Я хотел быть той стеной.
Потому что заслуживал стоять на ее месте.
А потом он просто ушел.
Глава 46 - (не) перемирие
Осталось перетерпеть всего полгода, и Карточная Долина избавится от своего короля, а я смогу вздохнуть наконец спокойно.
«Прекрати бегать за мной!» — от брошенных им слов до сих пор ком стоял в горле.
Я старалась не сталкиваться с ним в коридоре, избегала кафетерия и даже не смотрела в его сторону, услышав знакомый рев Астон Мартина во дворе.
Видела лишь раз, на следующий день после бала. Обратила внимание только на замотанную белой лентой кисть. В голове мелькнула мысль, что Север сцепился со Стражем из-за Адель, но мне было наплевать. Пусть хоть убьют друг друга. Виктора Северова для меня не существовало больше. Совсем.
— Они разбежались, — сказал Макс спустя два дня во время работы над нашим общим проектом.
— Мне плевать, — ответила я, даже не поднимая от конспекта глаз.
Хотя от осознания лживости собственных слов хотелось самой себе в лицо рассмеяться.
Как банально. Банально предсказуемо оказалось то, что я испытывала.
Все мы хотим быть уникальными и, читая в книгах о токсичной привязанности, понимаем, с нами такого никогда бы не случилось. Но… сначала организм начинает воевать против тебя, совершенно не желая слушать голос разума. Потом ты начинаешь придумывать оправдания жестоким играм. А по факту — как по написанной инструкции проходишь одну за другой стадии. Чтобы в конце осознать — ты по уши погряз в любовном дерьме. Ты не лучше других, попавшихся на эти же глупые уловки. Ты проиграл. Человек всегда проигрывает сердцу.
— Тебе даже не интересны подробности?
Я лишь устало посмотрела на него в ответ.
Слухи о громком расставании заполнили академию до самого потолка, и знать, что из них правда, а что вымысел, мне совершенно не хотелось. Парни строили планы по завоеванию сердца Адель. Поклонницы Северова вновь активизировались, заваливая его шкафчик любовными письмами и оставляя послания под дворниками машины. Одна даже испекла торт. Что он с ним сделал, я думать не стала. С тех пор Север почти перестал появляться в академии.
Мне же проще.
Прозвучал сигнал окончания пары. Все поднялись, принявшись собирать вещи. Вдруг на стол передо мной упал белый конверт.
— Тебе, — сказал Макс. — Он попросил передать.
Показалось, что желудок провалился куда-то в пятки. Присев на парту, я осторожно вскрыла бумагу. Внутри лежала пустая белая карточка.
«Перемирие, — всплыли в голове собственные слова, когда я улыбалась ему, лежа в разгромленной квартире на крошечном диване. — Как у пиратов. Белый флаг».
Я не понимала, почему мне было настолько больно смотреть правде в глаза. Мы не были друзьями. Не были никем.
Всегда случалось именно так. Каждый раз, стоило заступить за черту, которую Север отмерял для своей жизни, проводя невидимую границу, дальше которой никого не пускал, он начинал скалиться как пес на его трости. Вот только я упорно прокладывала окольные тропы. Сквозь ненависть и лед, вспыльчивость и язвительность.
Зачем?
Это приводило в чувство.
Я разорвала карточку на кусочки, высыпала обратно в конверт и вернула Максу.
Хватит с меня этих игр.
Глава 47 - Шпаги и Белые карточки
СЕВЕР
— Слушай, давай сходим куда-нибудь? Повеселимся, заодно развеешься? — предложил Макс.
Мы сидели в машине. Он отодвинул сидение по максимуму, закинув ноги на приборную панель. Я же откинул голову на спинку и уставился в окно.
— Нет настроения.
— Ты отстой.
Я пожал плечами.
— С того самого дня вы со Стражем оба отстой. Не зря вы когда-то подружились.
— Не хочу сейчас об этом говорить, — ответил я.
Макс опустил ноги вниз и полез в карман куртки.
— Да и… вот, держи, — раздраженно произнес он, протянув мне конверт, внутри которого, я уже видел, снова лежала разорванная на куски стопка картона. Четвертая за неделю. — Я очень надеюсь, что это была последней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Надейся.
Я отвернулся и открыл окно, чтобы впустить внутрь салона свежего воздуха. Продолжая упорно делать вид, что очередной отказ меня совершенно не задел.
И это просто ужасало. Потому что в данной ситуации обида какой-то девчонки должна была волновать меньше всего.
Макс фыркнул, вытащил свой смартфон, и толкнул меня в плечо, вынуждая повернуться.
— Глянь. Очень крутая штука, — сказал он. — Мессенджер называется. Вот прям рекомендую! Можешь бомбить ей хоть сутки напролет.
— Это не тот случай, — ответил я. — Так что придется тебе поработать почтовым голубем и дальше.
Макс закатил глаза.
— Не мое дело, но… — начал он. — … что у тебя с ней?
Я давно привык к его придурковатому виду, но на этот раз он выглядел непривычно серьезным.
— Ничего. С какой стати вопросы?
— Да так, мы просто подружились.
Я покачал головой.
— Почему я не удивлен?
Эта девчонка, стоило ей оказаться рядом, вносила в мою жизнь полнейший хаос. Если считать, что до знакомства с ней я считал только Макса разрушителем, не мудрено, что они спелись.
— Я обычно тебе никогда ничего не советовал…
— Вот и не начинай, — огрызнулся я.
— Я все же скажу, так что послушай. Не лезь к ней, ладно?
— И это говорит тот, кто сжёг её одежду?
Макс скривился.
— Ну сглупил. Бывает. Просто она хорошая девчонка, а ей и так по жизни досталось.
— То есть не стоит добавлять еще и меня?
Это был риторический вопрос.
Хотя и сам факт, что Макс произнес такую речь, не побоявшись указывать мне что делать, уже сам по себе заставлял задуматься.
Да, я перегнул.
И стоило извиниться.
И возможно сделал бы это по-человечески, если б не ее упрямство. Она отталкивала меня так капризно и упорно, почти как во время одной из своих панически аттак, но я помнил, каждый раз, когда она делает так, обнимать её надо в два раза крепче. И пусть это было лишь сравнением, смысл ведь не менялся.
— Шуруй давай, — вместо прощания ответил я. — Алко-терапевту от меня привет.
Со слащавой улыбочкой на лице, Макс послал меня к черту и захлопнул дверь.
***
На выходные я вернулся домой. Бросил сумку с вещами у порога и поднялся наверх. Отец как обычно сидел в кабинете.
— Вот это да, — воскликнул он, не ожидая меня увидеть, поднялся из-за стола и обнял, похлопав по спине. — Что-то случилось?
— Что-то обязательно должно случиться, чтобы мне захотелось приехать домой?
— Да нет. — Он вернулся на свое место, отодвинул чертежи и бумаги в сторону. — Просто не ожидал увидеть.
Я сел напротив, оглядывая кабинет.
— Кстати, раз уж ты здесь, — произнес он, — не против, если я Катерину сегодня на ужин привезу.
Дальнейшее развитие событий мне было хорошо известно. Не сказать, чтобы я был против его женщин, но в нашем доме? Там, где жила она…
— Мне-то что, — буркнул я. — Кто я тебе, чтобы передо мной оправдываться?
Знал, что ударил его по больному, но не мог с собой ничего поделать. Злился каждый раз.
— Я думал, ты мой сын.
Он нахмурился.
Впервые я начал бунтовать, когда мне исполнилось тринадцать. Почему-то именно тогда меня вдруг задел сам факт, что Кирилл — не мой отец. Будто он был в этом виноват. Не был.
Но каждый раз, когда он пытался строить меня или отчитывать, я бросался в него тем, что не имеет права. Глупо, конечно же. Но в подростковом возрасте все видится чернее, чем на самом деле.
— Пап, — с тех пор я знал, обратиться как-то иначе для него было бы сам большим оскорблением. — Это ведь твоя жизнь, ты вправе делать, что хочешь.
— Все точно нормально? — спросил он.
Я выдержал многозначительную паузу, молча глядя на свои руки, а потом произнес:
— Мы с Адель расстались.
Он удивленно приподнял брови.
— Просто решил предупредить, чтобы вы с ее родителями планы на Новый год не строили.