поздно узнают, и тогда им понадобится, чтобы их старший брат был сильным.
— Но… но с ней все в порядке? — Никто не мог причинить вред моей маме. Папа всегда говорил, что она самая сильная. Никто не был сильнее ее.
— Да. Твою мать зовут Мелоди Никки Джованни Каллахан, ты знаешь, что означает ее имя?
Я покачал головой.
— Это просто имя.
— Мелоди, как песня, Никки, как победа, Джованни, как благосклонность, и Каллахан — как мудрость. Это не просто имя. Это то, кто она есть. А ты Итан, сильный и выносливый. Никто в нашей семье не ошибается, давая имена своим детям. Будь сильным, когда больше некому. Терпи, даже если кажется, что это слишком больно, и ты никогда не подведешь своих родителей или себя.
Вытирая лицо, я встал, кашляя до тех пор, пока мое горло больше не дрожало.
— Прости, Бабушка.
— Мой драгоценный, тебе никогда не нужно просить у меня прощения за что-либо. — Она обняла меня. Бабушка всегда пахла ванилью, и это заставило меня почувствовать себя лучше. — А теперь отправляйся в постель.
Кивнув, я вернулся в комнату и обнаружил, что Уайатт высовывает голову из того же окна, что и я.
— Уайатт, нет. — Я подбежал к нему, оттаскивая назад.
Он нахмурился.
— Что происходит? Почему мы здесь? Где мама и папа? Почему ты плакал?
— Я не плакал.
Он скрестил руки на груди.
— Ты не умеешь лгать.
— Заткнись. — Я оттолкнул его, закрыл окно.
— Итан, скажи мне, это нечестно, ты знаешь…
— Я ничего не знаю. — Я запрыгнул обратно на кровать. — Я не знаю, что происходит. Они сказали, что мама ранена…
— Что?! — закричал он, и я зажал ему рот рукой.
— Ты разбудишь Дону…
— Я уже проснулась. — Она перевернулась, прижимая к груди своего любимого слоника. — Вы, ребята, такие шумные.
— Прости, Дона… фу! — Я отдернул руку, когда Уайатт лизнул ее.
— Ты это заслужил! — Он огрызнулся на меня. — Что случилось с мамой?
— Я не знаю! Но с ней все будет в порядке…
— Откуда ты знаешь?
— Потому что это мама! — Я закричал на него в ответ. Он на мгновение остановился, и я сделал глубокий вдох, совсем как дядя Нил. — Это мама. С ней все будет в порядке, так что перестань кричать на меня. Я больше ничего не знаю.
— Ребята, вам не больно? — Спросила Дона, все еще не вставая с кровати. — У меня все болит.
Только когда она это сказала, я почувствовал, что мои ноги начали подкашиваться, а спина просто болела. Уайатт задрал рубашку, и по всей его коже были фиолетовые синяки.
— Тетя Кора сказала не двигаться слишком много, иначе будет еще больнее. Вы, ребята, не слушаете. — Она покачала головой, поворачиваясь к нам.
— Спасибо, Дона, — проворчал Уайатт, спотыкаясь, возвращаясь к своей кровати. — Ты удивительная сестра.
— Я знаю. — Она хихикнула.
— Сарказм, когда-нибудь слышала о нем? — Он запустил в нее подушкой.
Она взяла ее и тут же бросила обратно. — Нет.
— Ребята, нам нужно лечь спать — Две подушки прилетели мне прямо в лицо, а они только рассмеялись. Схватив обе подушки, я уставился на них. — О, это война.
МЕЛОДИ
9:07 ВЕЧЕРА
— Миссис Каллахан?
— Миссис Каллахан?
— Миссис Каллахан, вы меня слышите?
Да, у тебя из-за рта пахнет несвежими хот-догами и плохим кофе.
— Миссис Каллахан?
Кто это?
Я попыталась поднять веки, но они были словно заклеены скотчем. Почему я не могу пошевелиться? Какого хрена? Что происходит? Где я?
— Мел, детка.
Лиам?
Я расслабилась, когда почувствовала, что он рядом со мной, гладит меня по голове, его рука в моей.
— Мел, мне нужно, чтобы ты открыла глаза ради меня, хорошо? Всего на секунду?
Когда я попыталась снова, мои глаза распахнулись, и мне пришлось быстро их закрыть, пытаясь отвернуться от ослепляющего меня света.
— Фу… — Я пыталась сказать им, чтобы они выключили свет, но в горле у меня как будто кошки скреблись.
— Слава гребаному Христу. — Лиам поцеловал меня в макушку.
Что?
Я снова открыла глаза. Все смешалось, как будто я была пьяна, пока не почувствовала над собой дыхание хот-дога. У него были рыжие волосы, карие глаза, и он был слишком близко, чтобы мне было комфортно.
— Миссис Каллахан, я доктор Фортмен. Вы помните, что произошло? — спросил он, светя мне в глаза.
Прекрати это! — Я хотела закричать, но единственное, что сорвалось с моих губ, было похоже на молчание.
— Ли…ам… — Мне наконец удалось заговорить, не обращая внимания на боль в горле.
— Да…
— Уй…ди….с…до…роги….
Он снова рассмеялся, целуя меня в лоб.
— Потерпи его, ладно? За последние двадцать четыре часа он не раз боролся за то, чтобы вернуть тебя с того света.
Так вот почему я чувствую себя дерьмово?
Закрыв глаза, я попыталась вспомнить, что произошло…
БАХ!
— Мелоди! Мелоди!
— Выстрел… — В меня стреляли. В меня, блядь, стреляли!
— Вы чувствуете тут? — Спросил он, потирая что-то прохладное у меня под ногами; я отпрянула.
— Да.
— Это хорошо. Похоже, нет начальных долгосрочных или кратковременных повреждений мозга. — Доктор Хотдог… Фортмен, он спас мне жизнь, я должна, по крайней мере, называть его по имени. — Тем не менее, она пробудет здесь еще две недели, и ей потребуется по крайней мере еще три месяца реабилитации, она сможет отправиться домой, когда мы будем уверены, что с нет никаких осложнений после трансплантации.
Мои глаза расширились, и рядом со мной устройство, подключенное к моему пульсу, тоже ускорилось. Лиам сжал мою руку.
— Мел, расслабься, дыши, ты в порядке…жена, ты в порядке.
— Транс…трансплантации? — Я поморщилась, сама не зная от чего: от боли в груди, от боли в горле или от