Я ума не мог приложить, как убить час-полтора.
Можно было вернуться в «Гровер» и соснуть, но в отеле я непременно столкнулся бы с мистером Кингом и умником Лоусоном, а мне не хотелось в это утро трепать себе нервы пустопорожними препирательствами.
Выпив стакан апельсинового сока и съев тарелку жареной картошки, я отправился к мясной Ланде. Дверь магазина была приоткрыта, и я вошел. Никого. Однако через несколько минут из холодильника вышел коротышка в свитере под мясницким белым халатом и в старенькой тирольской шляпе. При виде меня он подпрыгнул едва не до потолка.
— Вы ошиблись, — заявил он. — Мы не работаем.
Говорил он с легким акцентом.
— Я не ошибся, Ланде.
— Что такое… Что вам, ребята, нужно?
— Каким ребятам?
— Не пытайтесь меня дурачить. Вы же из полиции. Хотите сэндвич с салями?
— Слишком жарко для салями. Я хочу с вами поговорить.
— Я болен… Я честный бизнесмен, у меня учет. Я не нарушал правил парковки. Я плачу налоги и даю пожертвования. Оставьте меня в покое. — Говорил он быстро и бессвязно.
— Откуда у вас появились пятьдесят тысяч?
Он ударил себя ладонью в грудь.
— Это у меня? Я что, похож на человека, у которого в кармане лежат пятьдесят тысяч?
— Бебе недавно купила себе норковое манто, «кадиллак» — она же это не в лотерею выиграла?
— Вы не имеете права задавать мне вопросы — я ничего не сделал. — Он пошел в дальний конец магазина и, нервно запустив руку в бочку, выудил оттуда полную пригоршню опилок. — У нас кое-какие сбережения в банке. Когда со мной случился сердечный приступ, я сказал жене — зачем мы бережем эти деньги? Мы же не сможем взять их с собой в могилу! Давай потратим!
Он посыпал опилками разделочную колоду, потом снял со стены стальную щетку и начал надраивать поверхность колоды.
— Вилли, помните двоих ребят, которых грохнули в Нью-Джерси? Один из них перед смертью в больнице успел кое-что рассказать. Сказал, что они вас ограбили и отняли пятьдесят тысяч. — Это была наглая ложь, но он и бровью не повел, а продолжал надраивать свою колоду, держа щетку обеими руками.
— Сейчас мы передаем дело в налоговую полицию — эта информация их очень интересует.
— Что их интересует? Пусть кто-нибудь обнаружит у меня доход в пятьдесят тысяч — я буду рад заплатить ему половину.
— Ланде, вы, возможно, не в курсе, как работают ребята из налоговой полиции и как они умеют вонзать свои зубки, если только получат в руки свеженькое дело. Согласен, они могут и не найти документов на приход наличности, но они же будут следить за вами в оба. Возможно, лет через пять вы решите, что уже все позади и можно доставать деньжата из матраса. Но как только вы купите себе новый дом, приобретете новую машину или отправитесь в кругосветный круиз, они налетят на вас со всех сторон, как мухи на мед, и не отцепятся, пока не узнают, откуда у вас денежки.
Я с таким же успехом мог обращаться к стене. Ланде отложил щетку и взмахнул тряпкой над колодой, чтобы смахнуть последние опилки.
— Вилли, молодого полицейского, которому вы сразу заявили об ограблении, избили до полусмерти вчера вечером.
При этих словах Ланде подскочил как ужаленный: было видно, что ему стоит больших усилий сохранить самообладание. Мясник скрылся в холодильнике, а вышел оттуда с колбасиной. Он отрезал ломтик и начал его лихорадочно пожирать, чуть не давясь.
Я подошел к нему. Он положил нож и знаком предложил отрезать себе кусок. Я ударил его по жирной щеке, так что он отлетел на несколько метров. Оглушительная оплеуха может напугать такого колобка куда сильнее, чем резкий хук в солнечное сплетение, который может вышибить из него дух. Надо только правильно шлепнуть — и твоя жертва решит, что мир взорвался у нее прямо под носом.
— Вилли, мы же не на пикнике, сейчас не время делать сэндвичи…
Ланде пронзительно заорал. Лицо его перекосилось от ужаса. Я совершил ошибку, ударив его вблизи двери. Он вскочил на ноги, развернулся и выбежал на улицу. Через мгновение он вернулся с двумя полицейскими, вопя:
— Заберите его отсюда!
Через распахнутую дверь я заметил патрульную машину у тротуара. Один из полицейских, держась за дубинку, грозно спросил:
— Ну что, приятель, ты тут делаешь?
— Да вот колбаску с Ланде едим.
— Он полицейский! Он мне угрожал и ударил! — орал Вилли. Он был вне себя от возбуждения — вот-вот готов был лопнуть.
— Значок есть? — спросил у меня второй.
Я не ответил.
— Выдаешь себя за полицейского? — спросил первый. Оба были молодые и прослужили в полиции, наверное, чуть больше пяти лет.
— Прочистите уши, ребята, — сказал я. — Я бывший полицейский. На пенсии. Я Вилли и не говорил, что полицейский. Спросите сами, говорил я ему или нет. Ну давай, Вилли, скажи им, что ты не хочешь неприятностей, потому что мы-то с тобой знаем, что у тебя могут возникнуть большие неприятности, оч-чень большие!
Ланде пошатнулся, лицо его побагровело. Он мучительно о чем-то задумался. И задыхаясь, промычал:
— Да, мы тут колбаску решили поесть, а он меня хлопнул…
— Ну так, по-дружески тыкнул, — поправил я.
— По-моему, он пьян, — добавил Вилли.
— Он говорил, что служит в полиции?
— Нет, я никаких обвинений не предъявляю, — поспешно брякнул Вилли. — Прошу вас, просто уведите его отсюда, и все. Оставьте меня в покое.
— Он говорил, что полицейский?
— Скажи им, что ничего я такого не говорил, — посоветовал я Вилли.
Один из патрульных обратился ко мне:
— А ты, дядя, закрой варежку, пусть он скажет.
— Нет… Он ничего не говорил… Нет! — промямлил Вилли.
Первый повернулся ко мне.
— Как твое имя?
— Марти Бонд. — Я не совершил дурацкой ошибки — не полез в карман за бумажником, чтобы доказать правоту своих слов. По лицу полицейского было видно, что он напряженно вспоминает, где же слышал это имя. Потом спросил:
— Тот мальчуган из отряда — добровольных помощников полиции, которого вчера избили, — твой сын?
Я кивнул.
Он приблизился к своему напарнику, и они стали шепотом совещаться, а Вилли все это время скулил:
— Полицейские, полицейские, каждый день в магазине одни полицейские…
— Помолчи! — прикрикнул на него первый патрульный. — Где тут телефон?
Ланде кивнул в сторону своего кабинета. Пока полицейский звонил, второй стоял, подперев плечом дверь, и вытирал потное лицо ладонью. Вилли зашептал мне на ухо:
— Прошу вас, мистер, оставьте мня в покое! Я же больной человек! Я не понимаю, что вам нужно… Уйдите!
— То-то и оно, Вилли. От всех этих дел у тебя или случится еще один приступ, или ты получишь пулю промеж глаз.
Его лицо стало совсем красным, потом побелело как полотно. Он схватился за колоду и осел на пол. Стоящий у двери полицейский изрек:
— Ну вот, жара его доконала, — и пошел было к умывальнику. Потом остановился и крикнул мне:
— Эй, что стоишь, принеси ему стакан воды!
— Молодец! Хороший полицейский.
Я налил стакан воды и плеснул Ланде в лицо. Когда второй полицейский вышел из кабинета, Вилли открыл глаза и помотал головой, точно отправленный в нокаут боксер.
— Хотите в больницу? — поинтересовался полицейский.
Ланде сел, потом с трудом поднялся на ноги.
— Нет, не надо, — слабым голосом проговорил он. — Я вызову своего врача. У меня в последнее время часто бывают приступы…
— Кто твой врач? — спросил я.
— Помолчи! — крикнул хороший полицейский и обратился к Вилли: — Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?
— Да. Да, я в полном порядке. Пойду домой и отдохну. — Вилли огляделся вокруг. — Ребята, может, хотите ливерной колбаски?
— Ничего удивительно, что вы потеряли сознание, — заметил полицейский, который уходил звонить. — На такой жаре колбаса вас в могилу сведет. — Он указал на меня. — Пойдемте, лейтенант Аш ждет вас в отделении.
— Вы что, задерживаете меня?
— Перестаньте паясничать, Бонд. Вы не арестованы. У меня приказ доставить вас в отделение.
— Я полагаю, пешком никак нельзя?
Мы вышли к патрульной машине. На ходу я обернулся: Вилли в дверях не было, и я подумал: кому же это он побежал звонить?
Я влез на заднее сиденье, а хороший полицейский переместил кобуру на левый бок — чтобы она находилась подальше от меня — и втиснулся рядом со мной. Он все делал правильно, да забыл одну мелочь — ему следовало меня обыскать.
До отделения ехать было недалеко, и всю дорогу мы не проронили ни звука. Дежурный сержант увидел нас, пошел к лестнице и, заметив, что хороший полицейский двинулся следом за мной, сказал:
— Все, вы свободны, ребята, можете ехать.
У Билла был невыспавшийся вид, и впервые за все время нашего знакомства я видел на нем несвежую рубашку. Я сел на стул, он встал, закрыл дверь и, возвращаясь к столу, спросил: