— Простое любопытство, — пробурчала я, опустив взгляд.
— Предупредить на балу, наплевав при этом на последствия…
— Мне просто стало тебя жаль.
Север замер на секунду, а потом вдруг склонил голову в своей привычной манере. Он всегда делал так, когда не верил тому, что ему говорили.
— Не правда.
Его тон был мягким, но я точно чувствовала, что все же смогла задеть его. Это была маленькая колкая месть. Одна из сотен, о которых я мечтала, лежа вечером в постели. Но сейчас она не приносила желаемого удовольствия.
— Просто ты не могла поступить иначе.
— С чего ты взял?
— Потому что сам бы сделал в точности также.
Я отвернулась.
Слова с его губ срывались редко, но подстрелить умели в самое сердце. Ведь он подбирался к душе всегда слишком близко. Ближе, чем позволяют правила приличия. И наша передружба-недовойна.
И пора было с этим кончать.
— Хочешь сказать, мы похожи? — нахмурилась я. — Нет, Север. Ни грамма. Так что пусть все между нами останется как прежде.
— Ты ведь сама знаешь... — Он снова сел прямо, положив локоть на стол, довольно улыбнувшись. — Ничего уже не будет «как прежде», тебе придется жить с тем «как есть».
Я все больше понимала, что наш разговор сворачивает куда-то не туда. К тому же, в плотном костюме успела вспотеть, а время на часах критически приближалось к отметке в десять вечера.
Я встала, слишком громко царапнув по деревянному полу стулом.
— Мне пора обратно… в академию.
— Я отвезу.
Тоже поднявшись, он полез в задний карман за портмоне, положил в счет на столе несколько купюр и застегнул куртку.
— Не нужно. Я возьму такси.
— В моей машине осталась твоя рапира. Не дури.
«Сашина рапира», — мысленно поправила я, вдруг подумав о том, что бы он сказал, узнав. А почувствовав?
Было очевидно, несмотря на то, что мы старались держаться на расстоянии, даже это не спасало. Ведь порою глаза касаются так, как никогда не прикоснутся руки. И это пугало.
Потому что его прежняя неприязнь трансформировалась в кое-что иное. Более извращенное. И каждый раз, стоило моим щекам вспыхнуть, его взгляд менялся. Становясь по лисьи лукавым. Вот только для него это не более, чем игра. Именно так богатые мальчики развлекаются, когда скучно.
Обратно мы ехали молча.
Север остановился в тени, недалеко от общежития.
— Спасибо, что подвез, и за рапиру, — скомкано попрощалась я и когда уже хотела выйти, он вдруг остановил.
— Постой. У тебя тут…
Медленно, не отрывая взгляда, он облизал кончик большого пальца. А потом также осторожно, словно гипнотизируя, коснулся моего лица и, взяв за подбородок, одним резким жестом провел пальцем по моей нижней губе.
Мне показалось, я не дрожала так еще никогда, так и застыв с приоткрытым ртом. Сотни крошечных мурашек пробежали по телу, словно кто-то влил в вены искрящуюся минералку.
— ... вишня, — хрипло договорил он.
Глаза Севера в свете фонарей напоминали расплавленное серебро, словно сама луна отсыпала ему своего света. В этот момент я подумала, что все в нем напоминает белый олеандр — смертельно опасный цветок, к которому лучше не притрагиваться, но который, как это всегда бывает, притягивает своей красотой. Красотой, заманивающей в капкан.
«Что ты такое, а, Север?» — хотела спросить я. Хотелось рассмеяться. Хотелось закричать. Вот только я забыла, как дышать.
Так и не проронив ни слова, вышла из сверкающего Астон Мартина, осторожно закрыв дверь, и пока не поднялась в свою комнату, ни разу не обернулась.
Потихоньку разделась, стараясь не разбудить Лесю, и только когда глаза привыкли к темноте, заметила, что подруги не было. Кажется тот второкурсник оказался не таким уж «противным прилипалой».
Я положила рапиру на стол и села на кровать, обхватив руками колени. А потом рассказала Саше все, что произошло сегодня.
— Ты обещал, что всегда будешь со мной, помнишь?
Я закрыла глаза и прислонилась к стене.
— И что мне теперь делать?
Ответа не последовало.
Сквозь квадраты оконных рам я подняла взгляд на темное небо. Из-за туч звезд почти не было видно, светила лишь одна — крошечная, очень и очень далеко. В эту минуту показалось, что он действительно рядом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И он улыбается.
Стоило на следующий день распахнуть дверь, вернувшись после занятий, сердце зашлось нервным тремором. Потому что на полу, прямо у порога, лежал сверкающий снежной белизной конверт.
— Этого стоило ожидать, — произнесла из-за моей спины Леся.
Вот только я не ждала.
— Открой, — подтолкнула она, сгорая от любопытства.
— Ну уж нет.
«Умудрилась же так вляпаться, — ругала я сама себя. — Надо было просто вовремя выключить слюни и включить мозги. И не сбегать по полутемным коридорам непонятно с кем, непонятно куда. А теперь вот, расхлебывай, покорительница Антарктики и Северного Ледовитого».
Спустя пять минут метаний вокруг дверного коврика в агонии, сожаления о том, чего «надо и не надо было делать», я наконец смирилась с судьбой и подняла послание.
Белая карточка.
Угольные чернила.
«Полночь. Аудитория 501»
Я вскинула руки, фыркнув.
И где всё прочее, по типу «не соблаговолите ли вы принять мое приглашение на вечернее рандеву…»?
Хотя, кого я смешу, — зашагала я туда и обратно по комнате.
Дурацкий Север.
Чтоб его!
— И долго ты собираешься по комнате с карточкой выплясывать, словно она горячая картошка? — спросила Леся, все это время внимательно на меня глядя.
Усевшись на кровать, я склонилась над коленями и обхватила голову руками.
— Скажи, что мне делать? Потому что кажется, я снова вляпалась куда-то не туда.
— Что он на этот раз хочет?
Я подняла взгляд и испуганно произнесла:
— Меня?
Самой показалось полным бредом.
— О, Боже, нет конечно, — застонала я. — Я не знаю.
А надо бы, учитывая, что события последнего месяца должны были сделать меня почти профессиональным полярником.
— Он как чертов ящик Пандоры. И не пойми, что там внутри припрятано. Как пиньята, набитая змеями. Как салат из стекла и радуги.
— Все, все, достаточно эпитетов, — Леся уселась рядом, обняв за плечи. — Тебя же никто не заставляет идти, ты ничего ему не должна больше. Чего ты мучаешься, Солнце?
Хотела бы я знать.
Прошло несколько недель с того дня, как он насильно запер меня в своей квартире. Против воли, потащив в место, куда никогда не стал бы вести Адель. Как воспользовался мной ради собственной выгоды.
Я до сих пор ощущала вкус гнева и крови на губах; ладонь, занесенную, но так и не коснувшуюся щеки. Но помнила и другое. Могла воссоздать в памяти каждое прикосновение к рукаву его пиджака и запах рубашки. Руки, обнимающие крепко, защищающие от всего. И тихие слова «Я рядом», которые подсознание как-то интерпретировало все время не так, словно повинуясь его голосу. Пусть и слегка огрызаясь, но каждый раз капитулируя.
Как это могло со мной случиться?
— Надо идти, — прерывисто выдохнула я, глядя на свои руки. — Хотя бы для того, чтобы положить этому конец.
Около десяти я как обычно поговорила с бабушкой, пожелав спокойной ночи. Близился новый год, и мы отсчитывали дни, когда я приеду домой на каникулы. Леся, уткнувшись в телефон, с кем-то переписывалась, периодически улыбаясь экрану. А я просто лежала и смотрела в потолок.
Около полуночи, я покинула комнату, по лестнице поднявшись на пятый этаж. Остановилась у окна и посмотрела вниз. Не помню, чтобы здесь когда-то проводили занятия.
Пентхаус по меркам академии.
Я толкнула дверь.
Север поднял голову и его взгляд пробежал по мне как поток холодного воздуха. Я запахнула кардиган туже.
— Что это за место? — вопрос сорвался быстрее, чем я успела подумать. Потому что комната напоминала скорее старинный склад, чем аудиторию. Если она и использовалась когда-то по назначению, то для очень небольших групп студентов, потому что по размеру была не больше раздевалки. Теперь же, казалось, сюда свалили всю ненужную мебель, распихав ее у стен, оставив только дорожку в центре, в конце которой стоял широкий стол, позади которого располагалось окно во всю стену.