Ли улыбнулась и закурила сигарету.
– Я не помню, чтобы спрашивала о том, нравится тебе что-то или нет, – сказала она ласковым голосом. – На самом деле я точно знаю, что мне на это наплевать. Мне следовало уволить тебя в тот же день, когда я прибыла сюда. Но я слишком ленива, ведь если бы я вышвырнула тебя, то мне пришлось бы тратить время, чтобы определить, кто станет новым стукачом Хааса в конторе.
– Что вы имеете в виду?
– Что ты делал на шахте в день пожара?
– Работал.
Он старался выглядеть спокойным, но моментальное напряжение вокруг глаз выдавало его.
– Где?
– Работал на эту тупую сучку, Шарифи.
– Вы точно ладили. Одно удовольствие, должно быть.
– Вы бы не смеялись так, если бы столкнулись с ее дурью. Я знал ее еще раньше. Не то чтобы она помнила. Она вела физику у нас в колледже.
Ли задумалась, не зная, чему удивляться больше: тому, что Кинц учился там, где могла преподавать Шарифи, или тому, что он вообще учился.
– Она была хорошим преподавателем? – спросила Ли наконец.
– Черта с два! Вы знаете, как она ставила оценки? На экзамене она давала всего один вопрос, а ответ пиши часа три. Когда я получил однажды свою работу назад, она там написала: «К сожалению, вы не учли массу Вселенной.
Двойка с минусом». Будто весь этот мой экзамен был для нее чем-то вроде дурацкой шутки. Вы не учли массу Вселенной? Я до сих пор не въехал, что бы это значило.
– Мне кажется, это значило, что у нее было чувство юмора, а у тебя – нет, – сказала Ли. – Ну, так что же твоя любимая учительница заставляла тебя делать в шахте?
Кинц угрюмо пожал плечами.
– По большей части просто находиться рядом. Для безопасности, я думаю. Хотя черт его знает.
Ли вынула сигарету изо рта и молча смотрела на него.
– Ты знал, что Шарифи убита? – спросила она.
– Слышал что-то.
– А известно ли тебе, что ты был последним, кто видел Шарифи живой? Кроме Войта. Хотя и его кто-то убил.
– Ну и что?
– На твоем месте я задумалась бы, как прогнуться перед следователем; чтобы тебя не подозревали.
– Эй, полегче! Я, черт возьми, хочу напомнить, что я на вас работаю, если вы забыли. Почему бы вам не заняться отловом лиц, обычно подозреваемых в таких случаях?
– К сожалению, их не было в шахте. А ты был. И я хочу знать, что Хаас заставил тебя там делать.
Кинц уставился на нее. Затем откинулся на спинку стула так, что стул встал на две ножки, и расхохотался. Ли стиснула зубы.
– Да вы просто ничего не знаете, – сказал он. – Вас подставили, подвесили за веревочку. Так и улететь недолго. Не ясно, что ли?
Ли молниеносно выкинула вперед свою левую руку. Было чертовски больно, но произведенный эффект стоил этого. Для постороннего наблюдателя могло показаться, что чашка с кофе упала со стола прямо на колени Кинца. Прежде чём Кинц понял, что произошло, Ли вскочила на ноги и, обойдя стол, оказалась прямо рядом с чашкой.
– Господи! – сказала она, промокая ему брюки спереди салфеткой. – Ты облился. Не горячо?
Кинц встал и отошел от стола на шаг или два, не мешая Ли вытирать его салфеткой. Казалось, что он все еще старается подхватить падающую чашку. Он стоял спиной к стене, Ли своим телом закрывала его от других столиков. Ли улыбнулась, схватила его между ног и подняла.
– Говорила я тебе, что ты меня всерьез раздражаешь? – спросила она.
Лицо Кинца исказилось, но он не сводил с нее глаз. Когда из-за боли кровь отхлынула у него от шеи и лица, Ли увидела плотную сеть сталекерамических волокон, пронизывавших всю его плоть.
Она чуть не уронила его от удивления.
Ну, по крайней мере, это объясняло, в каком заведении он учился у Шарифи. Неясно было только одно: почему командование Космической пехоты позволило этому мерзавцу поступить в офицерскую школу на Альбе. И каким образом бывший миротворец оказался мальчиком на посылках у Хааса? Либо Кинц работал на управление внутренней безопасности (что невероятно), либо он настолько провинился, что командование Космической пехоты решило не рисковать и не подвергать огласке его увольнение с лишением прав и привилегий.
Это еще один повод, чтобы внимательно следить за ним. Хотя разве ей нужен был дополнительный повод?
– Вы ничем не лучше меня, – сказал Кинц с болью и ненавистью в голосе. – Я был на Гилеаде. Я знаю, что вы за героиня такая. Я знаю вас.
Ли отпустила его и отпрянула так, словно он укусил ее.
– Да-да, – сказал Кинц. – Я был там. И когда стирание памяти не получилось, они вышвырнули меня. За те же самые дела, которыми занимались и вы. Даже за гораздо меньшие. Что вы об этом думаете, майор? Только тогда вы ведь были не майором, не так ли? Это звание было вам наградой за грязную работу. Или вам не нравится говорить об этом?
Он рассмеялся. Ли пожала плечами. Ей потребовалась вся воля, чтобы держать себя в руках.
– Послушай, – сказала она. – Мне наплевать на то, что ты там помнишь, и на вранье, которым ты себя утешаешь. Мы можем либо постоять здесь и еще полаяться, либо ты расскажешь мне все, и я уйду. Ты что выбираешь, Кинц? И раз мы затронули Гилеад, почему бы тебе не вспомнить, что случилось с теми, кто стоял у меня на пути, прежде чем ты решишься воевать со мной.
Кинц пристально смотрел на нее. Его трясло от злобы, и ей было видно, как на его верхней губе выступил пот.
– Поговорите с ведьмой, – наконец сказал он. – Шарифи верила только ей. Черт, может быть, это она и убила Шарифи. – Он рассмеялся, стараясь вернуть себе самообладание. – Ты всегда делаешь больно тем, кого любишь. Кажется, так поется в песне?
– Не знаю, – ответила Ли. – Но мы еще увидимся.
– А куда деваться?
Ли нашла ведьму в офисе Хааса, за работой.
Хаас сидел за большим столом, глубоко погрузившись в кресло, и смотрел в потокопространство. Он не спеша вышел оттуда, жестом пригласил Ли сесть и снова уплыл.
Ли сидела и смотрела. Она заметила провод, проходящий от висков Хааса через простое на вид устройство к контакту в голове ведьмы. Ли поняла, что ведьма была его интерфейсом, но подключиться к потокопространству он мог только через эти неуклюжие внешние провода. Преобразователь принимал исходящие от генетической конструкции сигналы и передавал их в трансформированном виде в нервную систему. Ли подумала о петлевом шунтировании и вздрогнула.
– Хорошо, – сказал Хаас в пустое пространство перед собой.
Ведьма встала, вынула штекер из-за уха, прикрыв контакт волосами.
– Хотите что-нибудь, – обратился Хаас к Ли. – Кофе? Пиво?
Он взглянул на часы.
– Кофе – это хорошо, – ответила Ли.
– Два кофе, – сказал Хаас.
Ведьма кивнула и направилась к двери. Ли откашлялась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});