Мои ноги по-прежнему дрожали, а внутри творилось что-то невообразимое. Все внутренности скрутились в тугой неприятный узел, а горло свело судорогой так, что я не могла произнести ни слова. Из-за пережитого шока я просто стояла и продолжала смотреть на Влада, который положил руки на стойку и сверлил меня своим взглядом. Пустым. Равнодушным.
Это меня лихорадило, как в припадке. А он был спокоен и невозмутим. Так, словно, наша встреча его нисколько не затронула. Пустые темные глаза смотрели на меня безразлично, но при этом не отпускали из своего плена.
Я безуспешно пыталась взять себя в руки, но ничего не получалось. Но за то очень легко удалось отметить взъерошенные волосы и темные круги под глазами. Словно он всю ночь не спал накануне. А может больше. Да и вообще он сильно изменился. Стал старше, возмужал как-то. Его губы были сжаты в тонкую линию, а тонкие длинные пальцы отбивали незнакомый ритм. Неизвестный и оглушающий. А еще на его правой руке блестело простенькое обручальное колечко. Наверное, именно оно заставило меня прийти в себя и позвонить Леше по интеркому.
— Леш, здесь к тебе… — я не узнавала свой голос.
Хриплый и дрожащий.
От такого потрясения забыла про субординацию.
И не знала, как представить гостей.
Столько времени провела с Тороповым, но никогда не интересовалась его фирмой. А теперь столько времени прошло, что у них все сотни раз могло поменяться. Поэтому снова посмотрела на Торопова. Как будто ждала помощи, но он даже бровью не повел. Просто испепелял меня взглядом прямо на месте.
— Висмарт Сервис, — подсказал мне Головин
— Висмарт Сервис, — повторила я за ним.
— Понял. Пусть проходят, — тут же ответил Леша.
Я отключила интерком и прошептала:
— Проходите. Он вас ждет.
Головин и незнакомый парень двинулись в сторону кабинета Котова, а Влад так и остался стоять. Он по-прежнему равнодушно изучал меня и мне только теперь стало страшно. Только сейчас до меня начало доходить, кто передо мной стоит. Приемная неожиданно стала сужаться в размерах, и я ладонями вцепилась в край стола. Не уверена, но кажется я с была на стадии обморока.
— Тебя ждут, — выдохнула и еще сильнее вцепилась в стол.
Торопов криво усмехнулся и пошел за парнями, которые ждали его у двери. Они по одному заходили к Котову, а я готова была упасть. Но вместо этого смотрела, как они по очереди перешагнули через мои туфли и исчезли за дверью кабинета моего начальника.
Очнулась от того, что слишком сильно закусила фалангу большого пальца. Боль отрезвила меня, и я поймала себя на том, что мое дыхание слишком частое, а ладони вспотели. Мне хотелось кричать. Потому внутри меня рос ком, который заставил мою кровь застыть, а прошлое яркими картинками промелькнуть перед глазами. Кричать и плакать. Но вместо этого я одела обула балетки и бросилась бежать из компании Котова.
Я никого не видела и ничего не слышала, пока добиралась до дома. Только его глаза и усталый безразличный вид. И такой слишком знакомый аромат, который до сих пор витал в моем носу. И мои крики у его двери. Прошлое медленно заполняло мой мозг, руша все мои стены и барьеры, возводимы два года. Нет, только не это. Я же ведь это пережила и больше не хочу. Все, что мне сейчас так это выпить горячего чая, обнять Никиту, спрятаться под одеяло и забыть эту встречу, как страшный сон. Всего лишь сон.
Я глубоко вдыхаю перед дверью в квартиру. Не могу себе позволить показать родителям свое состояние. Они больше не переживут Торопова в моей жизни. Я должна справиться сама. Только пока не знаю, как. Натягиваю улыбку, хотя внутри все клокочет и открываю дверь.
— Мама пришла! — кричит Никита и кидается мне шею.
Я тут же опускаюсь на колени и прижимаю его худенькое тельце к себе так крепко, что вот-вот раздавлю.
— Мам, мы с бабушкой были в парке. Там такая карусель, — Никита вырывается и вытягивает руки вверх, стараясь мне показать высоту детского аттракциона.
А я наконец выдыхаю. Смотрю в его восхищенные глаза и понимаю, что вот здесь мой якорь. Вот сейчас я живу и дышу, а все, что произошло в офисе, там и должно остаться. Я не могу пустить Торопова в свою жизнь снова и позволить опять меня сломать. Ни за что. Никогда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Настроена я воинственно. Но наша встреча все-таки выбила меня из колеи эмоционально. И хоть я весь вечер провожу с Никитой, чувствуя, как меня переполняет любовь к нему, я все же периодически проваливаюсь на несколько часов назад. А иногда и на пару лет. Вижу себя плачущей и кричащей. Вижу рядом с Никитой. Во мне все перемешалось. Прошлое и настоящее. Страх и желание двигаться дальше. Боль и равнодушие. И я с трудом дотягиваю до отбоя.
И я до последнего думала, что справлюсь. Что переживу это. Ведь когда-нибудь мы должны были с ним встретиться. И если это случилось сегодня, то мне ничего не остается, как быть просто сильной.
Но в душе я сломалась. Включила воду и тихонько сползла по стенке на пол, а потом горько заплакала. Зачем? Почему он снова появился в моей жизни? Ведь все было так хорошо! А теперь что? Он даже мне ни слова не сказал. Для него эта встреча ничего не значила. Я ему была безразлична еще два года назад. А теперь тем более. У него семья. Ребенок. И ты, Маша, забудь! Ты же так гордилась, что научилась жить без него. Ты же справилась. Неужели одна встреча тебя так выбила из колеи? А ведь это только начало! Если ребята пришли к Котову за рекламой, то у тебя еще десятки встреч с Тороповым впереди. И если каждую так воспринимать, то так и до дурки не далеко. У тебя тоже есть семья, ребенок и ты не хуже его! Это он тебя предал, это он тебя не достоин и пусть катится ко всем чертям.
От такой мотивации мне конечно стало легче. Я даже перестала плакать. Может и вправду поверила в себя, а может просто уже наревелась вдоволь. Столько слез из-за него пролила, что больше ничего не осталось.
Я поклялась себе, что сколько раз бы я его еще не увидела, и чтобы он мне ни сказал, я больше никогда не позволю себя обидеть. Он сделал свой выбор. Пусть с ним и живет. А я теперь другая и жизнь у меня другая. Без него.
Забравшись к Никите в кровать, я прижалась к теплому телу своего ребенка и закрыла глаза. Хрен ему, а не Маша Савельева! И все бы хорошо, но почему-то снова стало страшно. Нет, это не из-за прошлого. Не из-за того, что вспомнила ту ночь, Антона и кровь на своем животе, предательство Торопова, друзей, которые от меня отвернулись. Этого я уже давно не боялась. Я испугалась совсем другого. Своей пустоты внутри себя. Она неожиданно перестала быть пустотой. Медленно, но уверенно она заполнялась чувствами. Вот так за несколько часов я услышала, как бьется мое сердце, как сбивается дыхание, как застывает и снова течет моя кровь, потому что где там внутри я начинаю что-то чувствовать. То, что давно отпустила. То, что давно искоренила. То, что давно отболело.
И это не сулило ничего хорошего.
18
Спала я ужасно и проснулась не выспавшейся и разбитой. Под глазами темные круги были такими явными, что впервые в жизни пришлось пользоваться тоналкой и пудрой. Пока собиралась на работу, старалась казаться бодрой и счастливой перед родителями, но периодически зависала на месте, проваливаясь в свои мысли.
При утреннем свете вчерашняя встреча с Тороповым уже не казалась такой страшной. Просто вчера сработал эффект неожиданности. Либо за ночь я настолько себя вымотала, что сегодня уже не было сил бояться своего бывшего парня. Но как бы не обстояли дела, видеть его я больше не хотела. И даже радовалась, что я ему больше не интересна. Потому что не хочу возвращаться назад. Не хочу больше плакать и выть от той боли, что много дней и ночей съедала меня живьем. И все бы хорошо, только не знаю, где набраться сил и не реагировать на Торопова, если вдруг мне придется встретиться с ним еще. Как не пустить его снова в свою голову и не позволить ему еще раз разбить меня на осколки? Наверное, никак. Пока самый лучший выход — это полный игнор. А потом научусь, привыкну. И как-нибудь справлюсь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})