Читать интересную книгу Молчание между нами - Джоанна Хо

гордо наблюдают со стороны, ожидая следующего сюрприза. Они придают спокойствия всем остальным. Миз Уиттакер лихорадочно втолковывает что-то кучке административного персонала. Те явно захвачены происходящим врасплох. Они мотают головами, пока миз Уиттакер резко жестикулирует. Видимо, они пытаются сообразить, как сорвать мероприятие и заставить всех вернуться на уроки. Миз Уиттакер, наверное, опасается беспорядков или чего-то в этом духе. Почему бы ей просто не обернуться и не взглянуть на учеников, спокойно сидящих на траве? Никто здесь не собирается устраивать никаких беспорядков.

Несколько дней назад мы известили о наших планах «Еженедельник Секвойя-Парк», и теперь я вижу, что со стороны парковки к нам направляется небольшая съемочная группа вместе с репортером и фотографом. Администраторы тоже их замечают и начинают активно перешептываться. Миз Уиттакер поворачивается, разглаживает юбку и натянуто улыбается. Похоже, появление журналистов заставило их передумать. На камеру они сделают вид, будто бы всячески поддерживают нашу самодеятельность – ведь иначе станет ясно, что они потеряли контроль над всей школой.

Краем глаза я замечаю, как мистер Макинтайр осторожно выходит из актового зала и медленно направляется во двор, стараясь слиться с толпой.

Тия машет мне рукой с террасы. Все готово. Мое сердце, кажется, вот-вот выскочит из груди. У меня подкашиваются колени, я не чувствую рук, и мне очень, очень нужно в туалет. Так всегда бывает, когда я нервничаю.

Но отступать нельзя. Я иду сразу за Тией.

Воздух звенит от напряжения. Тия стоит у колонки, там, где большинство зрителей ее не увидят. Сделав глубокий вдох, она начинает петь. Ее голос обволакивает толпу, то поднимаясь, то опускаясь, и мы все замолкаем, как очарованные. Она исполняет песню «Rise Up» Андры Дей. Когда Тия выходит из-за колонки, все взгляды оказываются прикованы к ней. Ей не нужно прикладывать особых усилий, чтобы завладеть нашим вниманием, – она просто поет, твердо стоя на террасе, будто сама земля придает ей сил. Я миллион раз слышала пение Тии. Но такого выступления не видела еще ни разу. Она будто светится изнутри, пробуждая в наших сердцах бурю эмоций. Я легко могу представить, как она поет на Бродвее, точно так же околдовывая зрителей со сцены. На глаза наворачиваются слезы. Марк так раздулся от гордости, что будто стал на три метра выше ростом.

Песня заканчивается, но никто не двигается с места. Мы не хотим нарушать это волшебство. Наконец толпа взрывается аплодисментами. Тия отходит и пытается передать мне микрофон, но я мотаю головой. Я пришла со своим микрофоном, тем самым, с небольшой вмятиной. Перед уроками сестра Джексона помогла мне его подключить.

Тия смотрит на микрофон и кивает, а потом выталкивает меня к зрителям. Я едва сдерживаю порыв развернуться и в панике сбежать.

Она шепчет:

– Сегодня первое мая, Мэйдэй. Это твой день.

Я смотрю на нее и киваю.

Я справлюсь.

Сделав усилие, я беру себя в руки. Потом начинаю рассказ.

– Когда я училась в третьем классе, Дэнни захотел одеться персонажами из «Звездных войн» на Хэллоуин. Я никогда не забуду этот день, потому что мама нашла для меня в интернет-магазине самый дешевый дурацкий костюм. Дэнни красовался в костюме Хана Соло, ну а мне пришлось быть эвоком.

Из толпы раздаются смешки.

– Я так сердилась, когда мы пошли по домам выпрашивать сладости. У Дэнни был классный световой меч, а я напоминала обыкновенного медведя. Мой костюм все время цеплялся за кусты и деревья, пока не оказался совсем разодран в клочья. По сути, я осталась в своей повседневной одежде и с ушками на голове. А по дороге домой я споткнулась и выронила все сладости в лужу на обочине. Я села прямо на тротуар и разревелась.

Краем глаза я вижу, как Тия хохочет, представляя меня, девятилетнюю, рыдающую над грязными конфетами.

– Когда мы пришли домой, Дэнни выбрал из своей добычи мои самые любимые сладости – «Ризес», «Старберст», «КитКат» – и сложил для меня в отдельный мешочек. Он всегда обо мне заботился. Я только потом узнала, что он и сам больше всего любил именно эти сладости.

Рассказать забавный случай – проще простого. То, что дальше, гораздо сложнее.

– Дэнни всегда был на шаг впереди меня, присматривал за мной. Он был моим светом и моим якорем. Его утрата – это… Это…

Я замолкаю. У меня нет слов. Я крепко зажмуриваюсь, чтобы сдержать слезы. Тия шепчет у меня за спиной:

– Ты сможешь, Мэйдэй.

Я сжимаю зубы и раскрываю свое сердце.

– Никакие слова не смогут описать, насколько горькой была его утрата. Он оставил после себя пустоту, которую ничто не заполнит. Вопросы, на которые я никогда не получу ответа. Я многое хотела бы сделать иначе, но теперь у меня не будет такой возможности. В каком-то смысле я так и осталась той третьеклашкой: я брала все, что давал мне Дэнни, и совсем не задумывалась о том, чего хотел он. В чем он нуждался.

Миз Дэниелс стоит сбоку, позади сидящих на траве учеников. Я ощущаю лучи поддержки, которые она посылает мне, хотя ее лицо остается серьезным.

– Вы знали, что в ту ночь, когда он погиб, на нем были носки со «Звездными войнами»? Если вы были с ним знакомы, вас это вряд ли удивит. Он обожал «Звездные войны». Иногда я думаю – может быть, это из-за того, что ему была знакома битва между светом и тьмой. Для меня Дэнни всегда был светом. Но ему, возможно, казалось, что он в одиночку сражается с тьмой. Он ото всех скрывал свою боль. Мы ничего не знали о его битве. Дэнни страдал в молчании до самого конца.

Мне неуютно под взглядом сотен глаз, но я только крепче сжимаю микрофон. Мне кажется, будто Дэнни рядом.

– Мне бы хотелось… Мне бы хотелось знать. Мне бы хотелось остановить его в тот вечер, заставить поговорить со мной, а не просто смотреть, как он уходит. Мне бы хотелось убедить его поговорить хоть с кем-то, с кем угодно. Мне бы хотелось сказать ему: «Не сдавайся». Мне бы хотелось напомнить ему, что все наладится, что я буду поддерживать его, как он всегда поддерживал меня.

Мой голос надламывается. Я стискиваю помятый микрофон, и он придает мне сил. До меня доносится голос Дэнни: «Я тянусь к тебе». Эти слова проникают мне в душу. Я подношу микрофон ближе к губам.

– Порой молчание сковывает нас. Оно затыкает нам рты, чтобы мы не могли попросить о помощи. Оно не дает нам свободно мыслить и заглушает наши голоса, не позволяя заговорить.

Марк идет прочь от террасы. Неужели моя речь настолько ужасна? Мое сердце уходит в пятки. Чужие взгляды будто прожигают меня насквозь. Слова совершенно вылетают у меня из головы, и я смотрю вниз, на деревянный пол. Толпа не издает ни звука. Когда я вновь поднимаю взгляд, то вижу вдалеке Марка в окружении четырех человек. Справа от Марка стоят его родители – по гордым улыбкам на залитых слезами лицах я понимаю, что они слышали пение Тии. Слева я вижу невысокую женщину с забранными назад волосами и мужчину с мягким пузиком. Это что, мои мама с папой?

Мое сердце наполняется теплом.

– Когда Натаниэль Макинтайр оскорбил моих родителей и поставил под угрозу мамину карьеру, нам казалось, что молчание – самый безопасный ответ. Если мы промолчим и будем держаться тихо, то все разрешится само собой. Он обвинил моих родителей в том, что они довели собственного сына до самоубийства, но разве это так уж важно? Потом я поняла, что важно. – Я смотрю на Тию, на Марка, на миз Дэниелс, на Селесту. Я смотрю на родителей. – Жизнь Дэнни была важна. И истории, которые мы про него рассказываем, тоже важны. Из-за страха я чуть было не решила промолчать. Я чуть было не позволила страху заткнуть мне рот. Но потом я поняла, что молчание – это не выход.

Кто-то начинает хлопать. До меня