– Даже в этом случае, Кэтрин. Шарифи верила в знание. В истину. Для нее важно было быть правой, а не то, что думают о ней люди.
– Вполне возможно, – сказала Ли. – Или ты, может быть, просто знал ее не так хорошо, как думал.
Коэн помолчал немного, а когда заговорил, то взгляд его был направлен далеко за горизонт зоны Кольца, на огромный сверкающий изгиб Земли.
– Ты ведь никогда не бывала там, да? – спросил он.
– На Земле? Конечно нет. Никогда.
Никому не разрешалось возвращаться на Землю, за исключением тех, кому это было необходимо по религиозным причинам. А генетическим конструкциям нельзя было отправиться туда даже в этих случаях: они принадлежали к категории контролируемых технологий, и запрет на их поездки предусматривался правилами эмбарго.
– А я был там, – сказал Коэн. – Я там родился.
– Я знаю, – сказала Ли, поежившись.
Она смотрела старую неинтерактивную видеозапись о программе Коэна, или, точнее, о разработке эмоциональной циклической познавательной программы, которая со временем переросла в феномен независимого искусственного интеллекта, называвшего себя Коэном. Программисты рассказывали о своей работе так откровенно, что это шокировало общественность. Они рассуждали о призывном поведении, мотивах улучшения материального благосостояния, эмоциональных манипуляциях. Их слова звучали для Ли насмешкой каждый раз, когда она начинала воображать, что понимает происходящее на другой стороне интерфейса.
– На что была похожа Земля? – спросила она, уходя от воспоминания о тонких пальцах Киары, гладивших ее руки, о Роланде, одиноко стоявшем среди толпы и смотревшем на нее.
– Она была прекрасна, – сказал Коэн с таким трепетом в голосе, который человеческое ухо могло воспринимать только как желание. – Ничего подобного этой красоте никогда больше не будет во Вселенной.
– Но ведь есть еще и Мир Компсона, – сказала Ли. – Он тоже хорош. Но по-своему. То, что от него осталось.
Коэн тихо засмеялся, как будто вернулось приятное воспоминание.
– Ты – уже второй человек, кто говорит мне об этом.
– Неужели?
– Догадайся, кто был первым?
– Кто же? – спросила она.
– Ханна Шарифи.
– Боже! – вырвалось у Ли. – Лучше бы я никогда не слышала об этой женщине! Гоулд будет во Фритауне через двадцать три дня, и неизвестно, что она там устроит. Я должна оказаться там до нее. Мне нужно знать, чем занималась Шарифи. Что она от нас скрывала.
«И я должна знать, насколько я могу доверять тебе, Коэн».
Но задать этот вопрос вслух она не могла.
Не могла, потому что каким-то животным инстинктом; затаившимся в укромном уголке ее сознания, понимала, что на этот вопрос у него не было ответа.
После визита в зону Кольца собственное жилище Ли на станции показалось ей еще более жалким и убогим.
Она вышла из сети, закурила сигарету, надеясь, что эта – последняя на сегодня, и стала просматривать вечерние спин-сообщения, приглушив звук. В голове ее проносились обрывки смутных воспоминаний.
Шарп прислал копии заключений о смерти Шарифи и Войта, и Ли рассеянно просматривала их, решив все внимательно изучить утром. Он определил, что смерть Шарифи наступила в результате удушья. Повреждения головы и руки Шарифи были нанесены при жизни, что объясняется наличием кровотечения. И в дополнение ко всему, перед смертью она прокусила себе кончик языка.
Ли сжалась, прочитав это, но подумала, что все произошло, когда Шарифи упала. Наверно, не она одна споткнулась в шахте, в панике убегая от пожара. И, несмотря на странные раны, было ясно, что умерла она от удушья, а не от травмы.
Причина смерти Войта была более загадочной. Спасатели нашли его тело рядом с телом Шарифи, словно они пытались спастись вместе, но Шарп назвал причиной смерти загадочное сотрясение мозга, случавшееся с многими шахтерами на «Тринидаде».
Ли начала засыпать, размышляя об этом и стараясь не забыть вынуть сигарету изо рта, прежде чем она выпадет.
В четыре часа утра ее спящий мозг словно ударило угольной вагонеткой, сошедшей с рельсов.
– Идиотка! – пробормотала она.
Поднявшись и включив свет, Ли снова начала читать заключение о смерти Шарифи. Как она могла это пропустить? Уж Шарп, конечно, такого бы не сделал. Он все подробно ей разъяснил и разве только на стене не написал. Она нашла в системе записи спасательной команды и сверила их с заданиями смене в день пожара. Двенадцать человек были направлены в «Тринидад». Большинство из них были инженерами и электриками, прокладывавшими проводку к недавно открытому пласту, пролегавшему глубоко в южных секциях новой жилы. Рабочая команда находилась в дальнем конце главного южного штрека – почти на двести метров дальше от лестницы, чем Шарифи.
Она зашла в базу данных госпиталя в Шэнтитауне и обнаружила, что двое спасенных электриков – наполовину генетические конструкции. Остальные были людьми. И они все добрались до нижнего горизонта шахты без посторонней помощи. Единственными погибшими на «Тринидаде» оказались Войт и Шарифи.
Шарифи была генетической конструкцией, а Войт, какие бы гены у него ни были, имел такое же внутреннее оборудование, как Ли. Оба могли выдерживать загазованность и нехватку кислорода гораздо дольше генетически немодифицированных людей.
Так почему же они умерли, когда другие выжили?
Ли просмотрела заключение о смерти Шарифи, ругая себя, что пропустила информацию, находившуюся прямо под носом, в середине текста, но замаскированную описанием подробностей. Шарп поместил ее туда, где каждый мог ее обнаружить.
Если было желание найти.
Сбоку на голове Шарифи, прямо под виском, среди других кровоподтеков и ран Шарп обнаружил небольшие продолговатых следы от ожога на расстоянии два сантиметра друг от друга. Ли наклонилась в узком проходе между койкой и шкафом, вытащила свою «гадюку» из форменной кобуры и выдвинула похожие на клыки аноды – продолговатые, клиновидные и достаточно острые, чтобы пробить кожу. Расстояние между ними было ровно два сантиметра.
Возможно, сам Войт приставил «гадюку» к голове Шарифи и спустил курок при касании. Ли приходилось видеть, как подобным образом убивали людей. Выстрел в голову в упор обычно вызывал паралич дыхания. В результате – смерть от удушья, оставлявшая отметки, которые мог обнаружить только очень внимательный патологоанатом, тщательно осматривающий труп.
Шарифи была убита.
Она подсоединилась к планетной сети и набрала госпиталь в Шэнтитауне.
– Как, вы уже нашли? – спросил ее Шарп, когда она соединилась с ним.
– А что вы думали. Я ведь прочла свидетельства о смерти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});