой рубашке, которая не скрывала ни кружевное белье Сизовой, ни соблазнительную ложбинку между грудей. И мне было плевать на то, что происходит, но я видела, как Торопов остановил свой взгляд на бедрах этой стервы, а потом задержался на красиво подчеркнутой груди. Надолго остановился. И мне стало так неприятно. До тошноты. Он такой же козел, каким и был! И я его ненавижу!